Карел Ванек - Приключения бравого солдата Швейка в русском плену Страница 54

Капитан рванулся к дверям, открыл их и выбежал в коридор. Потом также бегом вернулся назад и ворвался в канцелярию, где его должен был ожидать преступник.

Но в канцелярии было темно, лампа была погашена. Капитан, запирая двери, воскликнул победоносно:

– Ты от меня не уйдёшь! Я тебя найду, я тебя выгоню из-под стола!

Но в канцелярии никого не было. На столе лежала одна грязная рубашка, а пленный исчез.

– Ну, подожди, я тебе покажу! Ну да охрана его не пропустит, я его поймаю во дворе! – шипел он, разыскивая свой мундир, шинель и шапку.

Но в канцелярии и этого не было. Капитан выбежал во двор.

– Патруль! Поймайте вора, ловите вора, не пускайте его на улицу.

Из патрульной будки выбежали, как сумасшедшие, солдаты и разбежались по всем углам двора, разыскивая преступника. Капитан влетел к фельдфебелю в будку:

– Пленного не выпускали? Он меня обокрал. Напал на меня в канцелярии и ограбил!

– Вы, ваше высокородие, здесь? – растерянно забормотал он. – Да ведь вы… вы ведь недавно прошли воротами! Я сам видел, как вы шли, и охрана отдавала вам честь. А сейчас вы в канцелярии? Когда же вы вернулись?

Вместо ответа капитан ударил его по лицу:

– Дурак… твою мать, скотина! Австриец надел мою шинель и мою шапку, он вор! А вы офицера от пленного не отличите! А ещё солдаты! Скотина, это позор для русской армии!

Капитан плюнул на фельдфебеля. Но потом, поняв, что он сам становится смешным, побежал в концелярию к телефону, чтобы поднять на ноги полицейское управление и городской патруль для розысков вора.

Как только ему принесли другую шинель и шапку, он взял солдат и пошёл по лагерям пленных.

– Я его узнаю по лицу! Обязательно узнаю! Такого идиотского лица я раньше ещё никогда не видел! Сразу же, с первого взгляда, я его узнаю! – говорил он яростно.

Он приказал занять все выходы из барака. Русские взводные, наблюдавшие каждый за своею частью пленных, подтвердили, что все пленные дома; после того он приказал всех обитателей поставить в ряд и пошёл медленным шагом мимо них, заглядывая каждому в лицо, в глаза. Но того, кто от него убежал, среди них не было.

Так он просмотрел один, второй, третий барак и приказал разбудить уже спавших пленных в четвёртом. Пленные вылезали спросонок, становились в ряды и закрывали глаза от поднесённого капитаном к их лицу фонаря.

Но Бойкову так и не удалось никого найти. Его злоба прошла, он уже стал рассуждать о происшествии более хладнокровно, а хитрость и самообладание преступника вызвали в нем даже удивление. Теперь, осмотрев столько лиц, похожих одно на другое, он убедился, что едва ли уже распознает того, кого он ищет, и он начинал верить, что только случай поможет ему как-нибудь с ним встретиться.

Ему уже не хотелось поднимать людей в такой поздний час, и он чем дальше, тем быстрее проходил мимо стоявших перед ним рядов. В последнем ряду он остановился возле солдата со страшно опухшим лицом, обвязанным мокрыми полотенцами.

Солдат стоял перед ним, придерживая одной рукой кальсоны, а другой – подбородок.

– Ну, что с тобой? Зубы болят? – спросил он с сочувствием.

Больной сокрушённо покачал головой и показал пальцем в рот. Капитан продолжал:

– Сильно болит? Я это знаю. У доктора был?

Обмотанная голова снова закивала безнадёжно, а вся фигура сжалась. Василий Петрович позвал взводного.

– В Красном кресте есть зубная амбулатория. Там доктор Давид Карпович зубы лечит. Пошли этого солдата утром к нему, пусть он скажет, что я его послал. – И похлопывая несчастного по плечу, он сказал ласково: – Ну, иди спать, до утра выдержишь, а утром доктор зубы запломбирует.

Больной, пошатываясь, полез на нары. Два других, поддерживая его под мышки, легли вместе с ним. Капитан вышел, взводный закрыл за ним дверь, и писклявый голос прозвучал возле больного:

– Ещё лежи. Он ещё, может, вернётся. Ведь им нельзя верить.

– Да ведь я уже весь мокрый, друг мой, ох, мокрый! – завопил в ответ на это человек с больными зубами. – Я уж думал, что он меня поймал. Сколько я натерпелся страху! Горжин, сколько за все это мне даст еврей? Мойзешу, у которого эта рыжая девка, я не отдам. У него негодное пиво.

