Григорий Полянкер - Не повезло Страница 3

А лето буйствовало. Стояли потрясающей красоты дни. Днепр сверкал всеми цветами радуги. А он, бедный Иосиф Грач, стоял на берегу и не имел права тронуться с места. Таков закон! Не имеешь прав – никуда не тронешься!

Ну, нравится вам эта дикая история? Можно лопнуть от досады!

Время шло. Чудный Днепр катил свои зеленоватые волны. Рыбки подпрыгивали, ныряли, играли возле самых борто'в лодки Иосифа Грача, прямо-таки просились на крючок, посматривали на него игриво, словно понимали, что теперь ему не до них. Его ждали более важные заботы. Он должен выучить клятые правила, готовиться к экзамену.

Досада и упрямство не давали покоя. Что это значит? Неужто у него такая уж никчемная голова? Неужели он не в состоянии одолеть столь пустяковую книгу?

На берегу недоумевали напарники, не понимая, когда уже, наконец, он выведет свою бригантину. Дома внуки ему житья не давали. А теща зудила и ворчала:

– Просто смех и грех!.. – говорила она. – За это время толковые люди университеты кончают, а этот лентяй никчемной книжонки не может одолеть!

– Ничего, – смущенно отвечал он, – все идет на лад, скоро сдадим экзамен.

– Сдадут, конечно, – не отставала старушка, – только неизвестно кто…

– Не морочьте мне голову, милая теща. Мне и так солоно на душе, а тут еще вы со своими колкостями.

Посреди ночи внуки просыпались и, разбудив ученика, начинали задавать вопросы:

– А ну-ка, дедушка, скажи, – вот идет навстречу твоей лодке баржа… Какие сигналы ты должен подавать?

– На каком расстоянии ты должен держаться от парохода?

– С какой быстротой имеешь право двигаться по фарватеру?

А дедушка напрасно напрягал память.

Ребята засыпали, а проснувшись, опять начинали к нему приставать, задавая всевозможные вопросы, ответы на которые знал весь дом назубок, кроме самого ученика…

Прошло еще какое-то время, и ребята решили, что дед уже почти готов сдавать экзамен. Лед тронулся. Он им отвечает на многие вопросы. Правда, еще малость путается, но с горем пополам может уже пойти сдавать. Комиссия, возможно, не очень его будет гонять по всем правилам, учитывая, что он, Иосиф Грач, не молодой уже человек и плавать по Днепру будет спокойно и медленно. Он ведь не лихач какой-нибудь!

И день желанный наступил. Иосиф Грач набрался духу и решил, что сегодня – кровь с носа – экзамен сдаст. Всем врагам назло!

Накануне, надо признаться, человек всю ночь глаз не сомкнул. Сон пропал окончательно и бесповоротно. Не спали также домочадцы. Волновались, кажется, не меньше его. Шутка сказать, ведь решается не только его судьба, не он один будет сдавать экзамен, а все они!

Решили провести покамест домашний экзамен. Посадили ученика за стол и давай засыпать его вопросами, «гонять» по всей книге.

Нельзя, конечно, сказать, что все у него шло гладко. Но с горем пополам он отвечал на самые замысловатые и каверзные вопросы, и все решили единодушно, что можно рискнуть. Авось получится.

Точно в назначенный час Иосифа Грача шумной гурьбой выпроводили на комиссию. Он шел с книгой под мышкой, мрачноватый, как идут на плаху.

Не отставая от него, следом шествовали внуки. Чуть поодаль, чтобы ученик не рассердился, шли невестки, два сына и, естественно, супруга.

Теща тоже собиралась было пойти вместе со всеми «ради интереса», но ее не пустили. Обойдется, мол, без нее. Она всегда плохо действовала на зятя и могла испортить все дело, потом беды не оберешься. К тому же, если все пройдет успешно, ей первой принесут домой эту радостную весть.

Ученик шел, можно сказать, строевым шагом. Как новобранец.

Он был сосредоточен, ни тени улыбки не было на его бледном, помятом от бессонных ночей лице.

С высоко поднятой головой, как учили домочадцы, переступил порог комиссии, а увидев экзаменаторов – смутился, ноги подкосились.

Его вежливо встретили, просили успокоиться, не волноваться и стали осторожно прощупывать, что человек знает. И представьте себе: все пошло на лад. Голова вдруг стала ясной, вернулось утерянное, казалось бы навсегда, самообладание; он вспомнил многое из того, что вызубрил за последние недели, и экзаменаторы прониклись к нему должным уважением.

Все шло, как должно идти на экзаменах: экзаменаторы спрашивали, экзаменуемый отвечал, но вдруг кто-то вбежал и, запыхавшись, сообщил, что неподалеку от Жукова острова столкнулись две моторки и необходимо срочно выехать на происшествие.

