Анатолий Вилинович - Остап Бендер и Воронцовский дворец Страница 31

— Возглавлял группу офицеров есаул. Не обращая внимания на протесты капитана и управляющего, которые доказывали документами, что катер предназначен для специального рейса, они располагались в кают-компании и учинили попойку. Пьянствовали там до поздней ночи. Затем есаул, фамилия которого была Аваров, если я не ошибаюсь, когда он так представился капитану с управляющим, вышел с двумя офицерами к нам. Мы несли охрану у катера на причале. Есаул приказал нам сдать офицерам наше дежурство. А не только сдать, но и отдать офицерам наши винтовки. А затем с криком и руганью нас прогнали не только от катера, но и с самой пристани. Есаул Аваров шел за нами, в руке держал наган, а другой рукой похлопывал плеткой по своим сапогам и все время, пока мы шли, приговаривал: «Вон отсюда! Вон! А то перестреляю, как бандитов». И нам ничего не оставалось другого, как убраться от пьяного офицерья восвояси. Потом, как выяснилось, этот есаул являлся сыном банковского счетовода Ибрагима Аварова.

Наступила пауза в рассказе Кирилла Петровича и Кнопов спросил:

— А что же капитан, управляющий банком?

— Мы настаивали позвать их, когда нас подневолили, их или главного кассира, поскольку он тоже был ответственный за охрану. Но нас и слушать офицерьё не хотело. А что было дальше, мне неизвестно, товарищ Кнопов.

— И что же, когда вас криком и руганью прогоняли, никто не слышал? Не такой уж большой был катер, чтобы вас не услышать.

— Нет, капитан слышал, он стоял на мостике, что же касается управляющего, то он еще засветло с главным кассиром, забрал свои ценности, которые хранились в шкатулках и на экипаже умчался в Заграничный порт, Оттуда, как потом стало известно, и уплыл вместе о отступающими беляками.

— Что же они взяли с собой, как вы говорите, на экипаже, налегке?

— Мы как видели, шкатулки и один чемодан. Тяжеленный, они его вдвоем, он и главный кассир и втащили на экипаж. Этот самый главный кассир и сбегал в город, нанял экипаж и прикатил на нем. Так что они действовали по согласию. Не надеялись, что «Святитель» уйдет в море утром. А в городе уже шла перестрелка да грохотали орудия. Так что задерживаться они никак не желали, товарищ Кнопов.

— Ясно… Значит, денежные мешки, как я понимаю, остались на катере? Ну и два тяжеленные чемодана? Которые, как и вы подтверждаете, были с золотыми монетами. Ведь их было три? Один увезли, а два…

— Два тоже остались, как я понимаю, — согласился Кирилл Петрович. — Один и увез управляющий с главным кассиром в Заграничный порт, чтобы оттуда дать дёру, — повторно разъяснил инкассатор, и добавил. — Побыстрее уплыть…

— И что, этот самый есаул, офицер его, и этот самый счетовод Аваров Ибрагим Мамбетович, тоже уплыл? Вместе со всеми утром?

— Все уплыли, это точно, как надо понимать. А что касается счетовода этого, Мамбетовича, то я был удивлен, когда власть в городе установилась, и банк начал собирать служащих для работы, гляжу и Мамбетович явился, оформился работать тем же счетоводом. Но что я мог сказать? Знаю только одно, офицерье всё бежало, ну а как надо понимать, сын за отца, отец за сына не в ответе. Да и в чем, собственно говоря, и офицеров, и оставшихся служаков банка обвинить? Ведь и я служил в этом самом банке.

— Да, это верно. Обвинить здесь вас и других таких же не в чем — кивнул головой Кнопов.

— Офицерье бежало гонимые страхом, что с них спросится за учиненные ими кровавые дела. А служащие, есть служащие, как и везде.

— Но дело в том, что я бывших служащих из этого банка не нахожу, Кирилл Петрович.

— Да, верно. Разъехались, поумирали, тот же самый Мамбетович. Совсем недавно от сердечного приступа так за счетами в банке и скончался.

— А семья у него осталась?

— Жена умерла давно, он женился на молодой. Детей вроде от неё не было. Остальное мне неведомо.

Так получил Кнопов дополнительные сведения о последних часах катера «Святитель» перед уходом из мариупольской рыбачьей гавани в море. Вернувшись из Сталино, Кнопов подытожил всё узнанное и после недолгого размышления отправился в дом недавно почившего счетовода Ибрагима Мамбетовича Аварова.

Поздоровался, представился молодой вдове и сказал:

— Я интересуюсь сыном вашего умершего мужа Аварова Ибрагима Мамбетовича. Его сын был есаулом в белой армии… Что вы можете рассказать мне о нем?

— А что я могу рассказать? — пожала плечами Зоя Алексеевна.

