Борис Привалов - Веселый мудрец. Юмористические повести Страница 26

«Эмир убедится в конце концов в том, что ходжа несведущ в науках, и прогонит его. Тогда вернутся наши друзья, и мы снова заживем свободно», — рассуждали они.

Снарядив караван, придворные послали его в Персию — за величайшим персидским философом и мыслителем, слава которого была всесветна и непогрешимость которого вошла в пословицу.

«Уж этот перс, наверное, посрамит неуча ходжу! — радовались придворные. — И никакие хитрости теперь не помогут Насреддину — тут уж ему придется иметь дело с умнейшим из умных…»

Перс действительно оказался достоин своей славы. Он один, несомненно, стоил всех тех мудрецов, которых встречал Насреддин на своем веку-

— Если Насреддин не сумеет ответить ему, — шептали одни на ухо эмиру, — то старик расскажет всему миру о том, что у тебя, о прославленный повелитель, выродились умные люди, и это будет способствовать умалению твоей славы в глазах других повелителей…

— Ты увидишь, о любимец аллаха, что Насреддин совсем не ученый, а обманщик и мошенник, — шептали другие.

Насреддин же держался спокойно и с достоинством приветствовал перса.

Гость вышел вперед и начертил на полу круг. Потом выжидательно посмотрел на Насреддина.

Насреддин подошел и разделил круг на две части. Потом провел поперечную черту, и круг оказался разделенным на четыре части. Затем ходжа жестом показал, что три части из четырех он притягивает к себе, а одну часть отдает ученому.

После этого Насреддин заглянул в лицо старика, требуя ответа.

Мудрец сложил пальцы щепоткой и поднял руку кверху.

Ходжа сделал наоборот: опустил поднятую было ладонь вниз.

После этого перс указал на себя и провел пальцами по животу, показывая, будто оттуда выбегают какие-то бесчисленные животные.

Насреддин достал из кармана яйцо и, показав его, начал махать руками, словно птица крыльями.

Тогда старец почтительно склонил перед Насреддином голову, поцеловал ему руку и поздравил эмира с тем, что при его дворце находится великий ученый мира.

Начался пир, поздравления лились потоком на голову Насреддина, даже его враги при дворе и те принесли ему дары, потому что и сами уже начинали верить в гениальность ходжи.

Тем временем перс объяснял внимательно и почтительно слушающим содержание своего диспута с Насреддином. Сам же ходжа слушал и ухмылялся, с аппетитом поедая плов.

— Меж учеными различных стран, — говорил мудрец, — существуют споры относительно нашей Земли, ее разделения и происхождения. Меня интересовало мнение мудрого Насреддина об этом, и я его спросил, нарисовав круг, означающий Землю. Ходжа не только подтвердил, что Земля кругла, но и разделил ее на Северное и Южное полушария. Потом он провел еще одну, перпендикулярную, линию и три части потянул к себе, а одну дал мне. Этим он хотел сказать, что три части земного шара вода, а одна — суша. Потом я решил проверить вашего ученого в вопросах мироздания. Я поднял кверху сомкнутые пальцы, показывая на родство растений, животных, земли, деревьев и птиц. А ходжа, наоборот, опустил пальцы. Он хотел сказать, что все это существует и живет благодаря осадкам и лучам солнца. Тогда, показав на себя, я хотел сказать, что все живое на земле происходит от живого же. Насреддин достал из кармана яйцо и, показав взмахами крылья птиц, поправил меня: птицы, например, не происходят от живых. Из этого разговора, происшедшего между нами, я понял, что Насреддин велик и многомудр, как никто.

А Насреддин, пользуясь тем, что все увлеклись рассказом мудреца, улизнул, как он это часто делал, из дворца к своему другу, торговцу инжиром.

Уже весь город знал о победе ходжи. Поэтому первое, о чем спросили Насреддина, было:

— Расскажи, как ты выиграл спор у мудреца. Ходжа рассмеялся и сказал:

— Этот худой и тощий старец произвел на меня впечатление больного, голодного и жадного человека. А так как и я сам очень хотел есть, то, когда он нарисовал «руг, я его понял: это было блюдо жареной баранины. Я сперва разделил его по-братски — пополам. Он остался равнодушен. Хорошо, я поделил на четыре части, три взял себе за то, что он отказался от половины, а одну дал ему. Что ему было делать? Потом он показал мне жестом: «Вот, если бы нам изготовить плов, мы бы покушали». А я добавил: «Да посыпать бы его сверху перчиком, изюмом, корицей, фисташками и так далее». А на третье блюдо он был тоже согласен: показал, что у него в животе еще много места, много баранов влезет. Но я показал ему, что хочу еще больше его: от пустоты в желудке могу даже летать, как птица. А в доказательство того, что я птица, показал ему яйцо, которое не успел съесть, так как меня потащили на этот дурацкий спор, и я вынужден был спрятать яйцо в карман…

Некоторые придворные после этого дня стали подобострастно относиться к Насреддину. Один продажный поэт написал оду в честь Насреддина, где называл ходжу «величайшим мыслителем из великих», «отцом бедных» и т. д.