Инспектора, – они же экзаменаторы, – заторопились, задали абитуриенту еще два-три незначительных вопроса и, кажется, даже не слышали, что тот отвечал. На этом экзамен был окончен. На ходу решили, что пенсионер Иосиф Грач удовлетворительно ознакомлен с правилами движения по реке и что ему можно пользоваться моторным катером. Сегодня он получит соответствующую книжечку.

Следует ли говорить, в каком восторге был в эту минуту наш начинающий мореплаватель? Был ли кто-либо счастливее его?

Ему хотелось все бросить и помчаться к садику, где с замирающими сердцами сидели и с волнением ждали приговора семья и некоторые соседи.

Не терпелось сообщить им радостную весть, что он, слава аллаху, выдержал экзамен и сегодня же получит книжечку. Он на коне!

Но тут подошла к нему девушка, которая должна была оформить исторический документ, и сказала, что ему надо зайти в такую-то комнату, к врачу.

– Что? А при чем тут врач? – рассеянно уставился он на девушку.

– А вы как думали? – небрежно ответила она. – К моторкам допускаются только вполне здоровые люди. А может, вы нервный или зрение у вас никудышное? Мало чего. Порядок есть порядок.

Иосиф Грач пожал плечами, окинул недобрым взглядом девушку, в чьих руках оказалась его судьба, вернее, книжечка с правами, и сказал:

– Что ж, если у вас такой порядок, придется пойти к вашим врачам. Самое главное, я ведь уже прошел – комиссию…

– Ну, естественно, папаша! – подбодрила она его и провела в кабинет, где ожидали его врачи.

Он шел со спокойной душой. Хоть человек уже в летах, не первой, как говорится, молодости, но чувствует себя еще довольно бодро, дай бог и впредь не хуже.

В приподнятом настроении Иосиф Грач предстал перед ясные очи врачей.

Сбрасывая на ходу рубаху, изрядно пропотевшую во время сдачи экзамена, он важно выставил свою волосатую грудь и произнес:

– Пожалуйста, я вполне годен…

– Это мы проверим, – ответил доктор и присел возле пациента, попросил дышать – не дышать, кашлять – не кашлять.

Внимательно выслушав его, он кивнул головой – мол, все в порядке – и передал его невропатологу.

Тот заглянул ему в зрачки, затем взял молоток, постукал по одному колену, по другому, что-то пробурчал, что-то записал в карточку и тоже мотнул головой – и тут все в порядке.

Но главная драма произошла чуть позже, когда им занялась врачиха-окулист.

Она ему стала показывать разных размеров буквы – большие и маленькие, и Грач вполне удовлетворительно отвечал на ее вопросы – что это за буква, эта… эта… Отлично!

Но когда она стала проверять глаза – тут-то его как обухом пришибло.

Она ему показала красный цвет, а он увидел зеленый. Она ему белый, а он – желтый…

– Ну, батенька, – уставилась она на него с сожалением. – так вы, оказывается, дальтоник!..

Иосиф Грач никогда в жизни не слыхал такого слова и не представлял себе, что оно означает. Но сердце подсказало ему что-то неладное. Больно уж сморщилась врачиха. И даже растерялась.

– Да, дорогой товарищ. Дела ваши плохи, – вздохнула она, присев к столику и вооружившись самопиской, – прав на вождение лодки вы не получите… Дальтоник…

Иосиф Грач опешил.

– Как это не получу?

– Очень просто… Как же дальтоники могут сидеть за рулем?

– А что это такое – дальтоник? – еще с большей тревогой спросил он.

– С этой болезнью, – сказала она как можно сердечнее, – вы проживете еще сто лет, но водить моторку не сможете. Вы не различаете цвета. Поедете на красный свет – и себя покалечите, и людей изуродуете…

Боже мой, этого он не ожидал. Подумать только! Прожил шестьдесят лет и не знал, что он в цветах не разбирается, что он дальтоник. Это значит, что вся сигнализация на реке для него темный лес и поди сделай что-нибудь…

Доктор вежливо и убедительно объяснила, в чем состоит недостаток его зрения, и написала в карточке размашистым неразборчивым почерком, что этого человека на пушечный выстрел нельзя допускать к рулю, к моторной лодке… Вот и вся недолга. Даже жаловаться некому, да и не на кого…

Убитый горем, он направился к выходу. На душе – сплошная рана. Подумать только! Из-за такой мелочи он лишился своего счастья! Давнишней своей мечты! Остался человек что называется ни с чем. Подумать только: прожил жизнь и не представлял себе, что у него такой тяжкий порок! Побрил столько бород на своем веку, постриг столько голов, снял массу чуприн и никогда не задумывался над тем, красные они, рыжие, белые или черные! И это не мешало в работе. А тут…