Борис Привалов - Не проходите мимо. Роман-фельетон Страница 7

— В таких случаях что снимают? Как накладные на подпись приносят или как начальник с сотрудником беседует. Иногда — совещание. Я буду беседовать с Калинкиным как сотрудник. А ты давать бумаги на визу… Завтра приходи пораньше — подробности отрепетируем на месте. Нужно все заранее учесть. Плановость — великая вещь. На вдохновенье надейся, а сам не плошай. Ты все расслышал как следует? Не перепутаешь? Момент исторический!

— А может, для Калинкина еще букет цветов купить, на стол поставить? — неуверенно спросил Сваргунихин.

— Это уже будет подхалимаж, — возразил Умудренский. — Делай, как говорят. Понял?

— Расслышал. Главное, чтобы все было, как ты рассчитываешь.

— У меня не сорвется. У меня все рассчитано на сорок ходов вперед. Учись, брат, предусмотрительности! Раз съемка назначена на десять, то вещи заказывай к семи, — значит, к девяти только доставят… И вообще учти, в смысле времени всегда надо страховаться: на собрания приходи на два часа позже, в очередь за апельсинами становись на два часа раньше. И так и так попадешь к открытию. Тебе трудно — ты глухой. Ты всего уловить не можешь. И вообще как ты работаешь — непонятно.

— Раз ты мне, Умудренский, доверие оказываешь, — сказал Сваргунихин, пряча список реквизита в карман, — то и я тебе довериться могу… Здесь нас никто не подслушивает?

И Сваргунихин, прислушиваясь, повел своими капустными ушами… А затем в общих чертах рассказал о том, как он стал глухим.

РАССКАЗ О ТОМ, КАК СВАРГУНИХИН РАБОТАЛ ЛОДОЧНИКОМ, ОБУЧАЛ ПОПУГАЕВ ПОДХАЛИМАЖУ, ТОРГОВАЛ НЕБОМ, РУКОВОДИЛ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМОЙ И КАК ДОШЕЛ ДО ЖИЗНИ ТАКОЙ, ЧТО СТАЛ СОЮЗНИКОМ УМУДРЕНСКОГО

Было время, когда Сваргунихин на свои барабанные перепонки не жаловался и как работник особой ценности не представлял. Юный Сваргунихин начинал свою карьеру простым лодочником-перевозчиком. С утра до вечера он совершал рейсы по озеру, перевозя людей с шумного берега, на котором раскинулся город, на тихий, противоположный берег, под сень дубравы. И обратно. Все было бы ничего, если бы Сваргунихина не грызла зависть. Его сослуживец, глухой лодочник дед Kypoeд зарабатывал в два раза больше. На первый взгляд это казалось странным: Сваргунихин и греб резвее и проворнее был. А за дедом угнаться не мог. Объяснялось это дедовской глухотой, о которой знали все в городке. Именно поэтому его и предпочитали влюбленные парочки, которые согласно лирической традиции любят побеседовать без свидетелей. По той же причине лодку с дедом часто нанимали какие-то подозрительные люди, которые переправлялись на ту сторону озера для того, чтобы поговорить наедине о своих грязных делишках. Немалый доход приносили деду и начинающие певицы, которые отплывали как можно дальше от населенного пункта и там тренировали свои голосовые связки. Всех этих клиентов дед устраивал потому, что был глух, как весло.

Доходы деда не давали покоя сваргунихинской душе. От жадности Сваргунихин дошел до того, что завидовал даже слепым и хромым. И когда ему представилась возможность объявить себя глухим, он не замедлил ею воспользоваться.

Случилось это в жаркий воскресный день, во время массового гулянья с потреблением безалкогольных напитков. Когда Сваргунихин перевозил буфетную комиссию на другой берег, у него в лодке взорвалась четверть с квасом. Председатель месткома был ранен, казначей получил пробкой в лоб, а Сваргунихин лег на дно лодки и объявил себя контуженным.

За весла сели члены буфетной комиссии. Сваргунихина вытащили на берег и окружили заботой. Ему делали искусственное дыхание и отпаивали квасом. Не прошло и часа, как представитель Освода, на котором лежала обязанность следить за утопающими и немедленно оказывать им первую помощь, прибыл на моторке.

— Утонул? — радостно спросил он. — Воду откачали? Жив остался? Тогда составим актик. (Документ осводовцу был необходим, потому что он работал на хозрасчете и получал со спасенной головы. Зарабатывал он неплохо, так как снимал дачу невдалеке и заставлял всех своих домочадцев и близких знакомых тонуть по два раза в день.)

— Фамилия, имя, отчество? — спросил осводовец, послюнявив карандаш: в лицо спаситель утопающих знал всех прибрежных жителей, но на память в смысле имен не надеялся.

Сваргунихин абстрактным взглядом окинул окружающих.

