Михаил - Белая женщина Страница 24

Причем тут ненька Украина никто не понял, но бокалы подняли все, кроме супруги Яна Каца Люды.

— Пить за Украину не желаю, они у нас хотят Черноморский флот оттяпать, — мужественно бросила в удивлённые лица присутствующих госпожа Кац. У Анечки глаза сузились и налились кровью:

— Москали триста лет нашу кровь пьют, и сейчас ограбить хотят! — с гневом констатировала родственница Степана Бендеры госпожа Эйдлина.

В ответ на её клеветнический выпад, Людмила Кац-Сыроежкина, со словами: «Где моя оглобля?» выдернула из земли приличных размеров пальму и пошла на врага корнями вперед. По дороге ей попался Гидеон Чучундра. В этот день ему не везло фатально.

— Ты кто? — спросила Люда, глядя на него непонимающим взглядом.

— Я — негр, — упавшим голосом ответил Гидеон.

— Ты не негр — ты Чучундра, — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, отметила госпожа Кац и замахнулась на Гидеона корневой системой. Афро-израильтянин в два прыжка заскочил на дерево.

— Все, ну буквально все, — расисты, — думал он, сидя на ветке.

— Ты зачем обезьяну обидела, быдло? — злобно прошипела Анечка, не вставая со стула, — Воткни пальму на место. Я за неё деньги платила. И геть из моего дома, чтоб мои очи тобi не бачiлi!

Конфликт, связанный с судьбой Черноморского флота, между госпожой Кац и госпожой Эйдлиной удалось замять только тогда, когда прибыла полиция, которая заодно сняла с ветки Гидеона Чучундру и арестовала его по обвинению в покушении на жизнь политического деятеля. Это был определенно не его день.

Наутро с ним имел содержательную беседу следователь еврейского отдела БАШАКа. Не все знают, что в БАШАКе, как и в КГБ, есть еврейский отдел. Причем оба еврейских отдела занимаются тем же самым. Выявлением среди лиц еврейской национальности активных сионистов и пресечением их деятельности.

Готовясь к допросу Чучундры, следователь еврейского отдела ознакомился с донесением Хаима Крещеного: «… а когда жуткая чувиха подкатила к чёрному фраерку, этот волк позорный совершенно конкретно плеснул на неё чефиром, а торт хотел умыкнуть от братанов».

В своем донесении, подготовленном для старшего следователя отдела по борьбе с международной преступностью Южного округа Хаима Марциано, я докладывал, что «… в связи с тем, что горячая вода, содержащаяся в чае, проникла на то место, где у женщин обычно расположена грудь…».

В деле также находился подробный, написанный нормальным еврейским языком доклад Дана Зильберта, который, совместно с работниками телевидения, занимался съемками памятной встречи и таким образом являлся живым участником описываемых событий.

В беседе со следователем еврейского отдела Великий Вождь и Учительница, being guided by principles of humanism (руководствуясь принципами гуманизма), просила не только дать Гидеону хотя бы года три тюрьмы, но и разоблачить всю подпольную организацию поселенцев, которые в последнее время окончательно распоясались и ведут неприкрытый террор против всей прогрессивно мыслящей части общества. От дальнейших расспросов она отказалась, сославшись на слабое состояние здоровья. В беседе с врачом она заявила, что выписку из ожогового центра она считает преждевременной, так как из-за полученной душевной травмы не способна в полной мере посвятить себя политической борьбе.

В результате всего этого следователь еврейского отдела пребывал в скверном расположении духа. Можно было бы предъявить Гидеону Чучундре обвинение в мелком хулиганстве, но удовлетворить Великого Вождя и Учительницу такое обвинение не могло. Ссориться с влиятельным политиком следователю тоже не хотелось.

— Ну что, Чавела, сам все расскажешь? — без большого энтузиазма начал следователь.

— Я не Чавела, я Чучундра, — ответил Гидеон, и его лицо приняло нехорошее выражение, — а ты расист.

— Я не расист, я пламенный интернационалист, — согласно уставу ответил следователь.

— Расист, расист, расист, — начал дразнить его Гидеон и с криком «Бе-е-е» показал ему язык.

«Да он чокнутый, — подумал следователь, — какая чудная мысль. Он чокнутый, отправлю его на психиатрическую экспертизу, а там хоть все борцы за права сексуальных меньшинств пусть предъявляют свои претензии психиатрам!»

В тот же день Гидеон Чучундра предстал пред светлыми очами доктора Лапши.

— Значит, вы утверждаете, что вы эфиопский цыган, — начал беседу доктор Лапша, прочитав сопроводительные бумаги, написанные следователем еврейского отдела.

