Джон Барт - Химера Страница 55

Прибегнув к средствам, раскрывать которые я здесь не буду (но каковые должны обладать определенным сходством с теми, благодаря которым Ваше Величество осуществило собственный побег из Виндзора), я отбыл в 1822 году с острова Св. Елены, направляясь в свою американскую штаб-квартиру: сначала дом неподалеку от вашего собственного среди мэрилендских болот, окончательно же - в западный Нью-Йорк, в тот район, внимание к которому привлекла еще в бытность мою первым консулом мадам де Сталь (владелица 23 000 акров в округе Сент-Лоуренс), - в те дни, когда эта особа еще не обратилась на манер Антеи или жены Потифара против меня. Отсюда на протяжении последних полутораста лет я и направлял через своих агентов работу по неспешной реализации моей великой стратегии, первые зачатки которой возникли во мне на борту "Беллерофона"; время исполнения ее нынче приспело: итак, проект, по сравнению с которым Йена, Аустерлиц, Ульм, Маренго, 18-е брюмера, даже сама исходная Революция подобны нашим старым 18-фунтовкам в сравнении с водородной бомбой или моей старой доброй подзорной трубе в соседстве с рефлектором из Маунт-Паломара, - я имею в виду Новую, Вторую Революцию, окончательно и бесповоротно новую.

"При мне новинок не будет" - так заявили Вы, Ваше Величество, канцлеру Элдону. Но истинно революционная природа моего проекта, как покажет изучение "Беллерофонского" проспекта (в пути к вам отдельным пакетом), заключается в том, что, как первая с самого начала научная модель этого жанра, она не будет содержать вообще ничего оригинального, а будет самой квинтэссенцией, своего рода абсолютом, как бы выраженной платоновской формой.

План дерзкий, но гарантирует Сброс Для его немедленного осуществления налицо все, кроме достаточных фондов для конструкции более разностороннего компьютера на моей базе в Лилидейл, и хотя подобные фонды доступны мне из нескольких разных источников, глас Истории направляет меня к Вашему Королевскому Высочеству как к самому могущественному, надежному и великодушному из моих Сброс Врагами мы потрясли мир, кто сможет противостоять нам как союзникам?

В 1789 году Вы, Ваше Величество, "оправились" от смирительной рубашки Вашего первого "безумия" и наголову разгромили тех интриганов, которые вместе с Вашим сыном пытались установить его регентство, после чего вплоть до Вашего второго и "окончательного" предательства теми же интриганами в 1811 году наслаждались беспрецедентной популярностью среди своих подданных - как и я между Эльбой и Св. Еленой. Так давайте же вместе из нашего второго изгнания совершим Вторую Революцию, настолько же более славную, чем Первая, насколько дольше ждал ее прихода нетерпеливо предвкушающий преображение мир. Вновь былой Монарх Суши протягивает руку былому Королю Морей. Только возьмите ее, и, товарищи по оружию, каких еще не видывала сия планета, мы станем Императорами Мира.

Н.

Этому невразумительно-трогательному посланию, в котором несколько знакомых имен проблескивало сквозь общий мрачный контекст, словно костры овцепасов, увиденные мною при первом полете, я задал несколько пробных вопросов: "Кто я такой?" и т. п. - и, не получив никакого ответа, со смешанными чувствами отослал его со следующим прибоем. Окрыленный надеждами, я предполагал, что Полиид будет и сам следовать некой классической схеме - схеме постепенного приближения, как поступила, когда к ней взывал я (я имею в виду - мы с Делиадом), Афина или, с распечатыванием писем Прета, Иобат; поскольку три из тех пяти дней, которые я велел Филоное меня дожидаться, уже пролетели, я воззвал к отплывающей амфоре смилостивиться и проделать свои фортели, если можно, за еще два шага, а не за, скажем, четыре, шесть или восемь. Всю эту ночь я прихлопывал всяких жучков-паучков, изучал звезды, вслушивался в удары своего сердца, пытался догадаться, что же окажется в Беллерофоновом проспекте. Мое имя от бесконечного повторения утратило свой смысл. Незадолго до рассвета, если только мне не померещилось, мимо проплыл парусник. Все ближе и ближе покачивался на попятных волнах рыжий, как горшок, кувшин, обросший ракушками и обмотанный водорослями, словно после долгого путешествия, и т. д.; я невозмутимо наблюдал, пока он наконец не приткнулся у самых моих ног, выудил его содержимое, писанина местами расплылась и т. д.

Кому: Г-ну Тодду Эндрюсу,

Исполнительному секретарю Приливного фонда,

Тауэр-Холл Маршихоуп Cmeum Юниверсити

Редманс-Нек, Мэриленд, 21612

От: Джерома Б. Брея

Лилидейл, Нью-Йорк, 14752

4 июля 1974 года

Предмет: Повторная заявка на возобновление гранта Приливного фонда на переоборудование лилидейлского компьютера для Второй Стадии сочинения революционного романа "NOTES".

