Сью Таунсенд - Адриан Моул: Годы прострации Страница 40

— Да, говорил ты хреново, — согласилась Пандора, — но тебе аплодировали за мужество.

— Мужество? Да я часто плачу под одеялом и жалею себя.

— Все больные раком — отважные, мужественные люди, — отчеканила Пандора. — Все они борются со страшной болезнью и не хотят ронять своего достоинства. Людям незачем знать, как ты хнычешь под одеялом, Ади.

Я бы с удовольствием посидел с ней подольше, но Пандора торопилась на осмотр нового театра «Извилина» в компании с Кейтом Вазом, депутатом парламента от Лестера. А не предложить ли этому театру мою «Чуму!»? Не сомневаюсь, дирекция будет только рада свежей пьесе местного драматурга.

Воскресенье, 2 декабря

Проснулся в 5.30 утра и мысленно составил перечень моих невзгод. Жалость к себе меня буквально раздирала, пока я не сообразил, что по крайней мере мне не приходится присматривать за двухлетними тройняшками.

В 7.30 мы с Грейси отправились на прогулку в деревню, а заодно за газетами «Санди таймс» и «Обсервер». Когда мы проходили мимо церкви Св. Ботольфа, Грейси заинтересовалась, что это там за «серые штуковины». Они называются «надгробиями», пояснил я. Дочке захотелось посмотреть на них поближе, мы вошли в калитку и остановились у одного из надгробий. Грейси попросила прочесть, что написано на «этом камушке».

— «Здесь лежит Артур Гуд Чайлд, усердный слуга Господа. Скончался в возрасте шестнадцати лет 23 декабря 1908 г.», — прочел я и добавил: — Шестнадцать лет, как грустно.

— А где сейчас Артур Гудчайлд? — спросила Грейси.

— Под землей, — ответил я с некоторой заминкой.

— А его мамочка по нему скучает?

— О да, сильно скучает.

— Тогда почему она его не выкопает?

Позвонил доктору Вулфовицу узнать, не выпишет ли он мне какое-нибудь стимулирующее средство. Мне необходимо одолеть сонливость, чтобы закончить «Чуму!».

— Я не намерен давать вам амфетамины, мистер Моул. К тому же английские писатели в подобных случаях традиционно прибегают в водке, сигаретам и черному кофе, забыли?

Понедельник, 3 декабря

Терапия.

На голове у Салли торчали оленьи рога. Сегодня в отделении лучевой терапии рождественская вечеринка. Никого из пациентов не пригласили. Меня это задело.

Из больницы поехал на работу. В магазин явился мужчина в женской шубе и спросил, торгуем ли мы электронными книгами.

— Нет, — ответил я. — И электронным кофе тоже.

— Госссподи, и почему в книжных магазинах тебя всегда облают? — Клиент в шубе вышел, хлопнув дверью.

— За электронными книгами будущее, — сказал Хайтиш. — На «Амазоне» ими вовсю торгуют.

— Да какой от этой хрени кайф! — вскипел Бернард. — У электронных книг нет запаха, и их нельзя читать, когда чертовы батарейки сядут.

Вошла женщина с тысячью пакетов, ей требовался подарочный экземпляр «Улисса»:

— У вас есть первое издание с автографом Джеймса Джойса?

— Не устаю поражаться невежеству публики! — воскликнул Бернард. — Мадам, вы в курсе, что речь идет о семидесяти тысячах фунтов? Впрочем, у меня имеется подписанный экземпляр из тиража издательства «Пингвин».

Посетительница уселась на диване, разложив там же свои пакеты. Бернард исчез в подсобке, откуда появился спустя несколько минут с «Улиссом». Раскрыв книгу на титульном листе, он показал посетительнице подпись автора — четкое написание букв удивительно напоминало почерк Бернарда.

— Потрясающе, просто зашибись, а? — сказал Бернард. — Надо же, сам великий мастер прошелся по этой странице своей ручкой!

— Я-то книг не читаю, — пояснила дама. — Это для моего сына. Он как бы книжный червь. У него вся комната забита вонючими старыми книгами, я даже не могу там толком прибраться. Я предлагала ему кашемировый свитер в качестве рождественского подарка, но нет, ему подавай «Улисса». Говорит, это шедевр, — снисходительно засмеялась она.

Наверное, я должен был вмешаться, однако я молча наблюдал, как Бернард берет с посетительницы 30 фунтов. Расплачиваясь, она поинтересовалась:

— Джеймс Джойс проводит встречи с читателями в «Уотерстоунз»?

— Он бы с радостью, мадам, — ответил Бернард, — да только с 1941 года его нет в живых. Умер 13 декабря, поистине черный день календаря.

