Анатолий Вилинович - Остап Бендер и Воронцовский дворец Страница 36

— Да-да, понимаю, понимаю, Александр. И твердо заявляю, я не буду каким-либо тормозом или помехой в вашей важной работе.

— Очень важной и очень ответственной, Зося, — подтвердил Остап. Поэтому, санаторий или дом отдыха? — взглянул он на неё.

— Разумеется, Остап Ибрагимович, разумеется. Вы свободны, и я свободна, буду наслаждаться жемчужиной Крыма.

И вот сейчас Остап в своей великолепной форме морского капитана сидел у стола начальника местного управления курортными заведениями и говорил:

— Знаете, после долгого плавания очень хочется отдохнуть с женой в хорошем санатории не считаясь с деньгами… Мне как-то приходилось отдыхать в «России», очень довольным остался.

— Так хотите снова туда? — зашелестел страницами своего регистрационного журнала начальник.

— Очень, дорогой товарищ, не буду возражать… — поедал улыбчивыми глазами распределителя путевок Бендер.

— В таком случае и выделим… — извлек фирменный бланк начальник. — Пишем… Оформить путевку товарищу Бендеру Остапу Ибрагимовичу и Дворянской Зое Алексеевне, — подсказал «капитан».

— Дворянской? — откинулся на спинку стула начальник курортов. — У жены такая фамилия?

— Представьте. Её отец — старый большевик, внес большой вклад в дело ликвидации царского дворянства и по решению партии оставил себе такую фамилию, товарищ.

— Ах, вот как? Интересно… Тогда пишем… Дворянской Зое Алексеевне, в санаторий «Большевик»…

— Извините, в санаторий «Россия», товарищ, — поправил Бендер.

— Верно, товарищ капитан, «Россия» сейчас называется «Большевик», так что… — подал листок начальник «капитану».

— Премного вам благодарен, товарищ, премного, — встал Бендер. — Это и есть путевки в «Большевик»?

— Нет, нет, это направление, — встал начальник ялтинскими курортами и домами отдыха. — Сейчас в нашу бухгалтерию, оплатите стоимость, тогда уже и путевки получите и, как говорится, попутного ветра в санаторий, — пожал руку Остапу он.

Санаторий «Большевик» находился на набережной и Остап с Зоей заняли прекрасную палату без каких-либо осложнений и труда, если не считать, дополнительной платы-взятки регистраторше по двум причинам. Первая, по паспортам они не были мужем и женой, и вторая, чтобы занять палату с окнами и балконом в сторону моря.

— Как здесь прекрасно, Ося! — вдруг назвала Зоя Бендера ласкательно. — А какой вид отсюда!.. — восторгалась она, выйдя на балкон.

— Вечером по случаю новоселья, Зосенька, — не остался в долгу от ласковости женщины Бендер, назвав её «Зосенькой», — устраиваем с друзьями банкет. А сейчас… сейчас адье, — приложил руку к фуражке он, собираясь уходить.

Но Зоя быстро подошла и прильнула к нему прошептала:

— И вы не хотите меня поцеловать?

В амурных делах Бендер стал неузнаваем, он растерялся вдруг от такого неожиданного вопроса, но в ту же минуту в нем пробудилось привычное ему мужское желание. Он крепко обнял свою неожиданную невесту и долгим страстным ответил ей поцелуем. Это был первый поцелуй с момента их знакомства. А за ним и другие, из-за которых обещанный Бендером банкет в этот вечер не состоялся. Весь оставшийся день, вечер и ночь неофициальные молодожены предавались страстной и продолжительной любви.

Бендер предстал перед своими друзьями только утром. Балаганов после приветствия предложил завтракать, но командор отказался сказав:

— Благодарю, но я всю ночь завтракал.

— Где же это, Остап Ибрагимович? — с хитринкой в глазах посмотрел на него Козлевич.

— Из ресторана принесли всё, что потребовалось. Ну, а теперь к делу, заботливые детушки. Хватит отдыхать и развлекаться. Шура? — посмотрел он строго на своего младшего компаньона.

— Что вы имеете ввиду, командор? — непонимающе смотрел тот на Остапа. — Ах, да… — и выложил перед Бендером, усаживающегося за стол, кипу газет. — Вот всё, что собрал старые и новые газеты, командор. Это те, что выходили за время нашей поездки в Мариуполь, — уточнил он.

— Прекрасно, господин библиотекарь нашей компании. Располагайте, исполнительные детушки, своим временем по своему усмотрению. Пляж, прогулки, завтрак, а я должен просмотреть прессу.

Когда два компаньона собрались идти завтракать в ближайшую столовую, Остап начал просматривать газеты. Но когда те уже выходили, Бендер спросил:

— А вы, детушки, газеты просматривали? Что нашли интересного? — спросил, как учитель экзаменующий своих учеников.

