Дима Федоров - Игромания Bet Страница 43

День в нервах. И даже часть ночи.

И утро. И все из-за новой стервы, засевшей в приемной. В обед она позвонила и тем же нагло-официальным тоном сообщила, что в 16.15 Гаврила Рафаилович меня ждет. И точка. С радостью ждет или чтобы окончательно отфутболить — непонятно!

С одной стороны, клево, что вообще принял, с другой — время неудобное. Вдруг он со мной будет лаконичен: пять минут — и до свидания. А парни заканчивают в 17.30. Значит, час их ждать. Где? В баре? Можно, конечно, но это то же самое, что сделать ставку, а потом за час до начала трансляции включить телевизор и смотреть сериал, который идет перед матчем.

Впрочем, выбора нет, «линия» закрыта, посижу подожду. Важно еще, чтобы слежки не было. Кружил минут двадцать. Глупейшим образом. Потому что если они засекли и подслушали звонок секретарши на мой сотовый, то они прекрасно знают, куда я пошел. А я тут воробьев с воронами, порхающими надо мной, запутываю. Запутал так, что у них от стресса произойдет потеря иммунитета и они заразятся птичьим гриппом. Начнется эпидемия, а Гаврила Рафаилович, насколько я помню, любит куриные котлеты. Поест их, заболеет и умрет в мучениях, и никто меня не возьмет на работу, и я умру от голода. И от невозможности делать ставки тоже умру. Так что хватит кружить.

Фрагмент 77. Офисный колодец ведет на небо.

Особняк «Нефтюга» должен напоминать скучным сотрудникам о сказке. Они ведь тоже когда-то читали сказки. Белый камень, экзотические вечнозеленые растения в кадках, пестрые птицы на ветвях, вопреки инстинктам никуда не улетающие от сытой жизни на службе и полном довольстве у олигархов.

Если смотреть на особняк снаружи, то он не кажется огромным. Большой — да. Но не огромный. А если зайти внутрь и встать у фонтанчика в центре сквозного колодца, который от пола и до самой стеклянной крыши пронзает «Нефтюг», если поступить так, то кажется: еще бы пару этажей, и станут видны звезды.

Впрочем, и без звезд картина убойная. Небо, облака, капли дождя — это, конечно, если над городом льет… Когда пасмурно, находиться в «Нефтюге» вообще одно удовольствие. В окружающем мире зябко и неуютно, а здесь чисто, тепло и светло. Мир погибнет, а «Нефтюг» останется. Поэтому я хочу быть в «Нефтюге». Гаврила Рафаилович, возьмите меня!

Фрагмент 78. Жизнь зародилась в офисах.

— Вот я хотел взять тебя год назад. Очень хотел! — желчно, но по-отечески распекал меня Гаврила Рафаилович. — Ставка была хорошая. А ты где пропал тогда? А?

— Ставка хорошая, — повторил я, на секундочку замечтавшись. — Тогда обстоятельства такие были. Неблагоприятные…

— Да брось! Какие у тебя обстоятельства? Просто играл. Скажи честно.

— Играл! Но я хочу полностью отдаваться работе, — тут из меня поперло красивое вранье, — поэтому и не мог тогда прийти.

— Ну кто тебе мешает отдаваться работе? Отдавайся на здоровье восемь часов в день, а потом дуй вечером в свои игральные офисы.

Он был уверен, что жизнь проходит в офисах. Даже хлеб сеют в офисах — только менее благоустроенных, чем «Нефтюг». Думаю, поездка на дачу для него каждый раз вроде чуда. Открытое пространство, зелень, появляющиеся без записи у секретарши птицы, мухи, пчелы всякие… Хотя у неготам вроде бы специальные лампочки стоят. Отпугивающие. Чтобы никаких насекомых не было. Ни вредных, ни полезных. Как класса не было. Думаю, еще немного — и поставит стеклянную крышу над участком. В любом случае, когда природа допекает, он может спрятаться в дачном офисе. Там поспокойнее и обстановка привычнее.

— Гаврила Рафаилович, меня губит мой максимализм, — продолжал я гнуть свою линию. — Вы же знаете, что я любому делу отдаюсь без остатка.

— Да уж! Если бы ты в последние полгода перед увольнением отдавал «Нефтюгу» столько же, сколько своей дурацкой игре, то мы уже переплюнули бы «Газпром», и я бы тебе не мораль здесь читал, а посреди Атлантического океана на яхте загорал.

— Ну, это никогда не поздно сделать. Я готов загладить вину сейчас, — сокрушенно согласился я по всем пунктам обвинения и даже сжал кулаки, показывая, как во мне бурлит энергия для исправления досадной промашки минувших лет.

— Сейчас! А где я тебе сейчас ставку открою? Тебе же нужно тысячи три для начала. Не меньше. Одежду нужно прикупить — смотрю, обносился малость.

— С вами и за вас, Гаврила Рафаилович, я готов работать за любые (в разумных, конечно, пределах) деньги.

Такими формулировками следует гордиться. Ни лишнего слова, ни интонационных красот. Пушкинская простота. Гаврила сразу размяк и вызвал по спикерфону секретаршу. Просил чай для нас двоих. Дело в шляпе! Я в «Нефтюге»!

