Djonny - Сказки темного леса Страница 60

— Оставь в покое мою собаку! — повелительно заорал незнакомый мужик, выскочив из тех же, что и овчарка, кустов.

Агафоша подчинился приказу незнакомца, отбросил собачье тело в сторону и набросился на мужика. Снова над лесом поднялся надсадный крик, а когда все стихло, Агафоша отправился в дальнейший путь — оставив избитого хозяина возле тела его неразумной собаки. За ним тянулась багровая полоса, на дороге оставались темные сгустки свернувшейся крови, но на это Агафоша внимания не обратил — ему было некогда, он боялся пропустить последнюю электричку. На электричку Агафоша успел, но она привезла его вовсе не к Московскому вокзалу, куда он рассчитывал попасть, а на Балтийский. Деньгами на машину Агафоша не обладал, поэтому нашел себе попутчика и двинулся через город пешком, пробираясь в сторону Площади Ленина и Финляндского вокзала. Дороги он не знал, ночные прохожие шарахались от него, поэтому путь Агафоши был извилистым и трудным. Под конец попутчик не выдержал и отстал, потерялся среди пустынных проспектов и гудящих фонарей.

Возле Финбана судьба вновь решила Агафошу испытать. Поворачивая за угол, он неожиданно повстречал грандиозную собачью свадьбу, рычащий и заливающийся лаем клубок тел, движущийся по улице навстречу к нему. Стая обогнула его и скрылась было за углом, но последняя собака внезапно остановилась, пригнула морду к земле и завыла, исподлобья глядя на Агафошу.

— Вали отсюда, кыш! — крикнул ей Агафоша. — Пошла на хуй!

Но не тут-то было. Сначала из-за угла появилась одна оскаленная морда, потом другая, а затем вся стая вернулась и сгрудилась вокруг. Наступила тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием множества собак. Так продолжалось недолго — всего несколько секунд, а потом вся стая неистово взвыла и бросилась вперед.

Агафоша отбивался, как зверь. Он лупил собак деревянными брусками, что были у него заместо мечей, по спинам и головам, расшвыривал псов в стороны и давил каблуками. Бруски собирали кровавую жатву, клочьями летела шерсть, а вой стоял такой, что уши закладывало. Стая не осталась в долгу — зубы рвали одежду и тело, но этой ночью Агафоша наглядно продемонстрировал расе киноидов, кто хозяин планеты.

Не выдержав яростного напора, стая отступила и принялась кружить неподалеку, а Агафоша подобрал рюкзак и двинулся в направлении родного дома. Крови с него натекло столько, что впору было мыть после него улицу, а псы все не отставали — бросались исподтишка, наседали и не давали проходу. Хотели, видно, взять Агафошу измором, но просчитались — он успел скрыться в подъезд, крепко прищемив дверью сунувшуюся за ним псину, и подняться на пару пролетов по лестнице. Там Агафоша лишился сознания, являя собой для соседей чудовищную картину: молодой парень лежит в луже собственной крови, сжимая в побелевших пальцах рукоятки мечей.

Принц Риск и рыцарь Белая Кепка

«Олмер целкой был когда-то

Но нарушил он УК.

И теперь его ласкает

Волосатая рука».

В двадцатых числах августа в Шапках снова была игра. Её устроили Денна и Петя Фарин, а называлась она Столетняя Война. Этот выезд ознаменовали собой несколько изумительных случаев. Началось все в субботу, во второй половине дня, когда чей-то надсадный голос взлетел к нашей делони и разрушил мой сон.

— Грибные Эльфы! Повелитель Олмер приказывает вам… — надрывался кто-то внизу, и я с превеликим трудом разлепил веки и открыл глаза.

Надо мною на фоне синего неба неторопливо раскачивались сосновые лапы, а следом за их движениями в теле поднималась ватная слабость и приступами накатывала тошнота. Я закрыл глаза, и мне на мгновение полегчало, но тут снизу опять хлестнуло, словно бичом:

— Грибные Эльфы! Повелитель Олмер приказывает вам…

Этот крик проник мне прямиком в мозг и пробудил целую вереницу беспокоящих воспоминаний. Вчера, едва расположившись лагерем у себя на делони, мы узнали, что неподалеку от нас встал лагерем начальник всех питерских «перумистов» король Олмер,[96] к этому времени уже изрядно ненавидимый всеми нами. Причин ненавидеть лично его у нас было не так уж много, но, как говорится — к чему искать причины? Достаточно будет и повода.

