Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ Страница 44

Распатланная, я совсем на себя была не похожа.

Водитель попался лихач, и через двадцать минут мы были уже в километрах тридцати в другом городке. Вряд ли кто-то обратил внимание, что мы вышли на конечной.

Я, холодно прищурившись, посмотрела на часы. С того момента, как нас захватили в первый раз, выбивая окна и заблокировав танками на проспекте, прошло всего пятьдесят минут. Никто и не поверит этому... А мне казалось – пол жизни.

Шесть часов ноль пять минут.

Мы вышли у большого автосалона. Это была конечная. Снова автосалон. Я замерла.

- Офицер... – вдруг сказал до сих пор молчавший наш пассажир. – Вы наверно забыли, но у меня в шесть двадцать в Шереметьево встреча...

Я дернулась. Настолько голос его был похож.

- Да мы уже не успеем, – шокировано воскликнула Оля. – Сейчас же шесть ноль пять...

- Это очень важная встреча... – как-то очень тихо сказал он. – От нее так много зависит, очень много...

- Да ты не сможешь! – взорвалась и накинулась на меня Саня, заметив нечто на моем лице. – Да тут до Шереметьево целых шестьдесят километров!!! Даже не думай!!!! За пятнадцать минут мы не успеваем никогда, и нет, и невозможно! Заторы, пробки... – она была в истерике.

Я молчала, протянув руку за чемоданчиком.

- Да у тебя машины то нет!!!! – впала в буйство Саня.

Это она хорошо напомнила – автосалон же рядом.

Я заложила два пальца и по мальчишески свистнула так, что люди присели. А я ударила по ближайшей иномарке автосалона ногой.

- Что такое? Что такое? – подбежал ко мне ошалелый менеджер.

- Стою... жду... – меланхолично и мрачно медленно и равнодушно протянула сквозь зубы я. – А менеджера нет...

- А я вот! А я вот! – засуетился тот, широко заулыбавшись.

- Мне нужна машина... – медленно сказала я. – Самая скоростная, но очень высокой проходимости и прочности... И такая, чтоб менты не стали бы цепляться...

- Вон... – быстро сказал менеджер тоненьким голосом... – Джип... Мицубиси... Самая последняя модификация...

- Сколько... – равнодушно сказала я и медленно стала открывать дипломат. Замешкалась, и Саня кинулась мне на помощь, осторожно и нежно взяв из моих рук и тут же ловко открыв.

- Ооо... – простонал тот.

- Сколько? – немного повысила я голос, и тот присел, ибо в моем голосе неизвестно откуда появилось столько стали, что людей словно ударило железной битой.

- Семьдесят пять... – засуетился тот. – Семьдесят пять! Сейчас мы оформим, и через тридцать минут все будет готово... – он прямо крутился. – Даже с номерами...

- Тридцать секунд... – так медленно и так страшно сказала я, что он засуетился...

Он даже захихикал, пытаясь смягчить меня.

Но не выдержал мой взгляд и в мольбе обратился к нашему пассажиру, видимо, ища сочувствия.

- Я не могу!

Напрасно он это сделал.

Тот медленно, очень медленно снял черные очки.

- Сейчас сделаем! – заорал менеджер. – Все могу!

- Нам нужна машина сейчас... – человеческим голосом сказала ему Саня. – Не немедленно, а сейчас... Мы платим вам, оформлять потом все будете сами. Но мы должны выехать просто СЕЙЧАС!

Ему дали восемь пачек.

- Не бойтесь, деньги честные, не паленные, не подделка... – Саня быстро провела денежный расчет.

- Машину... – тихо сказала я. – Мы уже потеряли тридцать секунд. Сдачи не надо...

На машину уже привинчивали номера. Кто-то заправлял ее из канистры до верху. Кто-то быстро проверял масло и все-все-все.

Человек быстро выяснял, на чье имя оформить машину. Я назвала известного кардиохирурга.

Менеджер объяснил, что у них бывают случаи, когда люди хотят купить новую машину по доверенности. Как раз для таких случаев у них уже отработана система. В общем, они заранее регистрируют машину на подставное имя старика, а если надо поставить другое имя, то просто звонят в милицию, и знакомый сотрудник меняет имя в базе данных.

Он даже дал мне доверенность, заверенную у адвоката, куда надо вписать два имени...

Я попросила молчать.

- Конечно, конечно... – засуетился менеджер, бросив странный взгляд на Олю. – Мы что, не понимаем, все видели по телевизору...

- Что видели? – вдруг подозрительно спросила Оля, уловив последнее слово и сдернув неудобные очки.

На этом всякая работа кончилась. Ибо все застыли. Кто-то застонал, кто-то зарыдал от отчаяния и невозможности быть любимой такой женщиной.

Оля поспешно надела очки и отвернулась, а пришедший в себя менеджер заорал на людей, которые пороняли все...

