Стенли Морган - Звезда телерекламы Страница 6

— Не надо… не надо, — конечно же, имея в виду: "давай… давай"!

Пластинка закончилась. Джун на минуту оставила меня, чтобы перевернуть её, после чего сразу вернулась и приняла прежнюю позу. Я повернул голову. Тони и Айлин слились в объятиях, как сиамские близнецы. Заиграла музыка и мы протанцевали до тех пор, пока она не затихла, беспрерывно лаская и возбуждая друг друга до исступления.

Когда Джун снова пошла менять пластинку, я взял в руки коробку с фильмом об Испании.

— Давай посмотрим, — предложил я.

— Он не очень хорошо снят, — ответила Джун. — Ни монтажа, ни сценария.

— Все равно, давай посмотрим. Тони тоже хочет. Верно, Тони?

— Мм? — послышался сонный возглас из дальнего конца комнаты.

— Ты хочешь посмотреть их фильм об Испании?

— Ну, конечно. Все, что скажешь, старина.

Джун подошла к столу.

— Ну, хорошо. Прямо сейчас, что ли?

— А почему бы и нет?

— Ладно. Тогда рассаживайтесь.

Я взял свой стакан и уселся на диванчик справа от обеденного стола. Айлин и Тони подошли, держась за руки, и плюхнулись на противоположный диванчик, скрывшись из вида. Джун ловко вставила ленту в проектор, чему я невольно позавидовал: у меня в таких случаях бобина неизменно шлепалась на пол, а лента немилосердно скручивалась или рвалась.

— А когда вы ездили в Испанию? — полюбопытствовал я.

— Этим летом — в августе. Это была просто сказка.

— А что делали?

— Ничего. Просто отдыхали. Ну что, готовы?

Тони за все это время не произнес ни слова. Уснул, что ли? — подумал я. Или рот занят?

Проектор зажужжал. На экране вспыхнул свет, который тут же сменился яркими солнечными красками. Джун взяла свой стакан и опустилась на диванчик рядом со мной, поджав под себя ноги. Чмокнув меня в ухо, она отобрала у меня сигарету, затянулась и снова поцеловала в ухо.

Вот что я увидел на экране.

Цвета ошеломляли; бирюзовое море напомнило мне о прелестях ушедшего лета. Вначале на экране возник отель — ультрасовременное многоэтажное сооружение, возведенное прямо на берегу моря. Затем мы последовательно увидели многолюдный пляж, разноцветные яхты у причала, сторожевой катер, Джун (полностью одетую), которая весело махала с веранды, и Айлин (также одетую), бредущую босиком по мелководью. Все это было очень приятно, но не настолько увлекательно, чтобы мои помыслы унеслись прочь от бедер Джун, сидевшей в столь вожделенной близости от меня. Я опустил руку на ближайшую ко мне коленку. Девушка прижала мою руку, не давая двигаться дальше.

— Смотри внимательно, — прошептала она.

Внезапно мизансцена изменилась. Мы очутились в небольшой, защищенной от посторонних глаз бухточке — справа синело море, слева возвышались песчаные дюны, поросшие чем-то вроде тростника. Камера немного задержалась на этой идиллии, а потом из-за дюны прямо в кадр вышла Айлин в крохотном белом бикини. Да, на это уже, скажу я вам, стоило посмотреть.

Айлин шла прямо в камеру, время от времени откидывая со лба волосы, глядя на море и словно не замечая оператора. Не дойдя до него нескольких метров, она присела на песок и подняла голову к солнцу. Только теперь я заметил, что в руке она держит бутылочку с маслом. Минуту спустя Айлин поставила бутылочку на песок, а сама завела руки за спину, возясь с застежкой лифчика. Мгновение — и чашечки ослабли. Айлин медленно стянула с плеч бретельки, обнажив изумительные пышные груди, увенчанные крупными темными розочками.

— Вот это да! — прошептал я. Джун хихикнула.

Айлин легла на спину, налила на ладонь немного жидкости и стала медленно мазать грудь, выводя круги и лаская соски. Камера потихоньку подбиралась ближе и ближе, пока весь экран не заполонили блестящие на солнце тугие груди Айлин с набухшими сосками. Фокус был такой, что я без труда различал не только песчинки, но даже крохотные волоски вокруг набрякших сосков.

