Сергей Уткин - История болезни Страница 47

Насколько я знаю, таких самопальных кабельных сетей было пруд пруди. Пара видеомагнитофонов, простенький усилитель сигнала, иногда спаянный на коленке компьютер ZX Spectrum в качестве титровальной машинки – вот и весь технический арсенал. В качестве контента содержимое ближайшего ларька видеопроката. Говорить о качестве картинки и перевода уже не приходилось. Но именно благодаря этим студиям многие, кому не по карману было купить видеомагнитофон, могли посмотреть "Терминатора", "Звездные войны" и "Назад в будущее".

В числе этих многих оказался и я. Причем, телевизор у нас тогда был черно-белый ламповый "Рекорд В-312", у которого от слишком сильного сигнала садилась лампа в блоке переключателей канала. Видимо, не рассчитывали разработчики, что лампа будет интенсивно работать на одной из частот. Новой лампы хватало ровно на месяц, потом картинка на кабельном канале темнела. При этом три государственных телеканала продолжали нормально работать. Но смотреть там было нечего! Поэтому дома всегда была запасная лампа.

Представляете себе это сюрреалистичное зрелище: древний черно-белый телевизор, на экране которого Док Браун показывает Марти МакФлаю будущее?

Да, фантастику я тогда смотрел запоем... И даже не мечтал, что когда-нибудь в моей коллекции будет порядка шестисот фильмов. А мечтал я тогда собрать побольше записей Высоцкого и книжек со стихами Владимира Семеновича купить. Но почему-то отношение властей к Высоцкому не менялось, книжек не издавалось, новые пластинки появлялись нерегулярно, иногда с перерывами по полгода.

На выручку пришел все тот же фанат Высоцкого Серега. Приволок из дома самиздатовский сборник стихов. Кто, где и как печатал этот сборник до сих пор неизвестно. Одно было очевидно: текст печатался на слух, расшифровывался с очень дрянной копии. Например, первая строчка "Песни конченного человека" в сборнике выглядела так:

Из дома яд ящерицей ползает в костях...

Но за неимением лучшего и этот самопал был принят на "ура". И тут же новая проблема – сборник один, а желающих много. Ксероксов, напомню, в ту пору мы еще не знали. Доступа к технике, на которой копировали чертежи, у нас не было. Вариант сфотографировать и потом распечатать на больших листах восторга не вызвал.

И тут Леша Рухман вспомнил про древнюю пишущую машинку, которая за ненадобностью много лет пылилась на шкафу в отделе технологов. Хотя пишущую машинку до той поры я видел только в кино, идея перепечатать сборник мне пришлась по душе. Авантюрист или балбес – называйте как хотите. Главное, что машинка со шкафа переместилась на мой стол.

Машинка была древняя в полном смысле слова. Механический "УндервудЪ", сделанный в кайзеровской Германии еще до Первой мировой войны. Современным там был только шрифт. Никаких ятей и прочих пережитков царского прошлого. После чистки, смазки и смены ленты машинка бодро затюкала литерами по бумаге.

Имею полное право похвастаться: я оказался довольно толковым самоучкой. Через пару недель я уже довольно лихо печатал двумя пальцами – книжку "Соло на пишущей машинке" мне посоветовали много позже. Правда, сборник Высоцкого так и не перепечатал, но тут моей вины нет: в продаже сперва появилось переиздание "Нерва", потом еще какие-то сборники выходили. А затем в Москве издали прекрасный двухтомник Владимира Семеновича и необходимость перепечатывать самиздат отпала за ненадобностью.

Именно в процессе печатания в мою голову угодила мысль о персональном компьютере. Заронил это зерно радиомонтажник Витя, Виктор Иванович. Как-то раз он зашел на склад, как сейчас помню, за леской. Леску монтажники использовали когда в изделиях нужно было связать группы проводов или прикрепить картонные ярлычки. По раздолбайству кладовщицы Ольги Александровны леску получили не на катушках, а огромным мотком, который запихнули в шкаф. Потом кто-то поленился искать начало мотка, вытянул кусок нужной длины из середины. Потом еще. Потом снова. Вскоре леска представляла собой узел, который даже Александр Македонский не разрубил бы. Поэтому каждый новый поход за леской оборачивался получасовым разматыванием клубка-исполина. Чем Виктор Иванович и занялся.

Я тем временем старательно тюкал по клавишам машинки. Но по неопытности все же тюкнул не туда и, скрипя зубами, полез замазывать опечатку "штрихом". Если кто не в курсе: это такая белая краска, поверх которой можно печатать или писать.

