Джером Джером - Большая коллекция рассказов Страница 52

По счастливой случайности они, несколько времени спустя, напали на совет, доказывающий, что лучше всего предоставлять самим детям выбирать себе положение во сне. Они последовали и этому, в самом деле, доброму совету; только вначале немного ужасались, когда оказывалось, что ребенок спит, засунув в рот кулачок или запрятав голову под подушку. Впрочем, они скоро успокоились, заметив, что при таком режиме ребенок поздоровел и повеселел.

По мнению гуманистов, родители никогда не поступают так, как нужно; разве только нечаянно сделают что-нибудь осмысленное. Например, отец приносит ребенку шерстяного кролика и каучукового слона и надеется, что этим он вполне доказывает свою заботу об удовольствии ребенка. И действительно, ребенок очень доволен такими интересными игрушками. Он терзает и рвет кролика, пока не истреплет его на мелкие кусочки, и ничего дурного ему от этого не делается; пытается съесть слона, и если это ему не удается сегодня, то он утешается мыслью, что, может быть, удастся завтра. И все идет благополучно, так что не будь господ гуманистов, ребенок играл бы себе да играл шерстяными кроликами и каучуковыми слониками, не думая ни о чем. Но господам гуманистам нужно совать свои носы во все, что с ним делается, и вот они начинают вопить, что «в интересах будущности всей нации не должно навязывать детям игрушек по своему выбору, а следует предоставить им полную свободу забавляться, чем и как они сами пожелают».

Один из моих знакомых попробовал этот опыт, пользуясь отсутствием жены, поехавшей навестить свою мать. Предоставленный самому себе, ребенок тотчас добыл грязную сковороду. Какими путями он достал эту сковороду – так и осталось покрытым мраком неизвестности. Кухарка уверяла, что сковороды, в особенности грязные, не имеют обыкновения сами разгуливать по комнатам и подниматься по лестницам в детские. Нянька заявила, что не желает никого обвинять в колдовстве и находит, что это произошло каким-нибудь естественным путем. Судомойка воспользовалась случаем выразить свое убеждение, что если бы некоторые люди делали только собственное дело, то терпение других не подвергалось бы крайним испытаниям. Экономка только вздохнула и сказала, что ей осталось недолго жить. Но как бы там ни было, а ребенок был в восторге от такой интересной игрушки и выразил явное намерение ознакомиться с ней как можно подробнее. По книге, которой руководствовался отец, не следовало отнимать у малыша выбранный им самим предмет для саморазвития. По свидетельству этой мудрой книги, сам инстинкт подсказывал ребенку, какие предметы могут способствовать его умственному развитию. «Только таким, а не иным путем началось интеллектуальное развитие человечества», – добавляла книга.

Сперва малыш воспользовался приставшей ко дну сковороды сажей, чтобы вымазать все, что попадалось ему на глаза; потом принялся дочиста вылизывать внутреннюю сторону сковороды. Нянька, женщина с обыкновенными житейскими понятиями, выражала опасение, как бы ребенку не пришлось потом поплатиться за свои опыты расстройством желудка, но хозяин успокоил ее, сказав, что ребенок, предоставленный самому себе, никогда не причинит себе вреда: от этого его спасает инстинкт. Кстати, он объяснил ей, что пора покончить со старым заблуждением, будто бы взрослые лучше детей знают, что тем полезно или вредно. В будущем дети, как только научатся ходить, сами будут воспитывать себя без всякого постороннего вмешательства. Для того чтобы родители не мешали детям, их, родителей, поместят в мезонины или антресоли, откуда им можно будет выходить только с разрешения детей. По воскресеньям родителям будет оказана честь сидеть за одним столом со своими маленькими владыками, от которых будет зависеть вся их жизнь и судьба.

Между тем малыш моего приятеля, истощив все способы применения сковороды к целям своей забавы, а вместе с тем и своего умственного развития, вздумал колотить себя этою игрушкой по голове, последствием чего явилась боль, вызвавшая оглушительный рев маленького гражданина. Со свойственным родителям себялюбием, думая лишь о своем собственном спокойствии, отец отнял у сынка неподходящую игрушку.

Родители не знают даже, как нужно разговаривать с детьми. Ребенок, как существо высшее, вправе требовать, чтобы родители в беседе с ним выражались почтительно и на самом безукоризненном языке, а не употребляли бы по отношению к нему разных уменьшительных и ласкательных слов, как это до сих пор было принято по невежеству, да чтобы не сюсюкали.