Когда она удалилась, шурша многочисленными пакетами, Бернард, глядя ей вслед, покачал головой. А потом спросил, читал ли я «Улисса».

Я ответил отрицательно.

— Я тоже не читал, — вздохнул Бернард. — Сломался на третьей странице.

— Попробуйте снова, — подбодрил нас Хайтиш. — Это слегка напоминает сборку шкафа из ИКЕА. Сначала кажется, что в этой куче деревяшек, винтов, болтов и прочей ерунды ничего не разберешь, но если приложить усилия, изучить схему и взять правильную отвертку…

— Мать честная! — взревел Бернард. — Что такое, на фиг, ИКЕА?

Он самый духовный человек, каких я знаю.

Вторник, 4 декабря

Зашла мать с номером «Вестника Лестера» и показала фотографию на третьей странице: я стою между Пандорой и госпожой мэром в плотном окружении больных раком. Заголовок гласил: «Несгибаемые пострадавшие рассказывают о борьбе с раком».

На снимке глаза у меня закрыты, рот открыт, а левая рука висит плетью. Георгина, увидев, расхохоталась:

— Ты похож на клоуна, который собирается чихнуть.

Дневник, у меня нет ни единой приличной фотографии. Фотообъективам я определенно не нравлюсь. Моя мать на снимках вылитая Скарлетт Йоханссон, хотя в жизни она выглядит на девяносто три года.

Среда, 5 декабря

На терапию в «мазде».

Салли сообщила, что Энтони взял отпуск и улетел в Канаду поработать в качестве добровольца. Он будет собирать подписи под петицией, составленной неким энтузиастом, с требованием к канадскому правительству профинансировать программу разведения волков. В результате этого начинания на свет появятся десятки тысяч волков, которые затем будут выпущены на волю в тундру.

Расторгнута ли помолвка, осведомился я и услышал:

— Не могу же я растоптать его мечту, правда, Адриан?

Лично я надеюсь, что Энтони разорвет на куски стая злобных волков. Сурово, я понимаю, но все мы когда-нибудь умрем, и, по-моему, Энтони будет только счастлив погибнуть от клыков размножившихся тварей.

Получил по почте рождественскую открытку от отца с матерью. Зачем тратиться на марку? Они живут за стенкой.

Проспал до обеда, а потом пришлось бегом бежать в школу за Грейси. Застал ее плачущей в кабинете миссис Булл. По словам директрисы, Грейси говорит, что она неделю ничего не ела и что у нас в доме вообще нет продуктов. Разумеется, я опроверг дочкины россказни и пригласил миссис Булл пойти с нами домой, чтобы проинспектировать нашу кладовую и холодильник. Она отказалась, но я чувствую, директриса считает, что мы уделяем Грейси недостаточно внимания. По дороге домой я добивался от Грейси ответа, зачем она выдумала столь несусветную ложь, но девочка лишь повторяла:

— Я хотела есть.

Завтра в школе родительский час, боюсь там показываться.

Четверг, 6 декабря

Терапия.

Салли в основном помалкивала. Разве что попросила ни звуком не упоминать ни об Энтони, ни о Канаде.

Из больницы на работу — вход в магазин перегораживала пачка поваренных книг Найджелы Лоусон. Попросил Бернарда убрать их.

— И не мечтай, старикан, — покачал головой Бернард. — Я уделал себе спину. Дождись нашего шустрика-мумрика Хайтиша.

В половине третьего от Хайтиша пришло сообщение: он сломал лодыжку, упав с кровати.

Рассказал Бернарду, тот прокомментировал:

— Где этот малый спал — в чертовой кабине подъемного крана?

В общем, из-за моей изнурительной слабости и больной спины Бернарда книжки мисс Лоусон так и остались нераспакованными. К несчастью, пока мы с Бернардом сортировали в подсобке новые поступления, в магазин заглянули Найджел и Ланс Ловетт. Оба упали, споткнувшись о пачку. Не понимаю, почему Найджел так разозлился, физически он нисколько не пострадал. Однако отреагировал он с истерической, на мой взгляд, чрезмерностью, пригрозив подать в суд на своего старинного и лучшего друга, якобы нанесшего ему непоправимый ущерб.

Впрочем, Ланс великодушно принял мои извинения:

— Я уже привык отбивать себе задницу. Мы, слепошарые, ужасно неуклюжие.

Следуя моим четким инструкциям, Ланс поднял пачку и забросил ее в подсобку.

А Найджел продолжал разоряться. Я не выдержал и заметил ему, что он сам виноват в том, что споткнулся на входе, и впредь ему не следует выходить из дома без собаки, белой трости или зрячего сопровождающего, который указывал бы ему дорогу.