Павел Асс - Тараканьи бега Страница 21

– Кто рано встает, тому даже мент нальет, - кротко молвил Дамкин. Давно Бронштейн рисует?

– Часа полтора...

– Значит, скоро освободится.

Когда приходило вдохновение, Бронштейн рисовал быстро. Если картину нельзя написать за два часа, говорил он, то о ней вообще лучше забыть!

– А вы давно вернулись? - поинтересовался Стрекозов.

– Вчера, - Витя пробежался палочками по барабанам, стараясь не пропустить ни одного и ударить даже по самому маленькому.

Дамкин зажмурился и поковырял пальцем в ухе. Ударник из мультиинструменталиста Вити был, откровенно говоря, хреновый. На бас-гитаре и на контрабасе Витя, действительно, играл замечательно, а вот во всем остальном подкачал. Он же был и солистом "Левого рейса". Одновременно играть на басу и вести вокальную партию у него обычно получалось плохо, Витя постоянно сбивался, за что остальные музыканты его ругали и по нехорошему обзывали. Кроме этого, басист имел плохую память и постоянно забывал слова. "Левый рейс" спасался тем, что на концертах перед Витей ставили небольшой пюпитр, на который клали листы бумаги с отпечатанными на машинке текстами песен.

– Как там в Крыму, не холодно?

– Нет, в Крыму - кайф! Смотри, как я загорел! - Витя обнажил задницу и продемонстрировал литераторам разницу между загорелым телом и белым местом. - А вы наши телеграммы получили?

– Получили. Но я так и не понял, неужели вам было жалко купить для меня пару ящиков апельсинов? Можно подумать, что вы там мало зарабатывали.

– Да ну! Мы зарабатывали, как слоны на ярмарке! Деньги так и сыпались в шляпу нашего гитариста. По два концерта в день играли!

– И чего же вы оттуда уехали? К вам вроде Дюша собирался...

– Он нас и увез, - ответил музыкант. - Дюша теперь у нас технический руководитель. Продюсер, как на диком, капиталистическом Западе. Он нас на одну бесплатную студию подписал, с завтрашнего дня будем новый альбом записывать.

– Что ты говоришь! Неужели мы наконец-то дождемся вашего альбома! И как он будет называться?

– "Без дураков", - с дурацкой улыбкой ответил басист. - Мы, кстати, будем играть со Шлезинским. Достали меня эти уроды, постоянно шпуняют за то, что я слов не помню! Пусть теперь Шлезинского достают!

– Это круто! - оценил Дамкин. - "Левый рейс" и Шлезинский, на мой взгляд, легко затмят "Битлз" и "Роллинг Стоунз" вместе взятые. А где эти уроды, которые тебя так достали?

– Сегодня у них утренняя пробежка. Решили за пивом сбегать.

– А ты что же не побежал?

– У меня сегодня утренняя гимнастика, - сказал Витя, помахивая палочками. - Пока Игоря нет, я на ударной установке разминаюсь!

В подтверждение своих слов он со зловещим выражением лица опять прошелся по всем барабанам. Оба литератора схватились за свои уши.

– Видал!

– Старик, может хватит долбить по барабанам, в ушах даже заложило! вяло запротестовал Стрекозов.

– Это еще что! - снова почему-то обрадовался басист. - Вы еще не слышали наш новый саунд. Мы в Крыму такие классные штучки прикупили! Слыхали про такой украинский народный инструмент - сопилку?

– Она сопит? - спросил Дамкин.

– Нет, это типа флейты! Блин, у нас теперь такой драйв! Приходите в субботу в Дом Культуры имени Москалева, у нас концерт будет. Мы там под ВИА косим!

Слово "ВИА" Витя произнес с непередаваемой брезгливостью, словно наступил босой ногой на отвратительную каракатицу.

– Хорошо, почему бы не сходить.

– Да, а вы стихов новых не принесли? Мы на ваши тексты таких крутых песен понаписали! Полный улет! В Гурзуфе все девчонки рыдали и вешались на шею нашему гитаристу.

– Мы же не знали, что вы уже вернулись, - сказал Стрекозов. - В следующий раз непременно захватим.

– У нас было классное стихотворение о слоне в зоопарке, мы его отдали на растерзание Шлезинскому, - сообщил Дамкин. - Он вам споет. Крутой хит получился!

Скрипнула деревянная дверь, и к литераторам вышел одетый в халат художник Бронштейн, весь перепачканный красками.

– Привет! - засветился он улыбкой при виде друзей.

– Как новая картина?

– Шедевр, - скромно оценил Бронштейн.

– Он мой портрет рисовал, - сказал Витя. - Бронштейн, покажи им!