— Именно так, — ответил уставший от своих злоключений Чучундра, — я да же по этому поводу стихи написал.

— С интересом послушаю, — отозвался доктор Лапша.

— продекламировал Гидеон.

— Ну, а дальше?

— Дальше еще не написал, — ответил Чучундра, — тема себя исчерпала. Но зато есть стихи о пребывании в отделении судебно-психиатрической экспертизы.

— Уже? — удивился доктор Лапша, — это так трогательно. С удовольствием послушаю.

Тихо шинами шурша,

«Едет крыша». Не спеша,

— прочёл Гидеон. На этой пронзительной ноте первая беседа с новым пациентом была закончена, и по доброй старой традиции младший медбрат Пятоев повел Чучундру в душ. По дороге младший медбрат рассказал новому пациенту о том, что у него есть один знакомый, тоже видный политик, зовут его Ян Кац. Гидеон, наверное, о нем слышал. Так вот, он считает, что политикой должны заниматься люди особенные, как шейх Мустафа, например. Обычный человек не способен повести массы за собой. Даже Ленин писал о роли личности в истории.

На следующий день находящегося в заточении Гидеона Чучундру посетили Анечка Эйдлина и Люда Кац. После того как алкоголь покинул их изначально прелестные головки, судьба Черноморского флота потеряла для них всякую актуальность. Чучундру им стало жалко. Кроме того, что он и так негр, так его ещё и в тюрьму ни за что посадили. Анечка принесла шикарный вишневый торт, при виде которого Гидеон заметно побледнел, что для негра является событием незаурядным. Пятоев тактично убрал торт для последующего съедания его медперсоналом. Люда преподнесла томящемуся в психиатрической неволе кусок сала, купленный в русском магазине. В связи с тем, что эфиопские евреи, впрочем, как и многие другие, свиного сала не едят, подарок Людмилы Кац был съеден мужественными медбратьями вместе с тортом.

Дамы присели у постели пострадавшего за идею афро-израильтянина и не знали с чего начать беседу.

— Я слышала, что вы эфиопский цыган? — спросила Анечка.

— Это у меня от нервов, но сейчас уже проходит, — отозвался Чучундра. Он так же чувствовал себя неловко.

— Мне ужасно стыдно за то, что я хотела ударить вас пальмой, — дрожащим голосом произнесла Люда Кац, — прости меня, Гидеон!

— Какие могут быть счёты между новыми репатриантами? — отмахнулся от её извинений Чучундра. Присоединившийся к беседе доктор Лапша спросил, откуда Гидеон так хорошо знает русский язык.

— Я тот самый негр, который выучил русский язык за то, что на нем разговаривал Ленин, — с грустью заметил Чучундра.

— Вы прекрасно выглядите для своего возраста, — заметила Анечка. — Каким тональным кремом вы пользуетесь?

— Будете обижать несчастного психбольного, позову Маковецкого и Пятова. Пусть они вас привяжут к кровати, — к Гидеону возвращалось присутствие духа, и он уже сожалел, что отдал торт медбратьям.

— В моем возрасте к кровати уже не привязывают, — сказала Анечка и горько вздохнула.

Не обнаружив признаков психических расстройств, после месячного пребывания на больничной койке, больной Чучундра Гидеон был выписан доктором Лапшой со значительным улучшением состояния и настоятельными рекомендациями принимать успокоительные препараты и соблюдать диету. По случаю выписки из психиатрической больницы выдающемуся еврейско-эфиопскому политику была преподнесена картина заслуженного художника Кабардино-Балкарии Михаила Гельфенбейна, яркими, сочными мазками рисующая исторический бросок чашки с чаем. Картина называлась «Did not wait» (Не ждали) и была помещена на хранение в редакции газеты «Черный передел».

Вячеслав Борисович Борщевский был более сдержан в своих оценках. По его мнению, первый документальный фильм киностудии «Антисар» получился спорным с художественной точки зрения. Образ пламенного борца с расизмом, Гидеона Чучундры, был дан недостаточно выпукло. Романтическая тема его эфиопско-цыганского происхождения в фильме, к огромному сожалению, не нашла отражения вообще. И именно поэтому многие сцены фильма еще нуждаются в серьезных дополнениях и доработках, хотя в целом новое произведение киностудии «Антисар» является добротным и заслуживающим самых тёплых слов. Борис Эйдлин и Дан Зильберт согласились с тем, что в настоящее время выход фильма на экраны был бы преждевременным. Но в преддверие выборов в Кнессет, при условии правильной ценовой политики в переговорах с противниками Великого Вождя и Учительницы, а также непосредственно с Великим Вождем и Учительницей, документальный фильм «Летний вечер в Ливна» обречён на финансовый успех.