Что касается вреда сюсюканья, то и я с этим согласен. В самом деле, откуда же ребенку научиться сразу хорошо говорить, когда вокруг него все говорят не лучше его? Что бы мы сказали, если бы, придя в класс французского или иного мало еще знакомого нам языка, услышали, что учитель картавит, сюсюкает – вообще всячески искажает слова, думая этим доставить нам удовольствие и скорее научить нас своему языку?

Но, с другой стороны, как же именно должны родители разговаривать со своими детьми, чтобы не попасть под гнев господ гуманистов? Насколько я мог заметить, эти господа, обыкновенно сами бездетные, смотрящие на детей лишь со стороны, все больше ругают родителей за то, что те неверно поступают с детьми, но очень редко указывают, как именно они должны поступать. Научите меня толком, как я должен говорить со своим ребенком, и я постараюсь следовать вашему указанию. Теперь, когда я вижу, что ребенок ушибся, я говорю ему: «Бобо бедной деточке? Давай, я позаею тебя». И ребенок быстро успокаивается. Быть может, он перестает кричать только от изумления, что папа говорит не лучше его самого. Быть может, он забывает о своей боли ввиду того ужасного факта, что судьба одарила его таким отцом, который не в состоянии даже и говорить как следует? Но все это не важно, лишь бы достигалась главная потребность минуты: успокоить маленького гражданина и заставить его сменить рев на смех. А если господа гуманисты находят, что это не так, то пусть заведут себе собственных детей и воспитывают их по своим «научным» методам, и мы посмотрим, что выйдет. Думается мне, что тогда и господа гуманисты живо превратились бы в таких же невежд, какими представляются им все родители.

Я знаю, какого ребенка имеют в виду люди, плачущие над его скорбями. У этого ребенка глубокий, вопрошающий и тоскующий взгляд. Такой ребенок неслышно движется по дому, распространяя вокруг себя атмосферу кроткой покорности. Он говорит: «Да, милый папа» или «Нет, милая мама». Он воодушевлен одним лишь стремлением быть добрым и полезным. Он проникнут удивительными мыслями о звездах. Вы никогда не знаете, дома он или нет. Обеспокоенные его отсутствием, вы после долгих поисков находите его прижавшимся личиком к стеклу чердачного окна и наблюдающим заход солнца. Никто не понимает это дитя, и он умирает, благословляя всех окружающих. Такими представляют себе детей джентльмены, только что покинувшие Кембридж, а в особенности – пожилые бездетные дамы.

Эти джентльмены, как не имеющие личного опыта в деле воспитания детей, видят все в ином свете, чем люди, уже осчастливленные детьми. Кембриджские джентльмены находят, что мы, родители, совершенно не понимающие детской натуры, только мучим детей. Сердобольные дамы, занимающиеся медициной и пишущие статьи о воспитании подрастающего поколения, говорят, что мы убиваем своих детей, останавливая их, когда они чересчур расшалятся или раскричатся. «Стоит только раз сурово прикрикнуть на ребенка, как он, оскорбленный в своем достоинстве, сразу навсегда умолкает и с этой минуты начинает преждевременно угасать», – грозят они нам.

Эти добрые люди скорбят и о том, что мы слишком рано отправляем детей в школу, чем лишаем их детства, и без того очень короткого, и переутомляем преждевременными трудами. Это также неверно: ребенок в школе только подготовляется к будущим трудам.

В действительности же современные дети (конечно, более или менее состоятельных родителей) «переутомляются» разве только тем, что им слишком хорошо живется. От этого у них является и преждевременная зрелость, и всевозможные болезни, о каких не знали дети прежних поколений, и вечное недовольство, и неуместная самомнительность. Кембриджские молодые джентльмены и ученые дамы втолковывают детям, будто родители существуют исключительно для их поблажки, сами же по себе ровно ничего не значат и никакими правами не должны пользоваться. Родители должны знать только обязанности, а права предоставить детям. Это все равно, как если бы мы говорили: «Нечего обращать внимания на цветы. Они совсем не нужны. Пусть себе погибают, и чем скорее, тем лучше. Нам нужны одни семена».

Но мы забываем, что не может быть и хороших семян от цветов, если за ними нет надлежащего ухода, если они лишены солнца, воздуха, влаги и питательных соков. Опытные садовники хорошо знают это. Следовало бы знать это и тем господам гуманистам, которые берут на себя задачу реформировать человечество новыми способами воспитания.