Дорогой сэр,

ввиду того, что все понятия, включая понятия "вымысел" и "необходимость", с большей или меньшей необходимостью вымышленны, вымысел более или менее необходим. "Бабочки" существуют в нашем воображении наряду с "существованием", "воображением" и всем остальным. Архимеды, мы поднимаем рычагом реальность, представляя себя в отрыве от всех ее остальных предметов, их - один от другого, все вместе - от нереальности. Таким образом, Искусство - столь же естественно-природное произведение искусства, как и Природа; истина литературного вымысла в том, что Факт - это фантазия; вымышленный сюжет - вот модель всего мира.

Однако империя романа, некогда более обширная, чем две империи, Франция и Англия, вместе взятые, съежилась ныне до размеров какого-нибудь Люксембурга или Сан-Марино. С узурпацией его общедоступных основ свойственный литературе вымысел стал удовольствием для специфических вкусов, наравне с поэзией, стрельбой из лука, посещением церкви. Чтобы восстановить его давнишнее господство, иначе как Революцией не обойдешься; и в самом деле, Революция ждет за кулисами своего часа, Вторая Революция, - и не будем медлить, дожидаясь двухсотлетия Первой, по сравнению с которой она обещает стать такой же прославленной, как и ее приход в мир, горящий от нетерпения Сброс Ныне, при переизбытке "научной фантастики", научности литературного вымысла не…

Снова пробел. Пук бумаг оказался даже более пухлым, чем "Персеида", но хотя мои навыки в чтении достигли к этому времени очень даже неплохого уровня и я не жалел усилий, пытаясь раз за разом вгрызться в разные его места, разобрался я, что же все это означает, крайне поверхностно, в самых общих чертах, и, несмотря на целый ряд чрезвычайно заманчивых, сулящих ложные надежды ссылок, никак не мог использовать то, что мог хоть как-то осмыслить. В целом документ, похоже, разъяснял планы его автора по завершению некоего проекта, каковой, как подчас казалось, состоял в написании неведомого произведения героически неортодоксального толка, в другие же моменты - в политической революции; но описание Бреем своего проекта, история первых трех лет его осуществления и перспективы завершения были густо пересыпаны литературной полемикой, политическими диатрибами, автобиографическими анекдотами и жалобами, угрозами засудить какого-то собрата-писателя за плагиат и всевозможнейшими замечаниями. Себя этот герой описывал как "изначально" ведущего свой род от Джерома Бонапарта (брата того Императора, что раз за разом скандально всплывал в пертурбациях с Полиидом) и "мэрилендской" дамы по имени Бетси Паттерсон, на которой Джером был недолго женат; более же непосредственно - от принцессы по имени Кай-Ю-Ха-Ха Брей, которая заявила "перед лицом Господа и ирокезов" о своем супружестве с Чарльзом Джозефом Бонапартом, внуком Джерома и Бетси, во время его пребывания в должности "Уполномоченного Соединенных Штатов по делам индейцев при Теодоре Рузвельте в 1902 году". Поскольку ко времени его писаний в живых не осталось ни одного "bona fide Бонапарта", приходившегося исходному Наполеону (чье имя и пчелиные инсигнии, даже саму личность которого он, подчас казалось, как в предыдущем письме, присваивал) более близким родственником, Брей рассматривал себя как законного наследника трона "Франции" - отсюда и его прозвище "Дж. Б., Претендент". Но при всем его знатном происхождении судьба Брея была с ним столь же сурова, как и моя со мной: самозваные правители этой самой Франции игнорировали его требования; точно так же как Полиид, он был низведен до преподавания - на посту, несравненно более скромном, чем мой почетный в ЛУ, - и до писания на потребу и продажу публике своего рода мифов, называемых романами. Его политические недруги тайно замыслили предотвратить публикацию по меньшей мере двух из этих последних, озаглавленных "Искатель" и "Любитель"; более того, когда его посетило (как меня Афина) некое божество - второстепенный козлобог по имени Стоукер Джайлс или Джайлс Стоукер - и удостоило его не крылатого коня, но священного писания, называемого "Заново Пересмотренный Конспект", публикация которого могла бы сделать его бессмертным, эти же самые враги умудрились целиком передрать сей труд и издать его под чужим именем с теми же инициалами, что и у его подлинного издателя, и - самое возмутительное из всего - не только выдали ЗПК за "вымысел", но и заявили, что трогательное предисловие Брея, которое они пиратски дословно воспроизвели, тоже было вымышленным, произведением гипотетического автора!