Дима Федоров - Игромания Bet Страница 20

Фрагмент 39.

Споря с «черной дырой»,

получаешь «Плейбой».

Это была самая обширная заметка о Надеждине. Остальные — краткие сообщения. В частности, была веселая заметочка о том, что Надеждин и его американский друг Флай поспорили о трансформации пространства в черных дырах. Хотя спор, естественно, никак не мог быть разрешен ввиду отсутствия доказательной базы. Но ученых это не смутило. Они решили, что называется, задавить друг друга интеллектом. У кого лучше получится, тот победитель. Вроде того как мартовские коты не дерутся, а просто орут. Кто испугался — убегает, и все обходится выдранной шерстью.

Была и ставка в споре. Она и послужила поводом для написания заметки. «МК» вряд ли интересовало, что происходит в черных дырах, а вот то, что Надеждин пообещал светилу американской науки годовую подписку на «Плейбой», — это, конечно, вызвало у газеты интерес. Флай со своей стороны гарантировал Надеждину подписку на журнал «Мурзилка», что озадачило автора заметки. «Мурзилка» для астрофизика то же самое, что «Техника молодежи» для вуайериста.

Всего в сейфике лежало семь статей и заметок о Надеждине. То, что кто-то собирает подобный материал, не удивило. Но то, что не имеющие никакой цены газетные вырезки запираются в сейф и оказываются на глубине полуметра в самом центре Москвы…

Заметки свежие. Им года два-три максимум. Из массовых изданий. Правда, когда я загрузил Надеждина в поисковую систему, не нашел ничего. Ни на Rambler, ни в Yandex. Обшарил Yahoo — тот же результат. С «МК» ничего удивительного — у него платный доступ к архивным материалам, но с остальными-то что случилось? Надеждин отсутствовал в Интернете, а значит, подчиняясь логике современности, его не существовало вовсе. Его американский дружок Флай имелся в изобилии. И Шурьяк занимал важное место. А Надеждин отсутствовал. Или его кто-то тщательно вымарал… Как его вымарал из моих мыслей звонок Хвичи.

Хвича отдыхал в Египте со своей большой семьей. Но случилось нечто, заставившее Хвичу забыть о пляже, бочковидных детках и супруге, прихваченной по случаю на ярмарке вместе с большой партией товара. Товар был по низкой цене — можно и жену в придачу взять. Так ведь у них, у хачей, происходит?

Хвича спросил, где я нахожусь. А я ему — не твое, морда черная, дело. А он заплакал, как дитя с диатезом, которому не дают шоколадку.

Фрагмент 40. Дистанционный шпиль.

— Представляешь, Кристин, — объяснял я в «Вертепе» всю эту комедию, — Хвича плачет в Египте и умолял прийти сюда. А зачем, не говорит. Родителями заклинает! Жалко его, обормота. И… на тебя хотелось посмотреть тоже.

— Сюда приходят на другое посмотреть. — Кристина принесла мне пиво. — У вас футбол один в голове.

— Ты не обобщай. «У вас!» Не у вас, а давай конкретно про меня. У меня…

И тут Хвичин звонок не дал мне развить мысль.

— Друг, ты уже спустился?

— Да. Вот сижу пью пиво.

— Дорогой, пиво потом выпей. Умоляю, спаси!

— Да чего надо-то?

— Смотри, слева от бара автомат стоял. Это мой автомат стояла.

— Хвича, тут сто автоматов. Чего ты вообще от меня хочешь? Говори, а не то выключу телефон.

— Играть хочу! — выкрикнул Хвича.

— Хвича! Ты там на солнышке тронулся, что ли?!

— Друг! Прошу!— взмолился Хвича и, наверное, встал на колени в далеком Египте. — Помоги! Или я здесь с ума сошла, — от волнения Хвича стал путаться в словах. — Я давала двести долларов. Помнишь, давала тебе? Ставь их и по кнопка бей, а я буду говорить, когда чтобы била.

— Хвича! Иди к жене, натри ее кремом от загара. А то совсем спятишь!

— Глеб, умоляю! — Хвича заплакал. — Я утопилась, если ты сказала нет.

— Очень хорошо, одним хачем в Москве меньше будет.

— Глеб! Христом Богом молю! Спаси!

— Хвича! Ты же хач, — удивился я, — ведь хачи мусульмане. Чего ты про Христа втираешь?

— Я — грузин. Грузин — христиане. Грузин — православные. Как вы. Грузин, как вы.

— Не-е-е, Хвича, ты нас, русских, с грузинами не мешай в кучу. Мы одно, вы другое… Ну ладно, так чего ты там хотел? Где твой автомат?

— Спасибо!! — заорал Хвича. — Мама дзарли, дорогой!

— Давай без криков, рассказывай быстрее, а то передумаю.

— Нет-нет, видишь в середине, на нем девушка красивая, с грудью большой, нарисован, видишь?

— Хвича, девушек без грудей не бывает.

— Она королева по-английски. Слово я не знаю, но знаю, что королева.

