Александр Торин - Особенности международной рыбалки Страница 3

– Располагаемся здесь, – скомандовал Шурик. – Клев будет, а мы не будем терять времени. – Он достал из пластмассового холодильника бутылку домашней «Перцовки». – За нашу и вашу рыбалку.

– Я не хочу, – мрачно прикусил губу Серега. – Я сегодня только по пиву.

– Понял, – с уважением в голосе согласился Шурик.

Турецкий папа произнес что-то гортанно-укоризненное.

– Воистину воскресе, и вообще в нашу религию не лезь, – неожиданно встрепенулся Серега. – Шурик, наливай! Уфук, – перешел он на английский. – Объясни, что у нас масленица скоро, национальный праздник, и русскому человеку не пить – грех!

– Сейчас попробую, – Уфук был мрачен. Казалось, он уже пожалел, что согласился поехать с нами на рыбалку.

– Серый, ты же сам только что сказал, что сегодня не пьешь! – удивился Шурик.

– Да что я, турок какой-нибудь, честное слово!

– Тоже вариант, – на лице у Шурика появилась плутоватая улыбка.

Озеро Лох-Ломонд было красиво до безобразия. Горы, поросшие секвойями, обрывы. Черт его знает почему, но красота эта мне была неприятна. Что-то было не так, я некоторое время размышлял над тем, что же во всем этом великолепии неправильно… Запах. Запах травы, выгоревшей на солнце. Запах воды.

Вода пахла гнилью. Берег с пожелтевшей травой, испещренный норками, в которых прятались разноцветные змейки. А какие рыбалки случались в прошлой жизни… С чем сравнить мерцающие огоньки на другом берегу, гудки пароходов, волну, набегающую на берег, тлеющие угольки и дым, наваристую уху в закопченном чугунке, тосты, неожиданно яркие звезды в черном небе. К пяти начинало светать, над рекой опускался туман, было зябко и сыро, и пахло свежестью, листвой…

– Подсекай, подсекай, уйдет! – истошно завопил Шурик, прервав сладкую дрему воспоминаний.

Около берега билась форель приличного размера.

– Ребята, – Шурик радостно потирал ладони. – Начало положено.

Вскоре Серега вытащил еще одну рыбину, и наступило длительное затишье.

– А где же сомы? – лениво потянулся Женька. – Лучше бы я сегодня выспался как следует.

– А ты раньше времени не суетись. Клев будет. Кстати, это твоя донка? – насторожился Шурик.

Колокольчик на донке дернулся, решительно зазвенел, алюминиевый штырь угрожающе накренился над водой.

– Держи, держи его! – Шурик носился вокруг и руководил. – Женька, твою мать, подсекай!

Толстая леска на секунду ослабла, бессильно упала на берег, затем напряглась, и, вырвав удилище из земли, уронила Женьку в воду.

– Да тащи же ты! – кричал Шурик.

– Блин! – Женька упирался кроссовками в глиняное дно. – Вода холодная! Эй, подсобите, эта сволочь меня сейчас утопит!

– Ну и дела! – Шурик дрожал от азарта. – Господи, сколько лет рыбачу, такого не видел.

– Твою мать, – Женька, сопя, вылез на берег, и вытряхивал мокрую тину из кроссовок. – В Америке все большое. Если дерево, так десять метров в диаметре. Если рыба, так обязательно с ног собьет…

– Еще два термоса утреннего нектара выпей, тебя и форель уронит, – Серега всматривался в воду. – Вон она, смотрите!

Над поверхностью бухточки на секунду показалась темно-коричневая туша, длиной метра в полтора.

– Православные! – Серега в азарте схватился за леску! – С Богом!

– А вы выпендривались, мол, Шурик толстую леску купил. А я словно чувствовал.

– А может быть, это кит? – предположил Женька.

– Сам ты кит, озеро с океаном не сообщается.

Леска то ослаблялась, то натягивалась как струна.

– Это сом, мужики, – уверенно сказал Шурик. – Только очень большой. Отожрался здесь, как хряк.

– А ну, тащи его! Взялись, и – раз! И – два! Господа бога душу мать, что это?

Вода забурлила, и странное существо забилось около берега. Более всего существо это напоминало крокодила. По крайней мере, морда у него была совершенно крокодилья, плотоядно щелкающая зубами. Тем не менее, жабры, плавники и рыбий хвост были рыбьими. Хвост заострялся панцирными наростами, а плавники разветвлялись на множество костяных лучиков, заканчивавшихся наполовину оформленными когтями.

– Балык! Ды шара, ды шара, шейтан! – папа то ли возмутился, то ли испугался.

– Народ, да это динозавр какой-то… – растерялся Женька.

– Валла Акбар, – турецкий папа начал истово молиться.

– Да помолчи ты, янычар хренов, без тебя тошно, – зашипел Серега. – Чудище, поди прочь, чудище!

– Янычар, – удивленно повторил папа.