С минуту Айлин продолжала дразняще массировать и разминать свои прекрасные груди. Затем камера стала медленно пятиться, пока в кадре не появились животик Айлин и краешек белых трусиков. Вот откуда-то возникшая бутылочка с маслом накренилась над животиком, выплеснув на него несколько прозрачных капель. Затем вынырнувшая сбоку рука Айлин начала медленно, как-то вкрадчиво растирать масло по атласной коже. Постепенно круги стали расширяться… Вот её пальцы добрались до белоснежной полоски, легонько прикоснулись к ней, отпрянули, снова потеребили и… животик втянулся, а между трусиками и телом образовалась тонкая щель. Мгновение, и пальцы Айлин скользнули под трусики, потом вынырнули, но снова забрались внутрь, задержавшись уже чуть дольше. Наконец, вся ладонь исчезла под трусиками, которые начали медленно, невыносимо медленно съезжать вниз. Дюйм… ещё дюйм… еще. Вот из-под пальцев вынырнул первый черный завиток. Пальцы чуть раздвинулись, выпуская на свободу другие черные кудряшки. Ладонь скользнула в сторону, открыв моему ошалелому взору треугольный пучок густых завитков, но уже в следующий миг снова прикрыла его. Я вдруг заметил, что уже некоторое время не дышу. В висках колотило. Рот пересох, как колодец посреди знойной Сахары. Я сидел, словно загипнотизированный, завороженно пялясь на экран. Я даже не пытался дотянуться рукой до стакана, боясь хоть что-то упустить.

По мере того, как трусики сползали ниже, камера тоже опускалась, так что моему взору открывался снятый самым крупным планом густой пучок черных, как вороново крыло волос, который мог быть чем угодно: макушкой гориллы, кончиком ослиного хвоста или львиной гривой. Великолепная операторская работа. И вдруг меня осенило: слишком великолепная! Движение, рамка, фокус — все было слишком профессионально. Если съемку производила Джун Эверетт, то я — Эрл Стенли Гарднер.

Но вернемся к фильму. Трусики уже исчезли из вида, болтаясь где-то в районе щиколоток. Камера стала медленно подниматься и отъезжать назад. Едва в кадре появились прелести Айлин, как её колено взлетело кверху и прикрыло самый интересный план. Камера медленно обогнула лежащую девушку, снимая её уже со стороны пяток. Однако полусогнутое колено в последний миг заслонило от моего жадного взора приоткрывшуюся было розовую расселинку, поросшую черным пушком. Но вот коварная коленка качнулась и чуть наклонилось в сторону… ещё на дюйм… ещё чуточку… Ну же! Проклятье, она снова накренилась внутрь… опять отодвинулась… Напряжение стало вконец невыносимым. Покажет ли она себя во всей красе? Покажет ли? Ура, коленка отходит… Есть!!! Внезапно обе ножки резко раздвинулись в стороны, и на мгновение самая сокровенная плоть Айлин крупным планом разверзлась перед моим одуревшим взором не только во всей первозданной красе, но и подчеркнутая потрясающими красками профессиональной цветной пленки. И тут же, бац — экран померк, и все заволокло кромешным мраком. Я едва успел перевести дух и отпить из стакана, как экран снова осветился и засиял яркими красками.

На сей раз камера выхватила кусок пляжа перед лазурным морем. Фигурка в синем бикини, сбросив на песок белое полотенце, нырнула в набегающие волны. Я с замиранием сердца узнал Джун, которая плескалась на мелководье, принимая самые соблазнительные позы. Камера потихоньку приблизилась. Вот Джун уже возлежит у самого берега, опираясь на локти и широко расставив длинные ножки в стороны. Вот она перевернулась и игриво плещется. А вот встала, брызнула в невидимого партнера, повернулась и побежала на берег.

Завернувшись в огромное пляжное полотенце, Джун в мгновение ока избавилась от бикини и принялась вытираться. Мелькнула и тут же исчезла обнаженная грудь. Почти сразу же это повторилось ещё раз. Потом Джун нагнулась, чтобы вытереть коленку, приоткрыв зоркому зрачку камеры два пышных полукружия, увенчанных пламенеющими сосками. Выпрямившись, девушка прижала один край полотенца к груди, а вторым принялась вытирать себя между бедрами, ухитрившись не приоткрыть при этом ни единого волоска на лобке! Напряжение было просто убийственным. Спохватившись, я обнаружил, что непроизвольно крепко сжал пальцами бедро Джун — то самое бедро, которое в данный миг красовалось передо мной на экране. Экранная Джун соблазнительно вертелась перед камерой, демонстрируя то один, то другой кусочек дурманяще притягательной нагой плоти. Но покажет ли она все? Должна… должна! Ура! Полотенце падает на песок, и в течение целых пяти секунд перед моим трепещущим взором красуются взятые крупным планом бедра Джун с дразнящим треугольничком золотистых завитков в перекрестье.

Задребезжавший проектор выплюнул конец пленки и на экране вспыхнул слепящий свет. Джун вскочила и выключила проектор. Воцарилось молчание.

— Обычный любительский фильм, — произнесла Джун, пожав плечами.

— Потрясающе! — прогромыхал Тони со своего конца стола. — Изумительно! Еще!