Метта Фуллер - Дневник проказника Страница 6

Глава 6. Под столом

Не понимаю, почему Сюзан всегда так волнуется насчет писем; наверное, ей кажется, что она умрет, если не получит свои записочки через пять минут после того, как в дом вошел почтальон. Я должен бросить свои любимые игры — шарики или что-нибудь такое, и бежать для нее на почту — как будто, если она испортит мне игру, получит за это три сотни! Я уже болен от этой почты. Сегодня она послала меня, как обычно. Я очень спешил; но все-таки решил встретиться с Томми Тилденом — его отец обещал продать новенький ножик, который его дядя Бен дал ему, когда уезжал, и я боялся, что он продаст его какому-нибудь другому мальчику, а у меня и дел-то было — одно дурацкое маленькое послание. Крошечная розовая штучка. Поэтому я решил прочитать его, и, если оно окажется неважным, так нечего из-за него и спешить. Почтальон и несколько других людей очень смеялись, когда увидели, что я его открываю. Вы бы видели это письмо: странички малюсенькие, исписанные с обеих сторон и еще вокруг. Я никак не мог перестать его читать. Отдал пакет обратно почтальону, чтобы он пока подержал его у себя.

Я преступник, как всегда. Только потому, что у почтальона есть сестра — старая дева, которая имела глупость читать Сюзины письма; а девушка, которая его написала, смеха ради спросила: «Кому почтальон доставил краску для волос — тебе или мисс Хорнблауэр?»

Реклама! Реклама! «Моя старая фотография до того, как я стала использовать растительный сицилийский обновитель волос».

Мисс Хорнблауэр — это так его сестру зовут. Она рассердилась, как шершень, когда прочла это письмо, и теперь вы не встретите другой такой злыдни. Она злится, как шершень, на Сюзан, Сюзан злится, как шершень на нее, и обе они злятся, как шершни на меня. Девушки вечно из-за чего-нибудь сцепляются. Мне что-то не хочется больше быть хорошим мальчиком. Я буду очень рад, когда, наконец, вырасту. Не думаю, что я когда-нибудь женюсь. Мальчики слишком много знают о своих сестрах. Они видят, как девочки поднимаются по лестнице с волосами, накрученными спереди на бумажки, на затылке заколотыми в шишку, со шпильками, торчащими из головы, как рога, и с простоквашей, которую они намазывают на лицо, требуя от своего маленького брата, чтобы он принес им утреннюю газету. Не могу понять, что они делают с этими утренними газетами. Может, вырезают из них картинки для своих альбомов? Я как-то взял один — он красивее, чем дневник и в нем полно забавных штук. Я вырезал картинки из папиной книжки в библиотеке, чтобы вставить туда; он пока еще не узнал. Ужасно, как хорош мой альбом с ними. Вы бы смеялись, если бы видели мои вчерашние газетные вырезки. Это был мальчик под столом. Он щипал свою сестру, которая качала ногой, щипцами для сахара. Тут кто хочешь подпрыгнет. Я тоже собираюсь устроить такую штуку. Завтра к нам на обед собирается прийти мистер Прим. Я слышал, как папа говорил маме, что он собирается попробовать уговорить его купить тот дом на Смит-стрит. Мистер Прим прямой, как палка — надо будет с ним позабавиться. Кухарка страшно зла, потому что должна много возиться с обедом. Она не позволяет мне крутиться на кухне и трогать всякие вещи.

«Эта женщина сводит меня с ума, — сказал я себе. — Погоди же, голубушка, я все равно буду с тобой.»

Я сказал, что иду к Джонни, а сам спрятался за дверью кладовки. Вскоре она вошла с тортами — внутри у них было варенье, а сверху они все были облиты глазурью. Как они пахли! Кухарка похлопала их и говорит:

— Ну, надеюсь миссис Пендлтон это понравится!

Потом она вышла, а я сидел тихо, как мышка, пока она не ушла. Тогда я поставил торт на полку под окном, влез на нее, взял торт и спрыгнул наружу. Я спрятал его в дровяном сарае, сбегал за Джонни и, говорю вам, мы отлично провели время. Потом он ушел, а я вытер рот и пошел в гостиную, где сидели все.

— Жоржи, — сказала мама так сладко, как сахар, — ты можешь пойти поиграть с Джонни, пока мы не сядем обедать.

— Согласен, — говорю.

Но у меня был другой план. Я залез под стол в столовой; скатерть скрыла меня от всех; у меня были вилка и щипцы для сахара, и гроздь белого винограда, который я взял в буфете наверху, и устроился с большим комфортом. Все вошли и расселись. Мистер Прим говорил очень благочестиво; он носил туфли и я осторожно ткнул его в лодыжку, только для того, чтобы он подумал, что там паук; как раз, когда он сказал: «Мы благодарим тебя, о Господи!». Я слышал, как Сью хихикала, но она и представить не могла, что сделает его действительно забавным. Мистер Прим ужасно вежливый; я щекотал его так, словно насекомое ползает по его ноге вверх-вниз; он дергал под столом ногами, как будто у него началась пляска святого Витта[12], но вида не подавал.

