Александр Рогожкин - Особенности национальной охоты Страница 7

Ему налили полный стакан, подвинулись, освобождая место за общим столом. Веселье закрутилось с новой силой.

Напарник Семёнова вещал из машины по рации:

— Дежурный! Это мы. У егеря всё нормально… Непроизвольный взрыв охотничьих патронов. Да, так и запиши в журнале…

— Мне очень хочется сходить на настоящую русскую охоту… — проникновенно говорил Раймо на английском жующему рядом с ним Семёнову. — Настоящую русскую охоту…

— О, йес… — соглашался с ним Семёнов. — Реал рашен хант из вери гуд. Ай лав хант, бат ай донт фри тайм фо ит. Ферштейн?

Кузьмич почему-то уже был в милицейском кителе напарника Семёнова и его же фуражке. Филя, не узнавая хозяина, злобно рычал на Кузьмича.

Михалыч тем временем учил доить корову Сергея Олеговича и Женю. У Сергея Олеговича ведро почему-то всё время падало. Женя держался за рога коровы и только поэтому удерживался на всё время подгибающихся ногах.

— Кузьмич! — Раймо тяжело вздохнул, дёргая через стол егеря за рукав кителя. — Ну когда же мы пойдём на охоту?! На лося… — он изобразил рога над своей головой.

— Понял… — глянул на финна Кузьмич. — Меня тоже что-то на баб потянуло… Сейчас их только в коровнике ещё можно застать. В коровнике, доярок… Понимаешь — коровник? Там коровы! — Кузьмич изобразил корову. — Мы туда поедем и там!.. Понял?.. — он показал, что они там станут делать.

Раймо непонимающе помотал головой. Теперь вздохнул Кузьмич. Он напрягся и сказал по-немецки:

— Ты и я едем к коровам, чтобы любить… Понял?

— Я-а, — кивнул Раймо Кузьмичу, пьяно встал из-за стола и, пошатываясь, побрёл искать Качалова.

Тот всё ещё стоял у коровы, держась за её рога.

Михалыч и Семёнов стреляли из табельного оружия милиционера по банкам из-под пива. Стреляли метко.

Напарник Семёнова снова орал в рацию:

— Всё нор-рмально! Уничтожаем! Экологи-чес-ски вредные про-дукты! Так и запиши!..

— Кузьмич предлагает поехать в коровник для любви… — Раймо попытался освободить корову от Жени.

— Поезжай… нельзя отказываться…

— Но… заниматься любовью с коровами…

— Не обижай Кузьмича… поезжай… — Женя, наконец, оторвался от коровы и рухнул на землю. — Я бы тоже с вами поехал, да только не могу изменить ей… — он посмотрел на невозмутимо стоящую над ним корову, — а ты езжай…

Кузьмич затащил Раймо в милицейский «УАЗ», сам плюхнулся на водительское кресло. Тут же взревел мотор, и они бодро поехали в сторону темнеющей стены леса. Машину сильно трясло на кочках. Раймо подпрыгивал, ударяясь головой о потолок автомобиля, но ухитрялся вести разговор…

— Я ещё ни разу не делал это с коровами… и не очень хочу, — признался по-немецки Раймо Кузьмичу.

— Ха! Знаешь, какие у них зады? Во!.. — на таком же корявом немецком заорал тот и на мгновение отпустил руль, показывая неимоверный размер. Машину как-то особенно сильно тряхнуло.

— У нас в Финляндии коровы тоже очень большие… — кивнул Раймо.

— Груди — во!.. — опять попытался показать нечто фантастическое Кузьмич.

— У наших таких грудей нет… — честно признался финн.

Сержант Семёнов бродил по поляне в поисках своего «уазика». Ему помогал Михалыч.

— Если машины нет, значит, уехали на задание… или за водкой… — вслух анализировал ситуацию Лёва Соловейчик. — Водки у нас много… Значит, поехали на задание…

Лёва вылез из-за стола и отправился доложить о своих выводах сержанту.

— Вас было двое в форме? А сейчас только ты один… — резонно заметил Лёва. — Что это значит?.. Это значит, что второй поехал на задание, но не за водкой… потому что водки у нас много!..

— Много? — заинтересованно переспросил Семёнов и немедленно прекратил поиски машины.

Важнее поисков была инспекция стола…

В полутьме покосившегося коровника орали тощие и грязные коровы. Раймо оторопело смотрел на их измождённые тела.

— Ты оглядись тут пока, я сейчас схожу кой-куда, поищу для тебя… — сказал Кузьмич по-немецки, показывая Раймо объём таза и грудей, которые он собирался искать.

— Я не хочу… — промямлил на немецком Раймо. — У меня желание пропало… И не было.

Он вдруг весь как-то обмяк. Кузьмич вовремя это заметил, подхватил его под руку и потащил куда-то в глубь коровника.

