Светлана Багдерина - Рыжий, хмурый и влюбленный Страница 42

Пожелав успехов, духи отхлынули от убийственно-мрачного черного строения, известного в узких кругах – с первого по десятый – под названием личной резиденции владычицы Нифльхайма.

Если бы кто-нибудь попросил Сеньку найти для представшего перед ними подземно-архитектурного явления подходящее сравнение, то, не задумываясь ни на секунду, она привела бы в пример картинку, виденную ей однажды в иллюстрированном подарочном издании «Приключений лукоморских витязей», принадлежащем ее супругу. На цветной гравюре, представляющей дом бабы-яги, художник, пожелавший остаться неизвестным,[75] изобразил ужасное[76] жилье лесной пенсионерки. Сруб скромного обиталища состоял из берцовых костей – по-видимому, динозавров или мамонтов, потому что людей с костями таких размеров в природе не существует. На коньках скалили зубы черепа размеров, соответствующих бревнам. Рамы окон были хитроумно сложены из тазовых костей, наличники – из больших и малых лучевых, крыльцо – из ребер. Прочая анатомия неизвестных науке существ, пошедших на постройку, была изобретательно употреблена вокруг по хозяйству.

Теперь, чтобы получить представление о дворце Хель, надо было всего лишь представить, что заказ на его проектировку был отдан тому же зодчему, что уже поглумился над бедной беззащитной лукоморской старушкой.[77]

Медлить и скрываться пятеро смелых в этот раз не стали, и с порога рассыпались по мерзковатым костяным комнатам и залам, выкрикивая имя кольца.

Отозвался Граупнер только на третьем этаже, в помещении, которое при известном извращенном воображении можно было назвать будуаром.

– Сюда, Мьёлнир, он здесь, я нашел его! – закричал во всю ивановскую обнаруживший пропажу царевич, как будто весь дворец и половина Хела уже не были оповещены о сем знаменательном факте.

– Граупнер, тихо! – строгим голосом скомандовал моментально подоспевший громовержец, загребая вновь обретенное кольцо огромной лапой с кривоногого[78] туалетного столика. Музыка смолкла. Но пуганая ворона на молоко дует, как любил говаривать Шарлемань Семнадцатый, и Мьёлнир нетерпеливо надел на мизинец правой руки долгожданную находку.

Кольцо с трудом дошло до второй фаланги и напрочь застряло.

После пяти минут усилий, достаточных простому смертному, чтобы расколоть и распилить десять кубометров дров, стало ясно, что проще поменять местами холодный Хел и горячий, нежели натянуть кольцо на палец на шесть размеров больше.

Сдавшийся с сердитым вздохом и изысканным набором ругательств бог сердито нахмурился, прищурился, и столик вместе с кремами, духами и зеркалом в угадайте какой оправе испарился в облаке жирного черного дыма.

– Оно действует? – скорее для проформы, чем из тупости задали вопрос люди. Получив утвердительный ответ, они заулыбались, заколотили друг друга по спинам и плечам, и, не переставая возбужденно переговариваться, направились к парадному выходу, туда, где на мощеном черепами дворе ожидал их верный Масдай.

Довольно взвесив на ладони вожделенный артефакт, Мьёлнир завернул его в тряпицу и тщательно упрятал за пазуху – поди теперь, укради.

– Ну, что? Теперь домой?

– Домой, – удовлетворенно ухмыльнулся бог. – И как можно скорее. Отец нас уже заждался.

– Ну и Падрэг, конечно, – усмехнулась царевна, и отряд продолжил путь под ураган острот в адрес коварного разумника и его прихлебателей.

Не доходя до главной лестницы, ведущей на второй этаж, Серафима споткнулась, покачнулась и медленно осела на пол, покрытый не-дай-бог-узнать-из-чего-сделанным ковром.

– Сеня?!.. – тревожно вскрикнул Иван, бросился к ней…

И повалился сам, запнувшись о чародея: старик рухнул сразу и без предупреждения.

– Ада… – едва успел начать лукоморец, как с ужасом увидел, что рядом с ним Олаф повалился, как убитый, выпустив из рук топор, а следом с закрытыми глазами и кротким выражением на чумазом лице растянулся поверх отряга Мьёлнир.

– Кто здесь? – царевич выхватил меч, дико оглянулся, готовый к бою не на жизнь, а на смерть с любым противником – вперед-назад, вниз-вверх, вправо-влево…

– Выходи!!!..

Тишина была ему ответом.

Умудряясь не спускать глаз со всех направлений одновременно, царевич подбежал к бездыханному телу супруги, опустился на колено, приложил ухо к груди…

И обнаружил, что тело было вполне дышащее: ровно, глубоко и спокойно, словно…

– Сеня? Ты спишь? – испуганный и озадаченный, Иванушка лихорадочно принялся рыться в памяти на предмет первой помощи при внезапном засыпании потерпевшего.