– Я хотел за это пятьдесят рублей! – отвечал на это обладатель пискливого голоса. – Да ведь шапка-то новая, а новая стоит сто шестьдесят. Он, этот капитан, завтра же наворует на другую. Ну а еврей давал тридцать и говорит, что он торгует не краденым, а только честно приобретённым товаром. Ну, я выговорил пятьдесят и бутылку самогонки. Да, знаешь, пришлось спешить. Это было счастье, что мы встретились. Теперь, Швейк, выбрось пробки изо рта, теперь ты сможешь ещё раз поужинать и выпить.

И человек, у которого болели зубы, запихал в рот два пальца и вытащил оттуда пробки. Его лицо приняло естественное выражение:

– А полотенца эти пока оставь: что, если черт его принесёт назад? А пробки ты всегда успеешь всунуть. Бери ножик, доставай колбасу и бутылку.

И через некоторое время, когда все утихло и бодрствовало только несколько групп яростных картёжников, Горжин танцевал на нарах с бутылкой в руке, пискун ел колбасу, а запоздавших, шмыгавших незаметно в дверь, встречал песнью Швейк:

Ах, как чудесно в этом городе Витебске Жить горожанам венским!

Кто сюда попадёт, тот едва ли забудет, Как было весело жить даже и в будни.

– Ребята, утром я иду к доктору, – заявил Швейк, и тогда на него стали кричать со всех сторон:

– Замолчи! Он не перестанет, пока кто-нибудь не съездит его по рылу.

– Знайте, что я иду к зубному доктору. Сам капитан меня к нему посылает. Мне вставят золотые зубы.

Но утром, когда они рассказали о своём случае Ванеку и Мареку, Ванек опечалился:

– Теперь тебе нельзя ходить на работу. Если он тебя узнает, конец тебе. И он ещё долго будет тебя искать. Капитан Бойков – свинья. Он вмешивается во все, а сам ничего не понимает. Он суётся и в медицинские дела. Он уговаривал аптекаря, чтобы тот не давал мне спирту, и говорил ему, что для компрессов я могу употреблять не чистый спирт, а денатурат. Неужели я уже до того дошёл, что стал бы из-за такого осла пить денатурированный спирт или пить чай с карболкой?

Никто не ответил на этот ораторский выпад, а Ванек, укладывая Швейка на койку, торжественно произнёс:

– Теперь ты больной – и баста. Если русский доктор не поверит, я тебе устрою холеру, тиф или индийский мор. А чтобы тебя Бойков не узнал, я насажаю тебе на лицо чёрных оспин. Эта болезнь в городе свирепствует почти всегда. Пусть они со мною не играют, я им этого не пропущу! – добавил он угрожающе.

И его дыхание обдало Швейка таким приятным запахом, что тот не выдержал и сказал:

– У тебя, наверно, разбухший желудок? От тебя здорово несёт спиртными компрессами. Должно быть, ты эти компрессы принимаешь внутрь.

– Тебе сейчас это не принесло бы пользы, – ответил на это Ванек и закричал Марека – Коллега, измерьте, пожалуйста, больному температуру! Измерение температуры для диагностики болезни самая важная вещь!

И бравый солдат Швейк, отдыхая на мешке, в котором было не больше пары соломинок, ласкал взглядом «доктора» Марека в белом халате, а когда тот сел возле него, взяв его руку в свою, словно считая пульс, он шепнул ему:

– Сбегай в барак, скажи Горжину, пускай он мне вечером купит колбасы и принесёт сюда пару бутылок пива; скажи, что я болен и что доктор прописал мне пиво. Я это так, немного. Не так, как тот углекоп Водражка из Кладно, который был неисправимым пьяницей и пил пиво только из двухлитровых кружек. Однажды, когда у него уже сгорел желудок, доктор запретил ему пить пиво, а он и говорит доктору: «Ни за что на свете! Я буду глотать ваши лекарства, если нужно, буду лежать – режьте меня, что хотите делайте, – но без пива я жить не могу. Если вы мне не разрешите хотя бы один стакан, я повешусь!» Ну, конечно, доктор сжалился и говорит: «Так пейте. Но не больше одного полулитра». А он, Водражка, прямо от доктора направляется в пивную «Рогован», а там старый хозяин уж его знал. Не спрашивая, он наливает ему двухлитровую. А Водражка хватает его за руку и говорит: «Подожди, я болен, мне разрешили пить только поллитра». Тот наливает ему пол-литра, он выпивает, тот наливает ему другую, а когда Водражка выпил уже сто четвёртую кружку и заплатил, то сказал: «Ну, так эти доктора не так уж глупы, как говорят. Никогда мне не было так приятно пить, как сегодня; это, наверное, потому, что я пил по указанию врачей и под их руководством». С тех пор хозяин пивной ставил всегда на стол сразу двадцать полулитровых кружек, а Водражка каждому говорил: «Идите к моему доктору, вот человек знает, как нужно пить».

Однажды неожиданно в больнице появился русский доктор. Он благосклонно поздоровался со своими австрийскими коллегами и заботливо спросил:

– Много ли у вас больных? Есть и тяжёлые случаи, правда? Я две недели не получал от вас сведений о течении болезней и о состоянии здоровья роты.