Щипцы для сахара

Обед ужасно затягивался, но я не волновался; я не был голоден, потому что объелся тортом. Потом я услышал, как девочки шепчут маме, которая говорит:

— Я ужасно огорчена: десерт съела кошка. Мистер Прим, пожалуйста, берите мороженое, фрукты и кофе.

Тогда папа и мистер Прим заговорили о недвижимости. Он сказал, что согласен насчет цены. Пока они беседовали, мистер Примр и говорит:

— У вас есть собака?

— Нет никаких собак, — говорит папа.

— Я думаю, что собака сидит под столом, — говорит мистер Прим.

— О, нет, — говорит папа.

— Хотите кофе со сливками? — спрашивает мама и наливает гостю кофе. — Не слишком горяч?

— Нет, нет, не горяч, — говорит Прим.

Он ужасающе респектабелен. Тогда я укусил его щипцами за отворот брюк и как следует их сжал.

— Ай-ай-ай! — закричал он и как вскочит.

Его чашка как покатилась и как разбила блюдо с пикулями! Из кофейника все вылилось на скатерть, чашки, соусники и блюда опрокинулись — ну и дела!

— О, я знаю, у меня бешенство! — вопил мистер Прим. — Черт бы побрал вашу собаку! Я чувствовал, что она под столом! Я умру от бешенства — она меня укусила! Она меня укусила! О, Господи, моя нога! Пошлите за доктором! Скорее пошлите за доктором, иначе будет поздно! Я умру от бешенства! О, о!

Девочки повскакали со своих кресел и завизжали. Я хотел бы, чтобы окно было открыто, и я мог туда выбраться, но я не мог. Папа открыл дверь, чтобы выгнать вон бешеную собаку, и пихал, пихал меня, пихал и кричал: «Убирайся!», пока не устал. И вдруг — не могу понять, как это пришло ему в голову — он перестал пихаться и кричать, поднял скатерть и увидел меня.

— Это только чертов мальчишка! Жоржи, сейчас же выходи! Что это еще за притворство, как ты мог, маленький негодяй! Вон отсюда! Отправляйтесь в свою комнату, сэр, и оставайтесь там, пока я не освобожусь, чтобы разобраться с вами! Вы будете сурово наказаны, сэр. Ну, ну, дружище Прим, хорошо, что это только глупая детская выходка, а не бешенство, верно ведь? Садитесь, садитесь. Девочки, прекратите эти вопли. Жена, подай другую чашку нашему гостю.

Но старая палка безумствовал, как пьяный, схватил свою шляпу и ушел. Они говорили, что это был папин последний шанс и виноват, как всегда, я.

Что бы вы сделали, если бы были таким мальчиком, как я, и получили хорошую порку? Я чувствовал себя совершенно упавшим духом. Кто угодно упадет духом, когда с ним делают такие вещи. Можно было подумать, что я совершил кровавое убийство. Я хотел бы, чтобы они все были в Галифаксе, кроме меня, Сью и Бетти. Бетти хорошая. Она принесла мне мамин камфорный лед[13], а Сюзан — глицерин и немножко своей охлаждающей мази, и еще мороженое в соуснике.

Реклама! Реклама! Камфорный лед компании Нортропа и Лаймана! Идеальное средство для ухода за пострадавшей кожей, избавления от цыпок на руках и проч., и проч.!

Я хотел бы, чтобы, если я когда-нибудь женюсь, это была Бетти. Если она когда-нибудь бросит своего рыжего каналью, этого конопатого молочника, я женюсь на ней, как только вырасту. Девушка, которая может пройти с парнем через огонь и воду — моя девушка.

Думаю, папа жалел, что выдрал меня так сильно три дня назад, потому что вчера он взял меня смотреть Германа в городской ратуше, где показывали шоу.

Великий Герман! Спешите видеть!

Герман[14] — это фокусник, человек, который показывает разные замечательные трюки, как если бы он был сам дьявол. Вы не можете видеть, как они ему удаются. Я видел его совсем близко, но так и не смог уловить, в чем фокус. Думаю, что хотел бы выяснить, как это делается. Я тоже могу показать несколько фокусов. Когда я вырасту, тоже займусь этим — я имею в виду фокусы; кое-какие из них довольно просты. Я собираюсь попробовать трюки с яйцами, освобождение из наручников и глотание шпаги, и еще разбивание дамских часов и разные другие штуки. Девочки будут изумлены, обнаружив, что их маленький брат тоже умеет такие вещи. Я должен попрактиковаться в черной магии, а потом, накрыв стол в гостиной, продать билеты моим сестрам и их поклонникам и показать им шоу.