Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин - Михаил Мишин Страница 3

— Почему это? — спросила девчонка.

— А в честь директора вашего! — рявкнул Семен и вышел вон, грохнув дверью.

В котлетной было уютно и тепло.

— Я ему говорю: всемирное открытие, понял? — кричал Семен. — От-кры-тие!

— Понял, — кивали оба небритых мужика, чокаясь стаканами

— Он мне: тебе, говорит, учиться надо, понял? — распаляло} Семен.

— Понял, — сочувствовали мужики, заглатывая утешающий напиток.

— Учиться! — яростно объяснял Семен. — А сам сидит, борода — во!

— Ну, — кивали понимающе мужики. — Этих, с бородой, мы знаем. Слава Богу, с бородой!

Семен чувствовал понимание, которого ему до сих пор не хватало.

— Я им говорю: гусак под этим делом был! И она тоже! А он мне: не может быть!

— Может! — утешали мужики. — Под этим делом — все может!

— А этот говорит: не может! С бородой! — сказал Семен.

— Этих, с бородой мы знаем, — сказал один небритый. — Вон, видал, еще один! Эй, борода!

— Нет! — сказал Семен. — Этот рыжий. А тот черный был.

— Неважно, — строго сказал небритый. — Счас мы его спросим. — И, качнувшись, он подошел к мужчине со светлой бородой: — Слышь, друг, ты зачем моему другу не поверил?

— В чем дело? — спросил мужчина.

— А че ты грубишь-то? — спросил второй небритый, подходя. — Ты че моему другу грубишь?

— В чем дело? — повторил бородатый. — Вас, кажется, не трогают.

— Друг! — обратился один из небритых к Семену. — Он тебя трогал? Мы его не трогали!

— Всемирное открытие! — внезапно закричал Семен. — Для пограничников! Гады!..

И с размаху стукнул пустым стаканом по столу.

Домой он вернулся через две недели.

— Семушка! — закричал крестный. — Ну, как, ты там?

Увидев взгляд Семена, крестный смолк.

— Ничего, Семушка, — пробормотал он. — Ничего, я после, потом зайду..

И крестный ушел, часто оглядываясь.

Семен подошел к Жучкиной будке, двинул по ней ногой. Оттуда выскочил рыжий петух и неверным шагом засеменил к забору. Семен поглядел на него, потом вытянул за цепь Жучку. Та даже хвостом не вильнула и не открыла глаз.

Семен бросил цепь и пошел к сараю. Отпер дверь, вошел внутрь.

— Беги! — раздался его злой крик. — Беги, пока я тебя не прибил!

Из сарая выскочило какое-то странное существо и остановилось. Следом выбежал Семен.

— Беги! — закричал он снова, поднимая с земли камень. — Ну!

Существо побежали — сперва медленно, потом все быстрее, выбежало за калитку и скрылось вдали.

Семен поискал глазами, швырнул камень в петуха, но промахнулся.

Жители разных широт видели в тот год удивительную птицу, летевшую в небе с криками, напоминавшими собачий лай.

На глазах у крестьян одной турецкой деревни птица напала на орла и обратила его в бегство.

Английский лорд, пересекший океан на резиновом матрасе, рассказывал, что видел эту птицу над экваториальной Атлантикой.

Впрочем, ему не очень поверили, так как лорд долго питался одним планктоном и мог наговорить ерунды.

Но спустя некоторое-время пришло сообщение из Бразилии, что некоему мистеру Джеймсу Уокеру удалось подстрелить необычайную птицу с четырьмя лапами. Птица жалобно заскулила и, теряя высоту, скрылась за лесом. Найти ее не удалось. Мистер

Уокер утверждал, что скорее всего она упала в реку и стала добычей крокодилов, которые водятся там в изобилии.