«Сейчас или никогда», — сказал он самому себе.

— Сообщите фамилию, товарищ утопленник!

— Как? — переспросил Сваргунихин, замирая от волнения.

— Имя-отчество!

— Кому?

— Да что с тобой?

— Куда?

Тут уж зашумели все.

— Оглох от контузии! — кричал предместкома. — Жертва кваса! Я говорил, пиво надо было брать!

— Так и запишем, — сказал осводовец. — Вид ранения: глухота. Причина: контужен квасом.

С той поры, согласно выданной Осводом квитанции Сваргунихин официально считался глухим. Клиенты деда Куроеда стали постепенно перебираться в сваргунихинскую лодку: среди двух глухих обычно выбирали наиболее расторопного. С горя дед Куроед запил и перешел в банщики.

Потом на шумном берегу озера воздвигли ресторан-самоварник с пельменно-шашлычным уклоном. Повара развили такую бешеную деятельность, что уже недели через две воды озера насквозь пропахли луком и жареной бараниной. Рыба разбрелась по затонам, гуляющие — по столикам.

Рядом с рестораном построили лодочную пристань. Лодок было много, и любой горожанин, оставив в кассе на пристани свой профсоюзный билет, получал весла — без очереди и на неограниченное время, с почасовой оплатой. Посадив в лодку свою любимую, он мог сам грести во все четыре стороны и вовсе не нуждался в услугах перевозчика…

Но Сваргунихин не пропал. Его устроили работать смотрителем в городской зооуголок. Должность зоосмотрителя считалась роковой: больше недели на ней никто не выдерживал. Дело в том, что попугаи, составлявшие подавляющее большинство населения уголка, во всем подражали директору: постоянно были недовольны и сквернословили напропалую.

— У меня после контузии глухота, — сказал Сваргунихин, заполняя анкету. — Я попугаев не боюсь!

И он решил во что бы то ни стало завоевать доверие грозного директора, стать его правой рукой, чтобы потом безраздельно царствовать в животном мире.

В первый же месяц он выучил попугаев приветствовать директора и справляться о его здоровье. При появлении начальства попугаи хором орали «ура», а медведь становился на задние лапы. Ужи и желтопузики, продаваемые на вес местным любителям природы, в обучении не нуждались: они пресмыкались с детства.

Под руководством Сваргунихина звери и птицы ударились в подхалимаж. Директор был доволен, приказал им увеличить выдачу корма, а Сваргунихину повысил зарплату.

— Будь здрав, Петр Петрович! — горланили скворцы и попугаи, когда начальство заходило в зооуголок зверей посмотреть и себя показать.

Сваргунихин слышал, как директор, принимая его за глухого, говорил другим сотрудникам:

— Берите со смотрителя пример! Далеко человек пойдет!

И далеко пошел бы Сваргунихин, если бы директора не сменили. Нового руководителя звали Иваном Ивановичем, а попугаи на ходу переключиться не смогли и продолжали величать Петром Петровичем.

Сваргунихина уволили.

После этого он стал торговать небом. В садике городского планетария стоял небольшой телескоп, и Сваргунихин бойко рекламировал свой розничный товар: луну, планеты и наиболее популярные из звезд. Посмотреть на луну, увеличенную в пять-десять раз, стоило пятиалтынный. Кольца Сатурна шли по полтиннику. А «каналы» на Марсе тянули по рублю.

Распродажа планетной системы шла бойко и приносила планетарию астрономические доходы. Но не на это делал ставку Сваргунихин, протаптывая тропинку к сердцу очередного начальства. Он надеялся на свою лжеглухоту. В свободное время сотрудники планетария любили посидеть в садике, поговорить о судьбах вселенной и о деятельности месткома. Иногда доставалось и директору.

— Вообще-то он чудный человек, — говорил Вася, мастер по кометному и метеоритному делу, — но срывается иногда. Вчера, например, после лекции «Межпланетные путешествия» где-то напился, пришел в полуразобранном виде, заперся в кабинете и два часа пел «Всю-то я вселенную проехал»…

— Считает себя руководителем солнечной системы, — сказал дядя Сережа, механик «северного сияния», — зазнался немного. Бывает. Ведь и на солнце есть пятна… Эй, Сваргунихин, почем пятна на солнце?

— Кого? — спросил Сваргунихин.

— Да как же он с народом работает? — удивился Вася.

— По прейскуранту, — объяснил дядя Сережа. — Вон небесное меню на сегодняшний день висит…

Вечером Сваргунихин решил доложить директору планетария итоги своих месячных подслушиваний. Но директор стукнул кулаком по столу и закричал, что наушников он в небесном деле не потерпит. Сваргунихин, забыв сдать дневную выручку за солнечные пятна, со скоростью метеорита вылетел из планетария.