— Я его совсем не знаю. — Опустилась на стул хозяйка, напротив сидящего Кнопова. — Разве что по фотографиям, — достала она альбом. — Только и всего. Ведь когда это было. Замуж я вышла за Аварова три года назад. Мне он ничего не рассказывал. Говорил как-то, что сын его отступил с белыми и, по всей вероятности, где-то погиб. Вестей от сына никаких не было. Покойник часто вздыхал и горевал. Особенно в поминания… Вот что я могу вам рассказать, товарищ Кнопов.

Слушая Зою Алексеевну Кнопов осматривал богатую обстановку гостиной. Здесь были ковры, хрусталь, люстру из какого-то, наверное, дворца. Дорогая мебель из ценных пород дерева, два канделябра у входа в гостиную, а по углам комнаты две скульптурки под пальмами в бочонках. Всё это производило впечатление малого дореволюционного дворца с восточным интерьером.

«Да, — думал Кнопов — живя на счетоводческую зарплату, разве Аваров мог иметь такой дом и с такой богатой начинкой? Тут стоит поразмышлять…» — сделал вывод он.

Уходя, Валентин Данилович увидел во дворе собачью будку.

— А что, собачку не держите?

— Нет, подох пес, — ответила провожающая его Серафима Карповна. — А другого на заводили хозяева.

Зоя Алексеевна стояла на крыльце и смотрела вслед Кнопову, который говорил:

— Люблю собак… — остановился возле будки следователь. Но не потому, что его заинтересовало собачье жилье, а потому что крышу будки покрывала мешковина со штампом. Он выгорел, но когда Кнопов приблизился, то чуть было не издал возглас. По бледным размытым буквам можно было составить надпись: «Русско-азиатский банк» Мариупольское отделение».

— Что, уважаемый, вас так заинтересовало? — смотрела на него с удивлением старушка домработница-экономка.

— Да вот… из бывшего банка?

— Да, были у нас и половички такие, — ответила Карповна.

— Так, так… Ну что же, до свидания, — махнул он рукой хозяйке, которая тоже непонимающе смотрела на следователя, проявившего такой интерес к собачьей будке.

Здесь следует внести ясность читателям. Мешки для хранения денег этого банка делались не из обычной льняной ткани, парусины, пеньковой мешковины, а из волокон джута. Из особых сортов которого плелись даже морские канаты. И мешки такие очень долго сохранялись, не подвергались гниению в воде. Вот почему те деньги, которые нашел великий подводник Остап Бендер на затонувшем катере «Святитель» так сохранились в пресной воде Азовского моря.

Глава 19. Амуры великого искателя

Было еще светло, когда Остап пришел в гости к своей невесте. Зоя Алексеевна выглядела празднично. Её женское чутье подсказало, что придет король её сердца. Одета она была в светлое голубое платье, которое удачно обрисовывало рельефы её фигуры, каштановые волосы шелковистыми прядями ниспадали на плечи. Глаза были веселы, выражая надежду на счастье, молодой вдовы. И эта надежда вспыхнула в её сердце более ярко, когда Серафима Карповна радостным голосом доложила ей о приходе желанного гостя. Старушка сама лелеяла надежду, чтобы её молодая хозяйка нашла своего суженного.

— Рад видеть вас, Зоя — весело произнес Бендер, появляясь в комнате.

— И я рада вас приветствовать и видеть, Остап Ибрагимович, — сияя от желанной встречи ответила молодая вдова. — Откровенно говоря, не ожидала, что вы так скоро пожалуете ко мне в гости. Чаю хотите?

— Не откажусь. Можно чего-нибудь и к чаю? — с улыбкой смотрел на женщину Остап. И смело пройдя по комнате, уселся к столу.

Пока старушка накрывала стол, выставив бутылку коньяка, лимон и сахар в вазочке.

— Может быть, будете ужинать? — спросила Зоя.

— Нет-нет, только чай и немного вот этого, — щелкнул по бутылке с коньяком гость. — И лимончик к нему… — говорил он и осматривал шедевриальный интерьер гостиной.

Пили-чай, балагурил кавалер, рассказал пару анекдотов, над которыми хозяйка искренне и красиво смеялась. И даже засмеялась Карповна, услышав их когда проходила мимо открытых дверей гостиной.

Серафима Карповна была сухонькой моторной старушкой, быстро семенила по просторному дому, выполняя все уборочные и хозяйственные дела.

В разговоре Зоя спросила:

— Скажите, Остап Ибрагимович, не родственник ли вы моему покойному, а может быть, и ближе? Ведь он тоже был Ибрагимом?

— О, нет! — засмеялся Бендер, пребывая в отличном и безмятежном настроении. — Абсолютно никакого. Вашего мужа я и не знал вовсе. Что же касается имени Ибрагим, то таких имен на Кавказе, на Востоке, в Турции и в других местах так много, как у нас, скажем, Иванов.