Будто почувствовав, что его побаиваются, крокодилоподобное существо решило перейти в наступление. Оно кровожадно клацнуло пастью, и, оттолкнувшись плавниками от земли, вцепилось Шурику в резиновый сапог.

– Пошел ты на хер, – передернулся от отвращения Шурик, и, схватив недопитую бутылку с пивом, что было силы, обрушил ее на голову дракона.

Бутылка разбилась, и я готов был поклясться, что рыба-крокодил издала жалобный писк. Она оскалилась, попятилась, вильнула хвостом с наростами, ударила по воде, подняв фонтан брызг, и исчезла в глубине, утащив с собой удочку.

– Ну, это по-нашему, чуть что, и по черепушке, – перевел дух Женька. – Ты в Израиле палестинских сирот так же усмирял?

– Будешь еще выступать, тоже от меня по башке получишь, – Шурик вытаскивал из окровавленной руки бутылочные осколки.

Над озером воцарилось напряженное молчание. Все, происшедшее только что, казалось нереальным.

– Блин, что это было? – наконец, нарушил молчание Серега.

– Крокодил. Чистой воды крокодил, – смутился Шурик.

– Сам ты крокодил нильский. Откуда в Калифорнии крокодилы?

– Черт бы вас всех побрал, – Серега вздрогнул. – Я же говорил, что больше не пью. А вдруг это белая горячка?

– Так ты же сам налить попросил, – обиделся Шурик. – Православие еще приплел, чтобы туркам неповадно было. И вообще, хоть бы кто спасибо сказал, что я этого дракона по башке бутылкой шизданул.

– Вот ты сегодня не пил, – Серега обращался ко мне. – У тебя сознание просветленное, расскажи нам, что ты видел.

– Это была яшурица. Промежуточная ступень между крокодилом, рыбой и земноводными. Как падший ангел, который ни там и ни здесь…

– С тобой все понятно, Гребенщикова наслушался. Я тебя предупреждал, выкинь все эти пленки к чертовой матери.

– Ребята, а может, это снежный человек был? – Женька вдруг выпучил глаза.

– Ты что, совсем охренел, – возмутился я. – Я же сказал: земноводная.

– Нет, точно, это был местный водяной, – Женька закусил усы.

– Это на нас снизошло творческое озарение, наступает после больших доз «Утренней росы» – Шурик достал папиросу.

– Вот что я вам скажу, – заволновался я. – Хотя у нас высшее образование, монографии и ученые степени, мы все-таки жуткие, невообразимые жлобы.

– Это почему еще? – Шурик принял мои слова на свой счет. – Ты не обобщай, ты мне с обобщениями своими вот где сидишь!

– Мы только что видели чудо. Да, чудо! Лох-Несское чудовище сколько лет ищут с локаторами, так и не нашли. А эта рептилия к нам в руки сама шла. Ее надо было отвезти в музей. Или вызвать кого-нибудь из этих, ихтиандров.

– Ихтиозавров, чукча, – скривился Шурик. – Сам ты ихтиандр!

– Ихтиологов. Не в этом дело, – я почувствовал, что от волнения не могу четко сформулировать мысли. – Быть может, это единственный в мире экземпляр… А мы… По башке бутылкой, вот и все, на что нас хватило.

– Посмотрел бы я на тебя, естествоиспытатель хренов, когда бы эта историческая реликвия вцепилась тебе в ногу. Ты думаешь, я зря ее огрел? – Шурик стянул с ноги разодранный сапог.

– Ненавижу! – вдруг разразился рыданиями Серега. – Всех ненавижу.

– Ты чего, Серый? – испуганно спросил Лариосик.

– Надоело! Ненавижу эти чертовы выжженные горы, работу, дороги с вечными пробками, магазины с кондиционированным воздухом, озера с крокодилами, гремучих змей, кубики с аборигенами внутри, эти компьютеры. Домой хочу, снег хочу, не могу больше!

– Цилгин? – удивился турецкий папа и недвусмысленно покрутил пальцем у лба.

Серега рыдал, царапая руками мокрую глину и размазывая грязь по лицу.

– Ну, ты сказал, – вздохнул Шурик. – Не в бровь, а в глаз врезал. Вон, служитель порядка подгребает, так что ему сейчас про это все и объяснишь.

К берегу подъезжал катер с хромированными поручнями, сверкавшими в солнечных лучах.

6

Управлял катером голубоглазый рэйнджер в рубашке цвета хаки. Форма стража порядка была выглажена до безобразной остроты складок. На фоне нордического аккуратиста мы являли собой жалкое зрелище: несколько помятых, небритых дикарей, измазавшихся в грязи, и один турок в архаичном национальном костюме.

– Рыбнадзор, – вздохнул Шурик.

– Доброе утро, – жизнерадостно произнес страж порядка, оскалившись неправдоподобной белоснежной улыбкой. Такую улыбку рекламировали по телевизору, предлагая скидку на универсальное отбеливающее средство для зубов.