Таковым для нас послужил пресловутый Щорс, скрывшийся на прошлой игре от заслуженного возмездия. Мы знали, что Щорс ходит у Олмера в первейших прислужниках. Но сам Щорс еще не отошел от недавних событий и в Шапках не показывался, и тогда за грехи слуги мы решили наказать господина. Тут теряется логическая связь, так как на Щорса братья взъелись по причине его службы Олмеру. Теперь сам черт не разберется, кто из этих двоих больше виноват. Помню, как выпив два литра водки и отставив в сторону иные дела, мы похватали дрекольё и отправились на розыски. Я злоупотребил спиртным и поэтому неожиданно перекинулся, еще по пути. Припоминаю, что мы орали, пока у меня пена со рта не пошла, а потом темнота расступилась, и я словно бы выплыл на залитую светом стоянку.

Навстречу мне вышел какой-то невысокий человечек, почти карлик, и я держал перед ним речь, а говорить мне помогал здоровенный кусок железной трубы.

— Где твой хозяин, пидарас! — орал я. — Отвечай, животное, где Олмер!

Что мне отвечал карлик, я даже не слушал, потому что сам в это время продолжал на него кричать:

— Чего, блядь? Не слышу! Где Олмер, ебучая ты сука?

Вспоминая этот момент, я мучился двойственностью впечатлений: видение карлика расслаивалось, а сквозь него проступал силуэт здоровенного мужика, с потерянным видом стоящего напротив меня. Я наседал на него, размахивал трубой и орал, а он пятился и повторял:

— Нету его, не знаю, где он. Если вернется, я скажу, что вы заходили.

— Пошел ты на хуй, вернется! — не соглашался я и продолжал наседать. — Где он?

— Да не знаю я!

— Пошел ты на хуй, не знаю! — снова орал я. — Живо говори, где ёбаный Олмер!

Воспоминания путались, когда я слишком живо погружался в переживания ночи, а перед глазами вставала черная пелена. Она падала на силуэт мужика, и тогда он мерцал и превращался в карлика, на которого я орал. До сих пор я пребываю в сомнении: то ли Олмер выставил против нас карлика, умеющего наводить морок и превращаться в здорового мужика, то ли ихний амбал карлик в душе, а я это подметил. Но товарищи впоследствии поощряли меня за смелость и даже показывали мне этого «карлика» издалека. Мне и в голову бы не пришло хамить такому лосю, кабы водка не превратила его в моих глазах в лилипута.

Покуда я орал, отвлекая внимание, рабочая группа под чутким руководством Дональда Маклауда (тоже, видно, недовольного Олмером), зашла в темноте с другой стороны стоянки. Все внимание Олмеровской стражи сконцентрировалось на мне, и стало возможным тихонько проверить — не прячется ли Олмер в какой-нибудь палатке? Для этого друзья вскрыли обращенные к лесу стороны палаток так, что они превратились в чистой воды симуляцию. Со стороны костра это выглядело как натянутые палатки, а вот из леса была видна совсем другая картина. Наши умельцы тихо сделали П-образные надрезы по бокам и поверху боковых стенок, а затем просто откинули освободившиеся полотнища в сторону, положив их на землю От палаток осталось по два матерчатых треугольника с обращенными к костру целыми скатами, и можно было легко заглянуть туда и точно сказать — есть там Олмер или там его нет.

Впрочем, Олмера на стоянке не оказалось. Позже мы узнали, что Злой Стрелок издалека услышал наши голоса, все обдумал и решил не дожидаться на стоянке своей участи. Олмер отправился за ней в лес, оставил заместо себя верную стражу, а с собою прихватил только свою бабу. Ночь была темная, в этой мгле Злой Стрелок метался, ища себе убежища, юлил и путал следы. По ходу этого он сбился с пути, заплутал и угодил наконец в болото за озером, где едва не утоп. Вытащила короля его баба, сама перемазавшись в тине и изрядно намокнув, в таком виде они проплутали по лесу до середины следующего дня.

Вернувшись к себе, Олмер узнал о произошедшем на стоянке и немало разгневался. Ему бы стоило послать против нас войска, но он опасался переусердствовать и ограничился посольством. Снаряженный им парламентер, украшенный поверх плаща знаком трезубой короны,[97] появился перед нашей делонью и своими криками вырвал меня из целительных объятий благодатного сна.

Он бесновался внизу, не зная, как до нас докричаться и не будучи в силах проникнуть взглядом через плотно уложенные жерди и занавесь из множества одеял. Тогда я собрал все силы, приподнял уголок одеяла и принялся за ним наблюдать.

— Грибные Эльфы! — снова завел свою шарманку парламентер. — Повелитель Олмер приказывает вам прийти к нему трезвыми и с извинениями. Вы должны будете зашить палатки, которые ночью испортили, и вернуть украденный вами фонарь. Повелитель Олмер…