Илья Пиковский - Похождения инвалида, фата и философа Додика Берлянчика Страница 6

Известно, что посрамление благородной души обостряет в ней чувство порядочности. Всю дорогу Виталий Тимофеевич держал Верони­ку на коленях и мучился сознанием того, что вхолостую израсходовал полбутылки коньяка. Когда «Вольво» подкатила к новой райадминистрации, оказалось, что четвёртый председатель улетел на Кубу.

— Между прочим, — сказал Газецкий, когда «Вольво» катила в пятую райадминистрацию, — я не сомневался в этом результате. Я знал, что нас нигде не будут ждать, и мы напрасно потеряем время.

— Я тоже, — охотно отозвался Додик.

— Тогда зачем вы нас втравили в эту глупость?

— Всё зависит от того, — возразил Берлянчик, — что называть глупостью. Если речь идёт о визитах к главам райадминистраций на основе предварительной договоренности с ними, — то, конечно, это глупость! Но сумма глупостей даёт прекрасный результат. В процес­се их осуществления мы обязательно наткнёмся на возможность, кото­рая с лихвой окупит все наши усилия.

В отличие от Газецкого, Берлянчик был исполнен веры в успех, и отсутствие пятого главы райадминистрации, который отмечал школь­ный юбилей в местном ресторане «Фермопиллы», только укрепило его оптимизм.

— Вот видишь, Миша, — бодро произнёс он. — Наша задача пре­дельно упростилась: остался всего один район.

Но именно туда Газецкий отказался ехать наотрез. Он заявил, что готов на любую глупость, если в ней есть шансы на успех, но не желает быть просто идиотом. Берлянчик возразил, что его позиция философски малосодержательна, поскольку в стране, где телега всег­да впереди лошади, сначала возникают биржи и коммерческие банки, а потом дебатируется проблема частной собственности, и сперва ловят бандита, а потом придумывают законы, по которым его следует судить, — в этой стране надо быть убеждённым идиотом, если хочешь серьёзно преуспеть. В конце концов, он убедил его.

День был на исходе. Слева по горизонту темнели редкие силуэ­ты деревьев, которые на фоне печально-розового заката казались растянувшимся верблюжьим караваном. Они медленно крутились по часо­вой стрелке, если Берлянчик смотрел в левое окно машины, навст­речу им неслись далёкие верхи домов, если он поворачивался вправо, Вероника сидела на коленях Виталия Тимофеевича, который мирно дре­мал, привалив свою зализанную птичью головку ей на грудь. Иногда он вскидывался и, ударившись о «дипломат» на задней полке, сонно бормотал: «Ты, значит, Миша, умный, а Виталий Тимофеевич дурак, — так, что ли, получается?» Или обводил присутствующих сановным взглядом и высокомерно вопрошал:

— Миша, а ты бывал на пленумах горкома?

— Бывал, бывал.

— А почему я там тебя не видел? — язвительно ронял Виталий Тимофеевич и снова засыпал.

Шестой глава администрации оказался милым и любезным человеком. Он извинился за то, что не может их принять и предложил перенести встречу в облисполком, куда он должен был явиться по рабочим делам. На встречу с ним Берлянчик явился один, поскольку Миша отказался заниматься Каролино-Вегасом. После часа напрасных ожиданий в агропроме к нему обратилась сердобольная сотрудница:

— Вы кого-то ждёте?

Берлянчик назвал имя главы администрации.

— Его не будет, — сказала она. — Он только что звонил в агропром и предупредил, что сегодня не приедет.

Додик с облегчением вздохнул. То обстоятельство, что послед­ний из шести председателей тоже не явился на встречу, внесло успо­коение в его душу: он не любил ничего загадочного в природе. А ве­чером он позвонил Газецкому.

— Ну, как дела? — несмешливо спросил Миша. — Встреча состоя­лась?

— Нет, конечно, — отвечал Берлянчик, услыхав в трубке иронич­ный хохоток. — Но ты напрасно смеёшься... В агропроме я разговорил­ся с милой женщиной, у которой я получил отличный заказ. Тридцать домиков на берегу лимана. Заказчик — метизный завод. Оплата в дол­ларах. Ну как?!

Газецкий понял, что это правда. В трубке послышалось его гус­тое, тяжёлое сопение.

— Я же  говорил тебе, — добавил Додик, — что успех всегда ле­жит через точку идиота!

Глава 4. «Ура!» господам ленинцам-капиталистам!