— Хорошо, — сказал Насреддин. — Сейчас у меня нет денег, зайди завтра. Я тебе дам столько денег, что тебе хватит на всю жизнь.

На следующее утро спозаранку придворный стихотворец уже стоял у покоев, в которых жил Насреддин.

— Каких денег ты ждешь? — спросил его ходжа.

— Которые вы мне вчера обещали, — сказал поэт.

— Ты вчера усладил слух мой одой, — ответил ходжа, — а я порадовал тебя хорошим обещанием. Таким образом, взамен твоих, хотя и приятных, но лживых слов, ты услышал от меня тоже лживые, хотя и приятные слова. Иди домой, мы с тобой в расчете.

Один из соседних правителей попросил однажды эмира прислать ему Насреддина на похороны своего любимого коня. Там должны были присутствовать самые знаменитые люди. Ходжа согласился, но по дороге выяснилось, что умер и сам правитель, который при падении с коня сильно ушибся.

Ходжа немедленно повернул назад, сказав:

— Мне теперь там нечего делать. Жеребец обладал великими достоинствами, и я был готов почтить его. Но какими достоинствами обладал его хозяин?

Чтобы не сбиться со счета дней, ходжа завел себе календарь из камней. В нем было двадцать восемь камешков. Каждое утро ходжа перекладывал по одному камешку в другой ящик. Когда надо было узнать точно число месяца, афанди пересчитывал камни. Чтобы поиздеваться над Насреддином, придворные насыпали в ящик целую пригоршню камешков. Эмир узнал об этом и спросил ходжу:

— Какое сегодня число? Насреддин пересчитал камни и сказал:

— Дело идет на лад. Аллах внял моим просьбам и, чтобы продлить наши жизни, увеличил число дней в месяце. Сегодня пятьдесят третье число.

Один из придворных, предшественник которого погиб оттого, что эмир заставил его съесть написанную на пергаменте жалобу, спросил ходжу, что ему делать, если эмир заставит его тоже есть жалобу, которую во что бы то ни стало надо подать пресветлому правителю?

— Напиши жалобу на лепешках, — посоветовал Насреддин. — Если тебя заставят ее съесть, то все будет в порядке.

Был такой случай, когда эмир приказал Насреддину отыскать для эмирской охоты гончую собаку.

— Но чтобы она была легка и быстра, как ветер, и стройна, как стрела.

На другой день Насреддин привел эмиру толстого пса-дворняжку.

— Это что такое? — гневно спросил эмир.

— Собака.

— Да, но я приказал найти гончую, а это какая-то свинья!

— Не беспокойся, о любимец аллаха, — сказал Насреддин. — Под твоим мудрым правлением этот пес через две недели станет легче пуха и будет строен, как скелет.

Эмир рассвирепел и приказал ходже не показываться ему на глаза. Насреддин с радостью согласился на это.

Ходжа, когда ему надоедало жить в дворцовых палатах, злил эмира. Повелитель гневался и отставлял на некоторое время ходжу от двора. Насреддин возвращался сам или тогда, когда надо было спасти от казни кого-нибудь из бедняков, или когда его друзьям нужны были деньги на уплату налогов. Если Насреддин обдумывал что-нибудь, то его не следовало беспокоить. В эти моменты он отвечал невпопад, чем и приводил друзей в недоумение. Так, например, случилось, когда ходжа получил весточку, что его далеким друзьям Икраму, Пулату и другим житья нет от толстого судьи и что длинноносый Абдурахман снова вернулся в город.

Насреддин решил поскорее уехать от эмира. Он думал о предстоящей беседе с повелителем, о том повороте, который должна принять беседа, чтобы кончиться так, как нужно. И как раз в это время с Насреддином решили посоветоваться о каком-то деле.

— Разве я неправ? — спросил рассказчик, изложив суть спора.

— Прав, прав, — механически ответил ходжа.

Через час-другой приятель рассказал это же дело Насреддину, но уже со своей точки зрения. И кончил тем же вопросом:

— Ну, ведь я же прав?

— Прав, прав, — отмахнулся Насреддин; в этот момент он уже придумал способ расправы с толстым судьей.