Игорь Собецкий - Фишки нА стол ! Страница 20

Авторское отступление

Может быть вы, дорогие читатели, подумали, что авторы обладают слишком буйной фантазией?

Любая фантазия пасует перед нашей советской действительностью!

Еще раз хотим подчеркнуть, что ВСЕ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЙ эпизоды данного произведения — подлинные. Случаи из практики, приемы работы, способы совершения преступлений, даже высказывания дубов-начальников, коими "крепка наша оборона" — все, что упомянуто в повести, имело место. Пускай не в одно время и не с теми же людьми, но это случалось в действительности! На самом деле, авторы — люди совершенно без фантазии, им даже лень выдумывать имена героев.

Поработайте в милиции хоть годик — поймете, что это один сплошной трагикомический сериал. Комедия здесь на каждом шагу. А трагедия в том, что нельзя переключить на другую программу.

С алхимиками разбирались до поздней ночи. Но на следующий день с утра начальник явился на работу свежий и бодрый. Хусаинов безошибочно понял: у Валентинова снова ИДЕЯ. Догадка незамедлительно подтвердилась. Вызвав зама, начальник без предисловий начал:

— Убийство убийством, а не заняться ли нам сегодня нашими сумчатыми?

Это была старая мозоль 206-го — кража сумок от библиотек. Правила университетской библиотеки, не разрешали заходить туда с сумками и прочими вещами. Студенты — народ легкомысленный — относить вещи в камеру хранения ленились и обычно бросали у входа. Возле каждой двери библиотеки (коих в Университете насчитывался не один десяток) в любое время плохо лежали горы вещей. Уследить за ними никто был не в состоянии, так что пропадали сумки чуть не ежедневно. Ловились сумочные воры плохо, почти совсем не ловились. Правила же библиотеки, овеянные сединою веков, никаким сомнениям подвергаться не могли. И с этой вечной головной болью Валентинов уже почти смирился.

Но временами все же предпринимал некие слабые попытки хоть как-то обуздать библиотечную клептоманию. Вот и сейчас, в порядке очередной ОПЕРАЦИИ, зам по розыску вышел от начальника со специальным, работы некоего мастера Самоделкина чемоданом, который громко ревел, когда его пытались украсть. Хусаинов, в свою очередь, подрядил Кулинича постоять с этим чемоданом возле читалки в первом корпусе, подождать, пока его украдут.

Оставив опера в обед, к вечеру захотел проверить, как тот несет службу. Зайдя в вестибюль корпуса, Хусаинов остолбенел: навстречу ему несли чемодан. Их чемодан, этот самый, противоугонный. Кулинича не видать. Чемодан молчит. Мелькнула даже такая мысль, что наконец-то кто-то Кулинича замочил, не будет он тут больше сачковать.

Хусаинов последовал за чемоданом, хотел посмотреть, в какую комнату пойдет вор, но тот ни в какую комнату не шел, а направился к метро, и зам по розыску дотопал за ним аж до станции. При этом жулик уже настолько расслабился, что когда в вестибюле метро Хусаинов показал ему ксиву и предложил пройти, он искренне удивился: "А в чем дело?!" Чемодан продолжал хранить скорбное молчание. Опер затолкал его в дежурку на станции и вызвал из отделения машину.

Вор попробовал разыграть из себя правозащитника:

— За что вы меня арестовали, не предъявив обвинения? Это противозаконно…

— Да за чемодан, который ты недавно свистнул* в первом корпусе. Не забыл еще?

— Вы не имеете права. Это территория другого отделения.

— Ишь, грамотный! Имею право. И не только правой, но и левой!

Поднесенный к носу аргумент оказался весомым, задержанный успокоился.

Его увезли в отделение, а Хусаинов с чемоданом отправился назад, к библиотеке разыскать Кулинича и объяснить ему, что тот неправ, когда спит на посту. На входе он задел чемодан дверью, и тут-то раздалась душераздирающая сирена. Выключить сразу не получилось: ключ от чемодана, видимо, остался у Кулинича. Пока разъяренный на своенравную технику Хусаинов склонился над ней, пытаясь разобраться, где же кнопка, из-за угла выскочил Кулинич и радостно бросился крутить руки заму по розыску с криками: "Попался, ворюга!" Он очень скоро понял, что обознался, но разок в челюсть схлопотать успел.

Все это происходило при немалом стечении народа. После происшествия собралось еще больше и продолжали подходить, привлеченные воем неуемного чемодана. Комментарии студентов звучали примерно так: "Вот этот черный (это про Хусаинова) чемодан наконец-то украл от дверей библиотеки" — "Почему наконец-то?" — "А потому что вот этот белобрысый мент (это про Кулинича) с утра там его караулил". Слыша подобные комментарии, Хусаинов был вне себя. Выяснилось, что прозорливость студентов зиждилась на том, что Кулинич, сидя в засаде, свою рацию не выключил. Он стоял за углом, возле курилки, пугая проходящих студентов эфирным бормотанием из-за пазухи. Самым удивительным было то, что, невзирая на подобную засветку, чемодан все-таки украли. И вор даже мог бы иметь шансы на успех, не попадись Хусаинову на глаза.