Заказ был крупный. В Малой Долине на берегу лимана одно метизное предприятие решило построить тридцать домиков, и готово было оплатить работу валютой. Здесь всё устраивало Берлянчика, кроме одного: он не был строителем и не умел строить. Однако, этот недостаток не остановил его. Додик очень быстро разыскал строите­ля. По старой привычке окружать свою деятельность прекрасным по­лом, он привлёк к работе Тому Горбунец, покорённый её глубокими познаниями в строительном деле и женскими достоинствами.

По подписанию контракта Берлянчик сразу завязал с Томой лю­бовную интрижку и, по её просьбе, привлёк к делу её сожителя Толика (по официальной версии, мужа). Это был безработный прораб, который имел ещё одну семью и пытался стать на ноги, организовывая гастро­ли концертных групп в Русский драматический театр. Но, видимо, это было малоприбыльным занятием, потому что в этот период своей дея­тельности Толик ходил в старых узких брюках и в белых штопаных носках.

По предложению Берлянчика он отправился в РСУ курортстроя, где до этого работал прорабом, и увёл оттуда почти всех рабочих: каменщиков, штукатуров, плотников, кровельщиков и маляров.

Таким образом, Берлянчик, будучи председателем кооператива «Бум», оказался во главе сотен строительных рабочих, деятельность которых он всячески приветствовал, но ничего в ней не понимал.

Обязанности между собой поделили так: Толик и Тома выступали в роли специалистов, а Берлянчик занимался общей организацией дела и, надо сказать, небезуспешно. Это было поразительно. Дело в том, что природа щедро одарила Берлянчика достоинствами, остро противо­показанными любой административной деятельности. Его отличали лег­комыслие, тщеславие, доверчивость, разорительная щедрость, отсутст­вие ясных планов и целей и особенно — ненависть к любой организа­ции, как к форме стеснения свободы.

Стиль его руководства приводил в ужас Виталия Тимофеевича, бывшего директора комбината, который сетовал жене:

— Я ничего не понимаю. У него какие-то абстрактные подходы, абстрактное мышление. Он делает всё наоборот, что должны делать нормальные грамотные люди, и ты гляди, всё успешно получается!

На что жена глубокомысленно ответила:

— Наверное, времена сейчас абстрактные!

Впрочем, эти недостатки Берлянчика легко восполнялись его энергией, упорством, интуицией, способностью угадать последствия любого шага и безграничной верой в свой успех.

Между тем домики росли со сказочной быстротой.

В конце строительства Толик справил себе новый костюм и ку­пил старую «Вольво», а Берлянчик приобрёл «Фиат» и шофера Алкена. В эти дни их пригласил к себе генеральный директор завода и пред­ложил реконструировать заводское общежитие, чтобы расселить в нем китайских рабочих.

— В мае китайцы будут здесь, — сказал он, откинувшись на спинку кресла. — Берётесь или нет?

— Естественно, берёмся, — сказал бывший директор коптильного цеха, волею судьбы превратившийся в строителя. — А почему бы и нет? Пусть на май китайцы пакуют чемоданы.

И он зевнул, прикрывая рот ладонью, в то время как его кол­леги смотрели на директора круглыми от ужаса глазами. Уже в кори­доре между ними завязалась перепалка. Тома и Толик не понимали, как можно сделать реконструкцию девятиэтажки в два месяца, а Берлянчик не понимал, как можно отказаться от объекта, который сулит большие деньги.

— Зря вы согласились на эти сроки, — кипятился Толик.

— Это нереально! — вторила ему Тома.

— Друзья мои, деньги любят нереальности. Это основной закон для тех, кто ими дорожит. Если всё было бы просто, все были бы Рокфеллеры, но, увы, их сегодня единицы.

— Но это авантюра! Директор с первых дней увидит правду и решит, что мы просто аферисты.

— Молодой человек, — сухо возразил Берлянчик, — вас не долж­но это касаться...

— Как так?

— Мой вам совет: никогда не думайте за заказчиков. Во-пер­вых, это всегда не то, о чём они думают на самом деле, а кроме того, вы делаете два ненужных дела сразу: думаете за себя и за партнёра. Впрочем, если вы хотите продать «Вольво» и вернуться к театральным гастролям, я не возражаю. Я найду другого прораба.

Упоминание о «Вольво» и театре смягчило сердце строптивого прораба и он нехотя кивнул головой.

В течение недели общежитие ободрали, как липку: сорвали обои, полы, оконные рамы, трубы, сняли унитазы и отливы и остави­ли голый остов, обдуваемый семи ветрами. Директор был приятно удивлён темпами строительства.

Но тут грянул гром.

Прораб Толик, который остро ревновал свою любовницу к Берлянчику, ушёл в другую фирму, забрав Тому и почти всех рабочих.

Таким образом, приехав однажды на стройку, Берлянчик застал голый остов общежития с пустыми глазницами окон и мёртвую ти­шину.