Через небольшой пыльный коридорчик соавторы прошли в мастерскую художника. Басист на картине стоял на сцене с бас-гитарой. Его вдохновенно небритое лицо как бы говорило: "Любите меня, каков я есть, потому что я очень хорош!"

Почти всю свою жизнь Бронштейн проводил за мольбертом, поэтому его мастерская была заставлена свернутыми рулонами картин, И хотя художник часто продавал свои работы и раздаривал своим знакомым, картин все равно было очень много, почти как в Третьяковской галерее.

Работы художника брали охотно. Даже у редактора Однодневного висели две картины художника, он все хотел их выкинуть, но жена редактора считала, что через двадцать лет эти полотна можно будет продать за баснословную цену.

(Заметим в скобках, практичная женщина почти не ошиблась. Когда в 1999 году к Однодневным залезли воры, они украли именно картины Бронштейна вместо импортного видеомагнитофона!)

– А вот еще одна из последних работ, - показал Бронштейн. - Я ее вчера написал. Называется "Расстрел очереди в сберегательную кассу на улице Авиамоторная".

Соавторы изумленно разглядывали картину.

– Какой натурализм, - наконец вымолвил Стрекозов.

– Слушай, Бронштейн! - вспомнил Дамкин. - Мы же пришли к тебе с определенным делом!

– Действительно! - подхватил Стрекозов. - Очень важное дело! Недавно мы закончили третью часть "Билла Штоффа"!

– Да ну! Наконец-то! Почитать дадите?

– Ясное дело, - Дамкин достал из сумки пухлую рукопись. - Только надо не просто прочитать, а нарисовать к роману классные рисунки.

– Это можно! - Бронштейн бережно принял толстую папку. - Давненько я не рисовал тушью...

– И главное - побольше рисунков! - потребовал Дамкин. - Тогда можно будет считать "Билла Штоффа" законченным и предложить в какое-нибудь издательство.

– Лучше всего на Западе, чтобы получить в валюте, - мечтательно произнес Стрекозов.

– Кстати, ты как на счет того, чтобы съездить в Крым? Видал, какой басист загорелый?

– Да, он показывал свою разницу.

– Так поехали?

– А кто будет за кладбищем присматривать? - спросил обязательный Бронштейн.

– Да Господи! Попроси своего друга, этого доктора Сачкова. Он для тебя что угодно сделает.

– Он не только для меня, он для кого угодно что угодно сделает, сказал Бронштейн. - Он - классный парень.

– Если б он еще не притаскивал к нам домой всякую фигню с улицы, был бы вообще ангелом! - согласился Стрекозов.

– Я вам еще не говорил, - художник посмотрел по сторонам, как бы высматривая иностранного шпиона, после чего шепотом сообщил:

– Тут недавно Сачков меня заменял, так потом рассказывал, что в мое отсутствие сюда зашли три бандита, все в кожаных куртках, с цепями, в черных очках, из мафиозного клана "Лысые слоны"... Уругвайская мафия...

– Да ты что! - радостно вскричал Дамкин, не обращая внимания на шепот Бронштейна. - Опять денег предложили? Кого на этот раз надо убить?

– Тише, тише! - взмолился художник, снова оглядываясь. - На этот раз они снова предложили мне кучу денег, если я буду закапывать на кладбище трупы неугодных им людей... Они их будут убирать, а здесь втихаря закапывать...

– И ты не согласился?

– Во-первых, меня при этом не было, был доктор Сачков. Во-вторых, он от моего имени отказался и послал их куда подальше.

– А они?

– Как сказал Сачков, в таком случае они меня пристрелят...

– Тем более тебе пора свалить в Гурзуф, - невозмутимо заметил Дамкин, не поверивший рассказу Сачкова, который так напугал доверчивого художника Бронштейна. - Ты главное, Бронштейн, не переживай за свой трудовой долг. Если тебя пристукнут, мы сами устроимся на это кладбище и тоже никого без справки закапывать не будем. Враг не пройдет! Это тебя устроит?

– Ладно, - при мысли о том, что его дни сочтены, художник тяжело вздохнул. - Мне бы только успеть вашего "Билла Штоффа" проиллюстрировать...

Другой на месте Бронштейна постоянно рассказывал бы страшные истории об оживших мертвецах, пугающих прохожих, о шабашах ведьм, вызывающих своего хозяина Сатану, о некрофилах, выкапывающих трупы для любовных утех... Но Бронштейн не только не использовал такую великолепную возможность повеселиться, но еще и верил ужасным рассказам своих приятелей, один из которых - доктор Сачков - пугал доверчивого художника с неизменным удовольствием.

– Бронштейн, да ладно тебе! - взмолился Дамкин, глядя на печального друга. - Ты же умный человек! Как ты можешь этому Сачкову верить? Он же алкаш!

– Надо доверять людям, - ответил добрый художник. - Сачков меня никогда не обманывал.