— Так… Так… A! «Warrior queen»? Вот, увидел.

— По соточке пойдем.

— Как скажешь.

— Вставил?

— Да, сразу тысячу.

— Бей.

— Пусто, Хвича.

— Сейчас, подожди-подожди. Минутку. Фарт не спугни.

— Жду. Все по твоей команде.

— Давай!! — Хвича чуть не устроил звуковой волной песчаную бурю на пляжах Шарм-эль-Шейха. — Ну что? Говори, Глеб!

— Чего разорался? Прошла линия — твоя взяла…

— Заправляй туда все деньги и лови фарт — ставь спичка!

— Какая спичка?

— Там нельзя кнопка на автомат ставить, поэтому ставь в щель спичка, чтобы сама нажималась все время.

Я попросил у отморозка, сидевшего за соседним автоматом, спичку, и тот сразу врубился, зачем она.

— Втыкать? — На такой решительный акт нужна была санкция Хвичи.

— Да, быстрей, пока есть фарт!

Спичка, наверное, была из дешевого коробка, поэтому Хвичины бабки были энергично просраны. После того как уплыло три тысячи, Хвича решил поменять стратегию:

— Скорее убирай спичка! — заорал он мне в ухо.

А я от неожиданности дернулся и сломал спичку. Засевшая щепка никак не выковыривалась, и кнопка заблокировалась. Хвича бубнил в трубку, а я стал звать на помощь охранника. С помощью вилки спичку загнали еще глубже. Спасение пришло от Кристины — у нее нашлись маникюрные ножницы. Но слишком поздно — финансовые запасы Хвичи исчерпались.

— Хвича, блин, спичка сломалась, автомат заклинило, и деньги закончились.

— Дай взаймы! — взмолился Хвича и, по-видимому, снова пал на колени.

— Не дам. — Во мне опять встрепенулись националистические чувства. — Иди, Хуича, передохни немного. Успокойся. В Москве отыграешься.

— Сволочь нефартовая, — обозлился Хвича. — Небось выиграла, а меня разводила.

— Пошел в жопу, хач вонючий, — спокойно послал я Хвичу и дал отбой.

Он, наверное, тут же успокоился и отправился к семье. Пошпилил человек и сразу ожил, готов получать мирские радости в прежнем объеме — радоваться солнышку, детскому смеху и улыбкам белобрысых немок топлес.

Фрагмент 41. Неужели ночью будет секс?!

— Хвиче — Хвйчево, а мне пиво и больше ничего.

— Ты с утра много пьешь.

— Кристина, мне простительно сегодня. У меня стресс. А стресс надо снять.

— Проиграл?

— Наоборот, в полном порядке. Там другое…

— Так ты точно больше ничего не будешь?

— Нет, неохота. Пойду посплю. Вечером приду. Ты будешь вечером?

— Да, до двенадцати, — коротко сообщила Кристина и стушевалась.

— Зайду. Посплю и обязательно зайду. Я же тут рядом живу. Вот, в первом доме… Поболтаем вечером.

Оставил уйму чаевых. Может, купит себе тушь для ресниц и хорошую помаду. Кристинка славная. Только мало за собой следит.

Фрагмент 42. Штаб-квартира антисексуалов.

В «Вертепе» заботливо создан сугубо мужской мир, продуманный до мелочей. Абсолютное безделье, инфантильность, пиво (для оригиналов и особо серьезных — чай и кофе), рассеянное бесперебойное курение, мат-перемат, безудержная агрессия. На словах. И только на словах.

После выходных в любом приличном офисе мужчины в галстуках от Brioni рассказывают холеным товарищам, как в уик-энд раскрутили шикарную деваху, сколько потратили на обольщение и сколько раз у них с ней было. А в «Вертеп» народ приходит с победными квиточками. Народ либо выпучивает глаза и, захлебываясь, сообщает подробности «доезда» на последних секундах, либо со спокойствием расписывает, насколько все ставки были продуманы и как все складывалось по сценарию с самого начала.

В любом случае квитанцией с «доехавшим» экспрессом здесь можно произвести больший фурор, чем бахвальством о случайной связи, скажем, с Ксенией Собчак. Впрочем, в «Вертепе» вряд ли знают, кто она такая. Для сексуальных побед нужно потратить время на девушку. А тратить время на ерунду шпилеру в ломак.

Гораздо приятнее обсуждать официанток, находящихся в пределах видимости. Но только тогда, когда мяч выкатится в аут или за линию ворот. Полное отсутствие какой-либо ответственности! Скоро все мужчины переместятся сюда. А работать будут одни женщины. И хачей еще желательно заставить… Всяких беженцев. Пусть вкалывают, скоты!

Правда, они, наоборот, ни фига работать не хотят… У всех хачей вокруг «Вертепа» палатки — лаваш, шаурма и прочая жратва. У некоторых даже есть отделы в небоскребе прямо над «Вертепом», и там за них торгуют русские девчонки. Когда все просадят, поднимутся на несколько этажей, обчистят свою же кассу — и вперед, снова в бой. Шпилить, шпилить!