Юрий Нестеренко - Реликвия Страница 2

                Монахи, до которых успел уже дойти слух о принесенной Валерианом радостной вести, слушали с растущим удивлением - пока что все вести были печальными.

                - Однако, после сих огорчений, утешен я был великой радостью, - словно уловил их мысли Валериан, - и да послужит сие уроком тем из вас, кто склонен впадать в грех уныния... Ибо, тщательно обыскав келью настоятеля монастыря святого Себастиана, обнаружил я тайник, а в тайнике - драгоценную реликвию, святую книгу, доселе неизвестную нам!

                Валериан вытащил из-под сутаны висевший на шее холщовый мешок и бережно извлек из него свое сокровище. Это была, несомненно, старинная, печатная книга, ныне пребывавшая в состоянии далеко не лучшем; даже сидевшие в первом ряду не могли различить букв на заплесневелой и покоробившейся обложке, а один угол и вовсе выглядел отгрызенным... И все же монахи с благоговением взирали на нее, поднятую над кафедрой двумя руками Валериана.

                - А отчего старые книги столь редки ныне? - шепотом спросил любопытный послушник у своего соседа, старого тощего монаха с изрезанным глубокими морщинами лицом. На сей раз юноша не решился спрашивать громко, боясь снова вызвать общее неудовольствие.

                - Многие из них сгорели во время Последней Войны, - так же тихо ответил ему старик. - А после Войны пришла Великая Зима, длившаяся три года, и тогда выжившие пускали на растопку все, что могло гореть... Мой отец говорил, что даже Библий уцелело всего несколько штук, а многие иные христианские тексты утрачены, и, возможно, безвозвратно, если только Господь не явит чудо и не позволит нам обрести их вновь, как сегодня...

                - Однако, брат Валериан, уверен ли ты, что это истинно святая книга? - охладил всеобщее благоговение отец настоятель. - Ведь, помимо христианских знаний, об утрате коих все мы душевно скорбим, книги прошлого содержали и немало богомерзкой ереси...

                - Тут не может быть сомнений, отче Андроник, - возразил Валериан. - Во-первых, книга принадлежала настоятелю достославного христианского монастыря, и, значит, не может быть неблагочестивой. Во-вторых, сей достойный слуга Божий сознавал ее особую ценность и намеренно позаботился о ее сохранности, спрятав в специальный тайник; должно быть, сам Господь надоумил его, дабы могли мы вновь обрести священный текст. И, наконец, само содержание книги, с коим я, как вы понимаете, ознакомился. Увы... книга, чудесным образом сбереженная от нечестивых людей, сильно пострадала от сырости... и... грызунов, - смущенно признал Валериан, который не мог понять, как Господь мог попустить поругание священной книги презренными мышами, - так что мне удалось прочесть не все, да и времени у меня было не так уж много, я спешил назад... Но по тому, что я прочел, бесспорно ясно, что перед нами жития святых великомученниц, доселе остававшихся нам неизвестными... Вероятно, они были канонизированы незадолго до Последней Войны, потому в других дошедших до нас текстах, восходящих главным образом ко временам библейским, не упоминаются.

                Настоятель согласно кивнул, удовлетворенный этими аргументами.

                - Что ж, братия, сегодня великий день в жизни нашей обители, - сказал он, - и, не побоюсь этих слов, всех христиан, вновь обретших своих святых.

                - А сохранилось ли имя благочестивого автора? - почтительно поинтересовался один из монахов в первом ряду.

                - Да, - ответил Валериан, - правда, оно столь длинно, что я, к стыду своему, никак не заучу его... Но позвольте, я прочту, - он перевернул обложку и, приблизив в глазам титульный лист, торжественно провозгласил:

                - Альфонс Франсуа Донасьен маркиз де Сад.

2001