Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке Страница 7

1. За время десятичасовой стоянки в английском порту Абердин выгружено 21 (двадцать один) 40-футовый контейнер и принято на борт судна 7 (семь) 40-футовых контейнеров для порта Сент-Джонс (Канада).

2. За это же время КОТ МАРТЫН, приписанный к судну "Академик Абрам Ф. Иоффе", произвел 1 (одну) крупную драку и 2 (две) мелкие драки с 5 (пятью) Котами английского порта Абердин.

3. За время стоянки в порту КОТОМ МАРТЫНОМ употреблены в половом отношении 6 (шесть) Кошек – подданых Великобритании. 2 (две) Кошки по 3 (три) раза, 1 (одна) Кошка – 2 (два) раза, и 3 (три) Кошки по 1 (одному) разу.

4. К отходу судна из английского порта Абердин для дальнейшего следования КОТ МАРТЫН был собственноручно перенесен Капитаном судна "Академик Абрам Ф. Иоффе" на борт вышеназванного судна и для восстановления утраченных сил был передан на судовой камбуз под наблюдение Буфетчицы и Повара.

Надеюсь, что такая форма записи устроит кого угодно!

За то время, которое я проторчал на Капитанском мостике – с Мастером или без Мастера, с его Помощниками-штурманами, – я так часто заглядывал в мореходные карты, так часто слышал, что у нас осталось позади, где мы идем в настоящий момент и какие "цоресы" (Шурина поговорочка!..) нас ждут впереди, что уже к выходу из Абердина я мог бы самостоятельно, не очень подробно, но и без особой путаницы, объяснить все происходящее в эту секунду с нашим дорогим "Академиком Абрамом…".

Ну, например: как только мы вышли из Абердина, мы достаточно долго пересекали залив Мори-Ферт в самом его широком месте и четко перли к Оркнейским островам в пролив Пентленд-Ферт, который находится как раз между этими островами и самойсамой северной оконечностью Англии.

Нужно сказать, что весь командный состав во главе с Мастером все это время торчал на мостике и очень даже держал "ушки на макушке" из-за каких-то жутких "приливных" течений в этом сволочном проливе!

Только когда мы, оставляя Оркнейские острова по правому борту, а всю Великобританию – по левому, прошли этот чертов Пентленд-Фертский пролив и, обогнув мыс Рат, наконец-то вышли в открытый океан, – все вздохнули с облегчением, и народ на мостике как-то сам собою рассосался, оставляя только вахтенного штурмана, Старшего помощника и когото из матросов.

С команды тоже спала нервная напряженка, судовая жизнь вошла в почти спокойную буднично-морскую колею, и вот тогда-то по "Академику Абраму Ф. Иоффе", от носа до кормы, проникая во все закоулки огромного контейнеровоза, вихрем понеслись легенды и сказки о моем пребывании в порту Абердин!

Так как мой английский сексзагул наблюдал почти весь командный состав "Академика Абрама…" и большая часть палубной команды, то следующие пять с половиной суток, которые мы шли через холодную и бескрайнюю Атлантику к берегам Канады, я был героем судна и ежесекундно купался в лучах собственной половой славы со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Машинная команда – механики и мотористы, – короче, "маслопупы", не имевшие возможности наблюдать за моими береговыми подвигами, были вынуждены довольствоваться самой что ни есть недобросовестной информацией, которую они получали от "рогачей" – палубной команды.

По словам этих врунов и фантазеров, число "оприходованных" мною английских Кошек, в их рассказах "маслопупам", доходило до семидесяти-семидесяти пяти! А число "убитых" мною и "сброшенных в море" Абердинских Котов варьировалось где-то от двадцати пяти до пятидесяти!

От этого беззастенчивого вранья и несусветного бреда даже у меня вяли уши. Так и подмывало гаркнуть по-Шелдрейсовски:

– А ну, кончайте трепаться, врунишки нахальные!

Тем более что большинство команды было по-детски внушаемо.

Но я помнил слово, данное мною Мастеру в первый день нашего знакомства, – ни с кем на судне в Контакт не вступать. И молчал.

Самое же забавное, что Мартыном меня называли только на Капитанском мостике. И подозреваю – лишь потому, что так называл меня Мастер. Все же остальные называли меня просто – Кыся.

Даже буфетчица Люся, прибирая капитанскую каюту в отсутствие Мастера, иногда шептала мне:

– Господи, Кыся… Что же мне делать? Я же так его люблю! А он… Ну, что делать, Кыся?.. Что делать?

А что я мог ей ответить?!.. Что вообще можно сказать женщине в такой ситуации?

Ну, сочувственно лизнул пару раз ей руку – так она даже расплакалась! Хотел я ей процитировать старую французскую пословицу, которую часто вспоминал Фридрих фон Тифенбах. По-нашему, по-русски, она звучит как "Каждый в жизни несет свой крест".