Фрагмент 79. Меняю сиськи на «черную дыру».

Она вошла, и я понял, что у меня будут проблемы. Я ее, естественно, видел, проходя через приемную. Но она сидела за столом и читала газету. К тому же сразу дала добро на рандеву с боссом. И я ее не разглядел из-за волнения. А тут она появилась. В полный рост! Да еще и с каблуками… Классический тип детки с сиськами. Самый страшный тип. От которого нет спасения.

Стервы и вампиршы могут испугать, тихони — надоесть, заботливые хранительницы очага быстро утомляют своим вниманием, а эти… Груди у них будут только увеличиваться, взрослыми они еще лет пятнадцать не покажутся… Детка с сиськами — объект вожделения для тех, кто говорит, что ищет чистоту и при этом находится в привокзальном туалете. Детка с сиськами — это ангел-хранитель корпоративности.

Ты заходишь к начальству и понимаешь, что хочешь постоянного контроля и вышестоящих директив для того, чтобы лишний раз оказаться здесь и посмотреть на это чудо. Любоваться им и тайно надеяться. Тайно, потому что боишься начальства. Кто его знает, что там у начальства на уме, какие у него планы и фантазии относительно подчиненной. Так, не ровен час, боссу постель перебежишь…

Детке с сиськами было велено принести чай, что она с успехом и изяществом выполнила. Попутно выяснилось имя отшивавшего меня по телефону существа — Изабелла. Интересно, Гаврила ее выбирал по имени или по внешним данным? Судя потому, что даже взгляда в ее сторону не бросил, решающим импульсом к ее приглашению на должность, как ни странно, оказалось резюме, пришедшее по электронной почте. Цивилизация! Все, как в Европе…

Мы с Изабеллой установим подчеркнуто официальные отношения. На вы. Все эти Вовики, Борики и Тимуры ошиваются вокруг приемной и облизываются. Я их знаю. Прямолинейно приглашают на вечер в какой-нибудь бар, получают отказ и через неделю приходят примерно с тем же гостинцем. Все трое. Еще и нагоняй от Гаврилы получат, если детка пожалуется. А потом в туалете будут шушукаться. Обсуждать, как у них не получилось. И никто не наберется смелости сказать, что шансов нет. Они живут по шаблону, любят по шаблону, развлекаются по шаблону и сдохнут по шаблону.

А я не стану флиртовать с Изабеллой. Сначала это останется для нее незамеченным, потом будет восприниматься как должное, а потом… Потом вызовет возмущение!.. Почему ею не интересуется мужчина в самом располагающем для интереса возрасте? Обидно! Задевает за живое. Еще как задевает. И вот тут корпоративная вечеринка… Новогодняя! Нет, helloween. С карнавалом и костюмами. Блин, это получается, целый год надо томиться и ждать. Ладно, придется ждать. Ради такого сокровища можно ждать всю жизнь. Ближе никаких праздников — не на Девятое же мая маскарад устраивать.

И вот там Изабелла будет одета… Медсестрой, Красной Шапочкой, школьницей — нет, это все дешевая порнуха. Для Вовика, Борика и Тимура. Им понравится. Мне нужен другой образ. Может, дрессировщица? С кнутом… Заманчиво. Монахиней еще подходит. Пошловато, конечно, но как-то притягивает. Манит. Да, монахиня. Западная такая монахиня, не православная (на православную не встанет), с белыми финтифлюшками. Симбиоз с медсестрой.

А я оденусь восточным шейхом. У меня из Египта осталась хрень до земли — балахон немыслимый и платок клетчатый на голову. Еще к нему обруч на голову, чтобы платок красиво сидел. И вот я постепенно вхожу в роль. Ее к середине вечера подзаколебет приставание пиздострадателей, и она обратит внимание на меня. Тоже войдет в роль. Вина попьем, ненавязчиво поговорим о жизни, пару раз непринужденно вспыхну интеллектом и шутками. Изабелле на минуточку покажется, что она рядом с принцем из восточной сказки. С принцем и вместе с тем всесильным мусульманским повелителем, который ненасытен и властен в любовных утехах. Короче, когда все напьются, она скажет:

— Поехали отсюда.

— Куда едем?

— Как куда? К тебе! Ты что, разве против?

Я ничего не отвечу. Просто посмотрю взглядом завоевателя. Так, чтобы она через этот взгляд ощутила мои крепкие руки, ощутила, как я буду ее ласкать. Безудержно, моментами грубо, моментами нежно, чуть касаясь губами мочки уха, шеи в том месте, где она переходит в плечо, потом проведу языком по ключице. А потом… Потом коснуться соска щекой! Но не целовать его, а отстраниться и опять посмотреть на нее. Провести указательным пальцем по ее брови и медленно-медленно продолжать движение до уголка рта, по губам, потом ниже… Ниже. До соска. Аккуратно, не торопясь, обвести вокруг него. Поцеловать его, лизнуть языком, но не резко. И когда по Изабелле пройдет дрожь, сжать ее изо всех сил и, набросившись на нее, трахать, трахать! Чтобы визжала. Чтобы стонала. Мять ее гигантские сиськи! Молча. Вранье, что женщина любит ушами. Она любит пилоткой. Пилить ее, пилить, на бешеной скорости.