— Да так… всё тоже, Остап Ибрагимович, — пожал плечами Козлевич.

— И я объявления просмотрел, ничего заслуживающего внимания, командор.

— Ну, хорошо, хорошо, голуби, ступайте…

Подчиненные вышли и Остап углубился в чтение газет. Но не так читал, как просматривал их заголовки, улавливая о чем в напечатанном шла речь.

Великий искатель заветных миллионов взял для себя как правило просматривать ежедневно все газеты, продававшиеся в киосках. Если не покупал сам, то посылал своего помощника Балаганова за ними. А иногда и Адам Казимирович закупал всю свежую прессу для своего директора. И вот сейчас Остап просматривал газеты вначале те, которые вышли и продавались за время их отсутствия. Шурша страницами газет, Бендер вдруг воскликнул:

— Да вы только послушайте, голуби!

«Голуби» только что вернулись домой после завтрака в ближайшей столовой. И чинно сидели уже у стола.

— Да вы только послушайте, голуби!? — Читаю: «Воспоминание старого чекиста. Рассказ «Тайна фотоальбома»!» — взглянул на своих друзей предводитель искателей-компаньонов. Балаганов и Козлевич уже стояли по бокам своего вдохновителя-предпринимателя и всматривались в газетные строки, которые так взбудоражили их командора.

Бендер, очерчивая абзацы, говорил:

— Ну, это о гражданской здесь, в Крыму… А вот это… слушайте, детушки, слушайте, и запоминайте.: «30 апреля 1918 года Ялту оккупировали кайзеровские войска. На смену им в ноябре пришли белогвардейцы и англо-французские интервенты. Полгода спустя, 12 апреля 1919 года Красная Армия освободила Ялту. Но Советская власть просуществовала тогда в Крыму всего 75 дней. С 25 июня Ялта вновь оказалась под пятой белогвардейцев… За время Советской власти в Ялте, некий фотограф Мацков собрал несколько сот фотографий с адресами большевиков и советских работников, которые фотографировались у него для документов. Он приготовил этот фотоальбом в подарок контрразведке белых. Об этом чекистам сообщил белогвардейский мичман, которого революционный трибунал приговорил к расстрелу…»…

— Так зачем нам этот фотоальбом, командор?! — воскликнул Балаганов. — С большевиками!?

— Дорогой Остап Ибрагимович! А мы ищем, с ног сбиваемся, мудрим! — тоже громко выразил свое разочарование Козлевич.

Бендер рассмеялся и глядя на своих компаньонов ответил:

— Весь ваш недостаток, камрады, что вы мыслите поверхностно, не вникаете глубже, а вот там и главное кроется всегда. Но ладно, воспитательный час я проведу после, на досуге, а сейчас слушайте дальше, мыслители-недоучки. — И Остап, разгладив перед собой газету продолжил чтение:

«… — Откуда вам известно, ваше благородие? — спросил мичмана председатель ЧК товарищ Чалый.

— Мой брат служил фотолаборантом у владельца фотосалонов, — ответил приговоренный.

— Служил? А где он теперь? — строго уставился на него Чалый.

— Его расстреляли белогвардейцы, он был из ваших подпольщиков, возможно, сам хозяин на него и донес.

— Это вас и побудило сообщить нам о фотоальбоме?

— Да, когда узнал, как они поступили с моим братом.

В это время вбежал взводный и, запыхавшись, доложил:

— Обыскали всю гостиницу «Вилла Елена», товарищ Чалый. Нигде нет этого Мацкова. Скрылся, гад. В номере застали только даму. Видно, сожительница его. Плачет, ничего не знает.

— Кто такая?

— Дивная Клеопатра Модестовна, — заглянув в бумажку взводный. — Как ушел, говорит, вчера вечером так и до сих пор не возвращался.

— Худо дело, худо, — забеспокоился Чалый. — Уведите арестованного…

Мичман низко опустив голову, в сопровождении взводного направился к двери. Но вдруг остановился, обернулся и воскликнул:

— Если вы мне поверите, «Кичкине»! Там сейчас надо искать альбом и фотографа, там!

Чекисты переглянулись и выжидающе смотрели на председателя.

— Дорога каждая минута, — умолял мичман. — Если альбом исчезнет, я потеряю надежду на помилование… — опустил страдальчески голову белый моряк.

— А мы потеряем многих товарищей, — И взводному: — В седло и в «Кичкине»!

Когда взводный выбежал выполнять приказ, Чалый сказал арестованному:

— Опишите всё подробно, что вы еще знаете гражданин Мильх, — и приказал сотруднику выйти с ним в соседнюю комнату.