Но и этого я не рискнул сделать. Как говорил Водила: назвался груздем – полезай в кузов. Дал слово – держись!..

Зато Мастер после того случая, когда я лишь одним своим ЖЕЛАНИЕМ КОШКИ, одной лишь настойчивой МЫСЛИШКОЙ сумел ускорить ход нашего "Академика Абрама…", Мастер наш, суровый и немногословный Котяра, буквально рот не закрывал. Естественно, когда мы оставались с глазу на глаз!

Более любопытного Кота я в жизни не встречал! Ему было интересно все – и про Конрада Лоренца, и про Ричарда Шелдрейса, и про Шуру Плоткина, и про мои, не всегда объяснимые, действия и ощущения.

Мастер с удивлением сопоставлял собственные чувства и поступки, оказывается, тоже не всегда соответствующие здравому смыслу, с тем, что я рассказывал о себе, и каждый раз (Я ЭТО ЯСНО ВИДЕЛ!..) был потрясен сходством наших душ и характеров!

Однако вовсе не нужно думать, что Мастер только и делал, что потрясался и всплескивал руками. Ничего подобного! Мастер обнаружил такое блистательное знание истории Котов и Кошек, что это мне приходилось ахать и всплескивать лапами от восхищения!

От восхищения, к которому примешивалось искреннее чувство стыда за себя и моего Шуру Плоткина, за то, что мы, выучив наизусть и Конрада Лоренца, и Ричарда Шелдрейса, ни разу не удосужились открыть книгу своего, русского, замечательнейшего мужика – Игоря Акимушкина.

А вот у Мастера эта книга была настольной. Как, кстати, старая, затрепанная, дурацкая книжка В. Кунина "Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа!.."

Кунин сочинил ее в сладком начале перестройки, и речь там шла о двух пожилых идиотах, которые, не умея плавать и впервые увидев море, отправились на яхте в Израиль. Один из них когда-то был шиномонтажником у нас в Ленинграде. И выяснилось, что Мастер его хорошо знал и даже чинил у него свои автомобильные колеса.

Помню, Шура читал эту кретинскую книжку и что-то очень хихикал. Я попросил почитать мне ее вслух, а Шура отмахнулся и сказал:

– Тебе, Мартышка, это будет неинтересно!

И в двух словах рассказал, про что там. Тогда я сразу понял, что книжка дурацкая, и потерял к ней всякое любопытство.

А вот сейчас, посредине Атлантического океана, в Капитанской каюте российского контейнеровоза "Академик Абрам Ф. Иоффе", на рабочем столе Мастера я обнаруживаю это старье В. Кунина и потрясающую книгу этого… Ну, как его?!.. Игоря Акимушкина!

– Вот слушай, слушай, Мартын! – возбужденно говорил Мастер, раскрывая книгу Акимушкина. – Слушай, что он пишет: "…уже в шестнадцатом веке до нашей эры, в долине Среднего и Нижнего Нила… (это река такая в Африке) …и Нижнего Нила домашняя кошка стала очень популярным и любимым животным". И еще! "Особая, прямо-таки райская судьба ожидала кошку в Египте: жрецы произвели ее в ранг священных животных!.."

– Что такое "жрецы"? – спросил я.

– Как бы тебе объяснить? – Мастер даже слегка растерялся. – Что такое "идеология", ты знаешь?

– Нет.

– Хорошо. Ближайший пример: совсем недавно на всех наших судах была должность Первого помощника Капитана по политической части. Не моряк, не судоводитель – коммунист. Знаешь, что это?

– Шура мне как-то объяснял, но я забыл!

– Быстро вы все, ребята, забываете!.. Ну, да авось вам еще напомнят, не дай Бог… Короче, этот Первый помощник следил за тем, чтобы все считали, что у НАС все очень хорошо, а у НИХ – все ужасно плохо. У НАС – блеск и сияющие дали, а у НИХ – тьматьмущая и безысходный тупик! А кто в этом сомневается, то Первый помощник потом на берегу доложит КОМУ СЛЕДУЕТ и КУДА СЛЕДУЕТ, и хер этот сомневающийся потом выйдет в море!

– Это и есть – "Жрец"? – удивился я.

– Конечно! И Замполиты, и Жрецы – создатели легенд: "Мы – лучшие в мире!", "Кошки – священные животные!.." Теперь понял?

– Почти. Читайте дальше..

– "Суровые законы Древнего Египта без пощады карали всех, кто причинил вред Кошке. За ее убийство назначалась смертная казнь. При пожаре из горящего дома первым делом спасали Кошек, а только потом – имущество…"

– Разумно, – заметил я. – Разумно и справедливо. А то одному моему петербургскому приятелю Коту какой-то подонок отрубил хвост!.. Не было на эту сволочь законов древнего Египта! Вы знаете, Мастер, мне очень нравится эта книга. Но у меня есть одна претензия к Автору..