– Это ты чего такое делаешь? – заинтересовался Виктор Иванович.

– Опечатку исправляю. Сейчас краска подсохнет и можно будет правильную букву впечатать.

– Надо же, не знал. В компьютере все проще: набираешь текст на экране, если ошибся, то просто удаляешь неправильный символ и печатаешь как надо. А потом готовый текст отправляешь на печатающее устройство.

– Здорово! – вздохнул я. – Только где ж его взять, компьютер?

– Можно самому собрать, если в радиоделе соображаешь. В журнале "Радио" схемы печатают...

Ох, лучше бы Витя тогда мне этого не говорил! Тюкая по клавишам доисторического "ундервуда", я грезил компьютером. Но моих познаний в радиоделе для самостоятельной сборки серьезной вычислительной техники явно не хватало. Тогда Витя меня познакомил с электриком цеха 135. Толик, так его звали, был мастером на все руки, разбирался в самых сложных схемах и мог спаять что угодно. От Толика я узнал, что собирать компьютер по схемам журнала "Радио" бессмысленная трата времени и денег. А нужно собирать "синклер", на рынке в Автово к нему и схем, и запчастей, и кассет с программами завались...

По совету Толика я самостоятельно смастерил видеовход в своем телевизоре. Вот только воспользоваться им так и не довелось. Я так долго собирался паять свой "синклер", что успел перебраться в цех 135 и там самостоятельно освоить IBM-совместимый компьютер ЕС-1841. Ведь по клавишам тюкать я уже умел!

Директор? Да пошел ты...

В День народного единства по телеящику вдруг решили показать фильм "Страсти по Владимиру" Марка Розовского. Если кого угораздило не посмотреть – настоятельно рекомендую. Кроме всего прочего это еще и шикарнейшая иллюстрация бесплодности совковой системы управления. Той самой, которую так усердно реинкарнируют нынешние правители...

Мой переход на должность старшего кладовщика в "сто тридцать пятый" цех сослужил мне огромную службу. В том плане, что на рыночные отношение я перешел несколько раньше, чем основная часть населения России. Вернее, меня с маковкой окунули в болото теневых экономических отношений, которые в нормальном мире именуются коррупцией. Вот, например.

Для производственных нужд закупили очередную партию электроламп. Купили с запасом, всех типов и калибров – дневные и накаливания, миньоны в люстры генералитета и пятисотваттные громады в прожектора... В общей численности около сотни коробок. Дураку ясно, что на своем горбу все это не принесешь. Нужна машина.

Оформляю заявку, как положено, за три дня до поездки. Прохожу семь кругов ада, визируя заявку сперва у начальника своего цеха, потом в бухгалтерии, затем у начальника транспортного цеха и в итоге у генерального директора. Поездка поставлена в план, о чем свидетельствует запись в журнале.

В назначенный день иду в транспортный, узнать номер машины, на которой поедем. Потому как для выезда с территории нужно еще несколько бумажек оформить. И тут мне совершенно спокойно заявляют – свободных машин нет.

Я тихо охреневаю. У меня оформлена куча документов на получение материальных ценностей, у меня простаивают грузчики. Да и с поставщиком время согласовано, там ведь тоже своих забот хватает, мы не единственные. Хорошо, если других получателей не будет, а то в очереди на отгрузку до конца дня простоять можно.

Пытаюсь объяснить все это начальнику транспортного цеха, Полтораку-младшему. Тот смотрит сквозь меня и цедит по букве одно и то же: "свободных машин нет".

Выкатываюсь из транспортного, бегу к своему начальству, Анатолию Николаевичу Вепренцеву. Вместе с ним возвращаемся в транспортный, Вепренцев во всю луженую глотку выдает матерную тираду, от которой в гараже стекла вот-вот лопнут. Без толку.

Вепренцев вылетает из транспортного и несется в кабинет генерального, я изо всех сил стараюсь не отставать. В кабинет генерала я не вхожу, остаюсь в приемной, откуда прекрасно слышно как сперва орет Вепренцев, потом Костылевский по телефону орет на Полторака. Вепренцев выходит из кабинета Костылевского:

– Иди в транспортный, машина сейчас будет.

Прихожу в транспортный. Полторак, все также глядя сквозь меня, цедит "Машин нет". Я тихо охреневаю: вот только что генеральный директор сюда звонил, с вами говорил!