Самый простой и эффективный прыгнул на ум самым первым.

– Тебя поцеловать?

– Нет, начни со стариков и детей.

Сенька приоткрыла один глаз, потом другой, потом озадаченно поморгала ими и села.

– Что это было?.. Чего это я вдруг?..

– Не знаю! Ты ни с того, ни с сего покачнулась и упала. И они тоже.

Один за другим, павшие искатели Граупнера стали приходить в себя, подниматься и задавать друг другу одинаково глубокоинтеллектуальные вопросы. Не получая, однако, на них ответа, но и не чувствуя никаких последствий и осложнений, кроме пары-тройки синяков в наиболее чувствительных местах, они пожали плечами, отряхнули с одежды пыль, сажу и копоть на бело-желтые полы, и продолжили путь вниз.

Но, не доходя до второго этажа, Серафима снова упала.

Правда, на этот раз причина была вполне прозаичная и материальная: ей в спину ударилось существо, похожее на крота, но с ногами, как у зайца, с совиными глазами, и размером с большую собаку. На кончиках пальцев у невиданной зверушки были крючковатые стальные когти.

Готовый к сюрпризам Иванушка свирепо взмахнул мечом и рассек агрессивную тварь напополам.

Клинок прошел сквозь нее, как сквозь кисель, отрубив попутно кусок стены и перила. Тварь подпрыгнула на упругих лапах в первозданном виде и набросилась на намеченную жертву.

Царевна вскочила на ноги и встала с оружием наготове, но ее снова опередили: посох, топор и даже молот обрушились почти одновременно на голову прыгуна…

С одинаковым успехом.

Вернее, с полным отсутствием такового.

Лезвие меча Серафимы чиркнуло по лапам и брюху зверя, и тот повалился, покатился вниз по ступенькам, кувыркаясь и мерзко завывая.

– Чего ему от тебя надо? – недоуменно нахмурился Мьёлнир.

– А пень его знает… – с искренним недоумением вытянулось лицо царевны.

– И кто это? – с любопытством потянулся за блокнотом маг-хранитель. – Никогда не встречал ничего подобного, хотя некоторые исследователи утверждают, что в Нени Чупецкой…

– Какое-то порождение кошмара… – Олаф брезгливо попинал маленькое чудище, успокоившееся и упокоившееся у подножия лестницы.

– Точно! – радостно прищелкнула пальцами Сенька. – Кошмара! Я как-то недавно, с месяц назад, или чуть больше, такое чучело во сне видела! Будто пошла я в лес – собаку пропавшую искать, заглядываю в дупло…

– Твоя собака любит прятаться по дуплам? – невинно уточнил Олаф.

– У меня вообще нет собаки, – окатила рыжего воина ледяным взглядом царевна и продолжила, как ни в чем не бывало: – …только оно, это стархолюдие, не одно было, их там пряталось не меньше полусотни, наверное, и как начали они все оттуда выскакивать, как начали выпрыги…

Чем закончился сон Серафимы – вопрос так и остался открытым, потому что в эту секунду на отряд, увлеченно слушающий о чужих кошмарах, обрушилась волна своих собственных монстров.

– Берегитесь!.. – только и успела выкрикнуть Сенька, как, толкаясь и огрызаясь, на спутников набросились такие твари, от которых простые исчадия хела бежали бы, поджав хвосты, жала и щупальца.

– Спиной к спине!!! – проревел Мьёлнир, и люди последним отчаянным усилием успели сдвинуться в оборонную формацию и встретить лавину клыков, рогов, когтей и жвал сталью и – в случае Адалета – слоновой костью.

Неописуемые монстры всех размеров, расцветок и покроев выскакивали из-под лестницы, вылезали из стен, выпрыгивали из закрытых дверей, сыпались с потолка и тут же набрасывались на притиснутых друг к другу в зале второго этажа нарушителей спокойствия и границ Нифльхайма.

Иванушка оказался между чародеем и отрягом, кинжал и меч наготове.

Вот из яростно пихающей, роняющей и грызущей ближнего своего толпы монстров вырвался бегемот на мускулистых паучьих лапах и кинулся на мага, щелкая коротким зубастым клювом. Взмах Иванова меча должен был отделить зубы от клюва, а клюв – от чудища, но чудесный клинок снова прошел сквозь атакующего урода как сквозь воду, и оставил Адалета с ним один на один.

В порыве добраться до сына Гуннара, прямо на меч лукоморца прыгнул светящийся оранжевым рогатый волк… и снова чудовище и царевич будто оказались в разных измерениях. Челюсти зверя разодрали безрукавку отряга перед тем, как тот развалил его надвое молниеносным ударом топора, заодно сбив шапку и едва не лишив головы Ивана.