Отослав Кулинича оформлять задержанного, зампорозыску не спеша направился на физфак, где учился, точнее вот уже год как не учился Фотиев, будучи отчислен оттуда в результате происков КГБ, то есть, за академическую неуспеваемость.

По дороге Хусаинов в очередной раз предпринял "мозговой штурм" — попытался осмыслить результаты и выстроить схему дальнейших действий. В голове почему-то вертелась известная песня Высоцкого, не исключено, что она-то и определила логику его рассуждений.

"Ели в этой солнечной Австралии

Друг дружку злые дикари."

1. Фотиев активно занимался спекуляцией, а у них, известно, законы волчьи. Правда, в этой сфере не выявлено конфликтов, могущих привести к убийству. Эта версия крайне маловероятна.

"Мне представляется совсем простая штука:

Хотели кушать — и съели Кука!"

2. Он обманул абитуриентов, причем многих. Те, которых мы нашли, до него не успели добраться. Возможно, добрались другие, но причина для убийства незначительная. Маловероятно.

"За что — неясно, молчит наука."

3. История с Дрожжиной так и не прояснилась. Военное начальство не должно бы покрывать обычного убийцу. Либо Дрожжин не при чем, либо здесь что-то особенное. Версия возможная.

"Но есть, однако же, еще предположенье,

Что Кука съели из большого уваженья"

4. Его смерть принесла выгоды демократам. Провокация? Но они политические убийства, вроде, не практикуют. И Комитету он вряд ли мог сильно помешать: на занятие политикой у Фотиева времени не оставалось. С другой стороны, вокруг этого дела столько завертелось, что, возможно, политика здесь каким-то боком замешана. Однако, маловероятная версия.

"И вовсе не было подвоха или трюка"

5. Не исключено, что к убийству привели отношения или дела Фотиева, о которых мы пока не знаем. Проверка его связей была достаточно глубокой, так что и эта версия крайне маловероятна.

"Ошибка вышла — вот о чем молчит наука:

Хотели — кока, а съели — Кука!"

6. Наконец, случайность. Убийство без особых причин, либо вследствие путаницы. Чем менее вероятны предыдущие версии, тем более вероятна эта.

Какие же следуют выводы?

Надо отработать версии 5 и 6 — неизвестных конфликтов и случайного убийства.

Если это 4-я версия — политика или 3-я — какие-то военные разборки, то ну их на фиг! В такие дела влезешь — ничего хорошего не жди. Правда здесь никому не нужна, зато часто бывает нужен крайний, и сделать таковым милицию очень даже могут. Пусть сами копаются в своем дерьме!

А две первые версии уже достаточно отработаны, пока их оставим, можно будет вернуться лишь в крайнем случае, если ничего больше не найдем.

Эх, жаль, что его ножом! Не могли просто из окна выкинуть: быстро, просто, наверняка и не запачкаешься. Вон, Зинатулина в позапрошлом году выкинули, так ведь одно удовольствие было расследовать. День работы — самоубийство и никаких проблем. Да еще и палку сделали, по 146-й[8].

В тот же день начальник отделения Валентинов, слушая доклад о ходе расследования убийства, неожиданно вспомнил:

— Да, кстати! Линия абитуры у нас была поручена Муравьеву. Ну-ка… начальник потянулся к селектору и велел вызвать молодого опера к нему.

Муравьев явился через минуту. Валентинову это явно не понравилось. Если прибыл сразу, значит, сидел в кабинете и ничем особо важным не занимался. Следовательно, бездельничал.

Про себя Кулинич решил позже по-дружески разъяснить коллеге, что начальнику нравится, когда про опера каждый раз говорят, что он на территории. Но полная неуловимость тоже не поощряется, лучше всего, если тебя можно найти за пятнадцать минут.

Недовольным голосом начальник потребовал отчета по поводу того, что Муравьев сделал в поисках абитуриентских связей убитого. Неожиданно оказалось, что кое-что он сделал. Сергей выложил на стол шесть человек, наказанных им по административке за нарушение порядка занятия индивидуальной трудовой деятельностью, а именно — репетиторской. Он добросовестно отлавливал по одному репетитору в день, составлял протокол, приобщал показания свидетелей занимавшихся у него ребят и их родителей. После чего спрашивал у изобличенного не знал ли тот Пашу Фотиева или кого-то, кто имел с ним дело. Никто не сознался, несмотря на обещание амнистии в случае сообщения требуемой информации. Хотя других своих коллег, левых репетиторов задержанные с удовольствием закладывали.