Когда Раймо открыл глаза, он находился за столом в маленькой комнатушке. Перед ним напротив сидели два Кузьмича и две молодые румяные девки внушительных объёмов. На столе стояла бутылка водки. Или две бутылки — Раймо уже ничего не соображал…

— Ой, смотри, кавалер очнулся… — хихикнула одна из молодух.

В глазах у Раймо Кузьмичи немного поплавали в воздухе и соединились воедино. Тогда он собрал остаток сил и спросил у единственного оставшегося Кузьмича:

— Боже мой, когда же мы пойдём на охоту?!

Хотя вопрос был задан по-фински, Кузьмич понял всё правильно.

— Скоро! Вот допьём, отдохнём немного — и на охоту… — пообещал он по-немецки.

Как ни странно, но чем больше Кузьмич вливал в себя алкоголя, тем лучше становился его немецкий…

Егерь протянул стакан с водкой Раймо. Последнее, что смог увидеть финн, было то, как Кузьмич одной рукой подносит стакан ко рту, а другой прижимает к себе молодуху… Затем всё куда-то понеслось, земля полетела навстречу, убегая из-под ног…

…земля полетела навстречу, убегая из-под ног орловца. Егерь что-то кричал, страшно выкатывая глаза. Он сорвал с себя шапку и показал ею на что-то впереди.

— Берегись! — вырвалось из него, когда он заметил матёрого. Тот бежал как-то боком, будто и не торопился вовсе.

Гон незаметно оказался совсем рядом с ними. Волк повернул к нему лобастую голову, мягким скоком пошёл дальше, плавно мотнув хвостом-обрубком. Орловец всхрапнул. Егеря качнуло в седле. Пришлось пригнуться к гриве коня, ловя носком потерянное стремя…

Из подлеска выскочила вторая свора борзых.

Следом из прозрачного орешника вылетели скопом конные; на первом, в смушковом полушубке, не было шапки — верно, сорвало в гоне через подлесок. Он зло срезал глазом, поворачивая своего коня за бегущей впереди сворой.

— Улю-лю-лю-лю! — хрипло заорал он, — лю-лю-му-ууу! Му-у-у!..

Раймо открыл глаза и увидел низкий грязный потолок. За хлипкой дощатой стеной, увешанной портретами киноартистов, надсадно мычали коровы… Он приподнялся на локте и осмотрелся. В комнате никого не было. На столе — чисто, только стоит крынка молока и лежит ломоть хлеба, прикрытый тряпицей. Раймо свесил ноги с топчана, на котором он лежал, дотянулся до крынки и жадно припал к ней губами — так, что мимо рта полились белые струйки… Он глотал, пока хватило сил, потом долго не мог отдышаться.

Через несколько минут он обнаружил, что крынка опустела. Оторвавшись от неё, Раймо увидел, что напротив него сидит давешняя молодуха и умильно смотрит, как он пьёт. Финн протянул руку и поставил пустую крынку обратно на стол. Вдруг он увидел, что, кроме майки, на нём ничего нет… Лицо его вспыхнуло, и он непроизвольно прикрыл причинное место руками. Молодуха заметила это движение и усмехнулась.

Раймо понял, что вчера что-то такое с ним было. Но что, как — это совершенно не отпечаталось в памяти.

Молодуха, кажется, чего-то ждала. Она молча сидела напротив финна, не проявляя никакой инициативы. Раймо стало стыдно. Он пошарил глазами в поисках своей одежды — и обнаружил, что деваха сидит прямо на его брюках, из которых торчит кончик трусов… Прикрывая срам простынёй, Раймо согнулся и, дотянувшись до штанов рукой, попытался выдернуть их из-под доярки. Так как формы у неё были куда как внушительны, ничего не получилось. Он дёрнул ещё несколько раз… Девица разочарованно хмыкнула и встала. Раймо вместе со штанами повалился на спину. Когда он снова обрёл вертикальное положение, её в комнате уже не было.

Он быстро оделся и вышел за дверь. Там находился рабочий отсек; рядами стояли коровы, суетились доярки. На него никто не обращал внимания.

— Кузьмич!.. — хрипло позвал Раймо. — Кузьмич?..

Ответа не последовало. Он, скользя ногами в зловонной жиже, пошёл к светлому пятну выхода. Перестав щурится от яркого дневного света, Раймо заметил неподалёку от коровника сиротливо стоящий милицейский «УАЗ».

Доковыляв до кабины, Раймо никого в ней не обнаружил. Неожиданно сзади, изнутри, в зарешеченном отсеке для задержанных, кто-то заскрёбся и заскулил:

— Эй, кто-нибудь!.. Христом Богом прошу, выпустите!.. На минуточку!.. Мочи нет больше терпеть!.. Что вы, не люди, что ли?..

Раймо посмотрел в маленькое заднее оконце и увидел искажённое страданием лицо какого-то небритого человека. Это был явно не Кузьмич…

— Эй, парень! — обрадовался человек внутри машины. — Открой дверцу-то! Сижу тут, почитай, уже целые сутки! Мочи нету терпеть!