- Ослы! – заорал тот. – Это же просто Богиня! Что, никогда не видели?!?

Мы сели почти мгновенно, кинув вещи в салон.

Но, когда я тронула машину с места и погнала, не обращая внимания на шум, мне показалось, что в салоне кто-то есть.

Удивительно. Машина действительно идеально слушалась руля. Я не стала с ходу развивать бешенную скорость... Ста было достаточно. Я приноравливалась к машине, привыкала к рулю.

- Мы потеряли полторы минуты, – сказала я, выехав за городишко.

Сзади раздалась какая-то ругань.

Я обернулась.

Там было четыре человека, а не три без меня.

В машине было пять человек! А нас до этого было четверо. Рядом с Олей сидел корреспондент с камерой!

Саня и Оля на пару пытались выкинуть его прямо на ходу.

Он молча сопротивлялся. И снимал, снимал что можно.

- Оставьте его... – тихо сказал пассажир. – Не будем терять время на остановку. К тому же он может пригодиться. С корреспондентом внутри они не посмеют просто расстрелять машину.

- Как знаете... – сказала я.

Лицо у корреспондента исказилось. Но было поздно. Его уже никто не стал выкидывать, а скорость была свыше ста пятидесяти километров... Хочешь, да не выкинут!

Глава 24.

- Мы должны быть вовремя, – как забил гвоздь пассажир.

- Как знаете, – пожала плечами я.

И вжала педаль до отказа.

Они все побледнели как полотно. Вскоре трасса по бокам превратилась в сплошное пятно, а я сама превратилась в трассу. Сегодня у меня была сплошная практика. Я уже имела такой опыт, и мне уже пришлось изворачиваться, чтоб не погибнуть. Я шла, как тогда на мотоцикле, сквозь сплошную толпу. Их вжимало в сиденья и бросало из стороны в сторону, они вжимались в сиденья – заметив их существование один раз, я увидела, что они все ослепительно белые и стонут от страха. Для них это был сплошной ужас, когда мы почти налетали на тех, кого догоняли, непрерывно. И они даже угадать не могли, когда и как я бросала машину мимо, и почему еще не мертвы.

А потом впереди я заметила с горки громадную пробку по нашей стороне, ибо там где-то впереди проверяли. И, не ломая мозгов, вылетела на встречную полосу. Это было все равно, что езда на том ужасном мотоцикле, которые я не могла остановить, и на котором мне пришлось дьявольски учиться делать сотни поворотов тогда, когда разум их уже не осознает, чтобы выжить. После сегодняшней принудительной езды на том коварном монстре, я сейчас уже ничего не боялась. Те же сотни невидимых поворотов. Словно машины стояли, а я пролетала между ними в шахматном порядке, бросая машину даже не зная как из стороны в сторону. Я видела сейчас словно все. И знала заранее, что надо делать. Я знала, что могу погибнуть в любое мгновение, и, наоборот, разгоняла машину с горки еще хуже. И выживала каждое мгновение. Это было страшно. Руки работали сами, делая десятки поворотов секунду.

Сзади выли. Корреспондента бросало с камерой из стороны в сторону. Он кричал. Но он снимал уже меня и дорогу. Как мы прошли мимо поста на дороге в такую невозможную щель, что я сама была уверена, что не успею.

Впрочем, я особо не думала – мозгов не было на это. Как таковой меня не было. Может, я и смеялась... Но, скорей всего, даже этого не было... Была дорога, которая сейчас словно раскрылась... Время остановилось... Его просто не было... Это не машина, это я сама просачивалась в эти узкие щели. Непонятно для других как проезжая между машинами... Еще и газуя при этих ничтожных бросках в стороны – только поэтому и происходили такие мгновенные поворотики... Глаз человеческий их не замечал... Я жила словно в где-то не тут, я не думала, каждое решение было мгновенным и уже сделанным...

Чудовищный громадный болид несся к Шереметьево... Конечно, и милиция была... Я прошла по встречной полосе сквозь целую колонну несущихся навстречу ошалелых милицейских машин... Надо сказать, то, что мне удалось увидеть словно на отдельных снимках, то есть лица водителей, было просто чудовищным...

Они не успевали полностью преградить дорогу. Я же не реагировала ни на что, просто не останавливаясь. Я видела ситуацию – я ее решала несмотря ни на что. Узкие повороты, машины... – все было чепуха...

Никто не мог за мной увязаться – они не держались и мгновения.

Один раз кто-то попробовал на джипе, стреляя из окон... Я не стала реагировать, а просто бросила мою машину чуть на обочину, на которой еще была щебенка...

И все.

Переднее стекло у мгновенно исчезнувшей вдали машины, точно канувшей в пропасть, было таким, будто по нему прошлись очередью из пулемета – сплошные дырки и трещины от камней...