Мартти Ларни - Как изучить латынь Страница 2

— Как вы себя чувствуете сейчас?

— Так, словно жду очереди на гильотину.

— Голова кружится?

— Кружится, кружится… Галилей был прав: Земля вертится.

— Ясно. Воспаление среднего уха и остаточная боль после миелографии. Бертиго отогеника эт долорум пост миелографиа.

— Более того! Еще и миопатиа дисталис тарда хередитариа. Кредо, квиа абсурдум эст.

Доктор, помрачнев лицом, поспешно вышел из палаты. Он отдал распоряжение старшей сестре, чтобы меня готовили к выписке: дома мне будет лучше, никто не помешает мне бредить потихоньку.

Итак, медицина от меня отступилась. Вернувшись домой, я решил стойко ждать конца. Но смерть болящего плетется медленно. Я ждал, ждал да и послал за старым знакомым массажистом и народным целителем, который жил и добывал себе пропитание предсказанием погоды, разными знахарскими фокусами, а больше — попрошайничеством. Старичок, которому недавно исполнилось 97 лет, пришел и бодрым голосом спросил:

— Что же это тебя, здорового мужика, так скрючило?

— Синдрома искиадикум…

— Скажи по-человечески, чтобы и я понял. Где болит-то?

— Спина…

— В пояснице, что ли?

— И в пояснице и понемногу везде.

— А покажи-ка, что за постель у тебя? Ах, вот какая…

Старик пощупал своими похожими на рачьи клешни руками пружинный матрас и мягкий тюфяк моего ложа. И вдруг он издал радостный клич, как будто нашел под тюфяком нераспечатанную бутылку водки:

— Вот в чем загвоздка! Ты спишь на слишком мягкой постели. Это называется: болезнь перины. Выбрось сейчас же к чертям этот тюфяк и достань вместо него толстый лист фанеры. Или спи на полу. Деревянная постель — железное здоровье.

Два месяца я спал на голом дереве и, казалось, сам превратился в деревяшку. Но боли незаметно стихли, и осанка моя заметно выправилась. Спина распрямилась, и я вытянулся на целых десять сантиметров. Но тут-то и крылась моя беда. Когда я, наконец, явился на работу, начальник мой так и ахнул. Еще дня два он приглядывался ко мне, а потом сказал сухо и резко, что недоволен моим поведением. Я пытался объяснить, что перемена произошла только в моей осанке, а не в поведении. Он закусил свою толстую губу, пробормотал что-то о почтении к начальству и, наконец, внушительно произнес:

— Нашей демократии прямота противопоказана.

Итак, я стал, как говорится, свободным художником. Спасибо врачам, которые заставили меня увлечься латынью. Теперь я даю частные уроки латинского языка студентам-медикам и аптекарским ученикам. Чувствую, что для демократии я совершенно безопасен.

Если вы хотите изучить латынь натуральным способом, вы легко можете воспользоваться моим опытом. Я готов дать вам массу практических советов. Для начала заведите себе постель помягче.