В тот день и час, когда было получено это сообщение, Семен Стекольников находился дома. Он стоял на дворе и, почесывая затылок, глядел на хрюкающего поросенка, у которого прорезались уже приличные рога…

1980

Шел троллейбус по улице

Троллейбусов было много. С легким воем тормозили они у остановки, где топтался Марципанов, раскрывались створки дверей, торопливые граждане входили и выходили, и троллейбусы, держась за звенящие провода, катили дальше.

Сперва Марципанов удобно уселся на место для инвалидов и пассажиров с детьми. Потом неспешно лег, высунув в проход между сиденьями грязные башмаки. Общественность молчала. Тогда заговорил Марципанов. Вернее, он запел Исполнив песню, в которой не было хорошей мелодии, зато были плохие слова. Марципанов сказал:

— На кого Бог пошлет! — и плюнул через спинку сиденья.

Бог послал на худого гражданина в очках.

— А вот плеваться нехорошо, — дружелюбно упрекнул Марципанова гражданин, вытирая рукав пальто. — Не надо плеваться.

Такие слова Марципанову не понравились, и он уже прицельно плюнул в худого.

— Видать, выпил человек, — сказала про Марципанова какая-то наблюдательная старушка.

Марципанов начал стаскивать с ноги ботинок.

— Безобразие! — сказала дама, сидевшая позади Марципанова. — Столько народу, и никто его не одернет!..

— В самом деле! — поддержал ее оплеванный Марципановым гражданин.

Ботинок Марципанова сбил с него шляпу.

— Ты что ж это делаешь! — закричала старушка. — Эдак нога у тебя застынет. Нынче холодно.

Марципанов назвал старушку старой воблой и сейчас же заснул.

Пассажиры троллейбуса повеселели. Однако через минуту им стало грустно, потому что Марципанов ожил.

Он сполз со своего места, отыскал в проходе ботинок и сказал неожиданно трезвым голосом:

— Граждане! Прошу внимания! Только что я провел эксперимент: сколько вы будете терпеть безобразия пьяного хулигана? И что же вышло? Вышло, что вы все стерпели! Где же, товарищи, — возвысил голос Марципанов, — ваше сознание?

Досказать ему не дали.

— Какая наглость! — выкрикнул оплеванный Марципановым гражданин.

— Вот, — кивнул Марципанов. — Так и надо было сказать!

— Но ведь это же издевательство! — воскликнула дама, сидевшая сзади. — Бандитская выходка!

— Правильно! — сказал Марципанов. — А чего же вы раньше-то молчали?

— Жулик! — уверенно сказала старушка. — Воблой называет, а сам и не выпивши!

Широколицый мужчина взял Марципанова за локоть.

— Хватит! — громко сказал он. — Я тебе покажу как над людьми измываться. Граждане, кто в милиции свидетелем будет?

— Вы что? — сказал Марципанов, пытаясь выдернуть руку. — Я же сказал: не пил я. Это эксперимент был, понятно?

— Вот раз не пили — в милиции объяснитесь! — дернул шеей худой. — Раз трезвый плевали!

Троллейбус подъехал к остановке, и широколицый начал тянуть Марципанова к выходу. Марципанов уперся. Пока они пихались, троллейбус поехал дальше.

— Ты у меня выйдешь! — сказал Марципанову широколицый, вытирая пот со лба. — Поможете мне на следующей остановке? — обратился он к худому гражданину.

Худой гордо кивнул.

Марципанов опечалился. Он повертел головой — вокруг были нелюбезные, недружественные лица. В милицию не хотелось, и выход был только один.

Марципанов бросил голову на грудь, подогнул колени и стал падать на широколицего.

— Ну-ну! — закричал тот, отпихивая Марципанова. — Не прикидывайся!

Марципанов качнулся в другую сторону и попытался облобызать старушку.

— Все ж таки он пьяный! — сказала старушка.

Марципанов опустился на пол и горько зарыдал.

— Ну! — с торжеством сказала старушка. — Как есть,

нажрался. Нешто трезвый так валяться-то будет?

— А зачем он