Сергей Прокопьев - Отелло с кочергой Страница 7

— Меньше слушай этих трепачей. Они тебе набуровят про рака с дырой. Ты уже дочитался, что за ельциноидов голосовал!

— А ты за коммуняк! — выкрикнул Сундук тоном «сам дурак».

— Да уж не за твоих проходимцев!

— Коммуняки твоего деда под раскулачку подвели!..

— Ты бы еще Ледовое побоище вспомнил! А сам — не будь ельциноидов, — давно бы на «Жиге» гонял, а не на доходячем «Запоре».

Укусил Ракитин. У Сундука все сбережения, что копил на «Жигули», загребущим языком корова реформ слизала.

— Твои коммуняки и довели до ручки! — ужалено кричал Сундук, неосмотрительно высовываясь из окна.

— Смотри, не вывались! — предупредил Ракитин. — А то до следующих выборов могут не допустить по причине падения на голову.

— Зато за коммуняк только в детстве ушибленные голосовали!

— Пошел ты! — грубо сказал Ракитин и вонзил пилу в толстую ветку.

Горячие опилки полетели на землю.

— Я сейчас пойду! — пригрозил Сундук и скрылся в квартире.

Ракитин допилил до середины ветки, как вдруг в лицо ударила струя воды. Едва успел ухватиться за ствол, не то бы сделал чижика.

— Не дам портить легкие двора! — кричал сверху Сундук.

В руке у него был шланг, из которого мстительно вырывалась вода.

— Совсем охренел? — отворачивался от струи Ракитин. — Одурел, как твои ельциноиды!

— Твои коммуняки всю страну загадили, и ты на них глядя…

Ракитин с Сундком орали на весь двор. И вдруг из гаража выскочил Мишка Щенов. С итальянской электропилой, за которой змеился провод.

— Как вы меня задолбали! — кричал на ходу Мишка. — Музыку по кайфу не дадите послушать!

С недавних пор Мишка стал крутой, как переваренное яйцо. Возил на «БМВ» то ли бандита, то ли мафиози. Отец Сундука, ветеран боев на Курской дуге, так и умер в борьбе за место под гараж в родном дворе. Мишка поставил свой в момент.

Он подскочил к дереву раздора, по-итальянски завизжала пила, легко входя в сибирский тополь. Ракитин едва успел соскочить с лестницы.

Они с Сундуком тупо наблюдали за происходящим.

Недавнее оружие Сундука — вода — скучно падала вдоль стены.

Через пару минут тополь рухнул, перегородив дорогу к дому.

— Уберете! — скомандовал Мишка, направляясь в гараж к рэпу.

Мужики не послушались. Ушел Ракитин, захлопнул окно Сундук.

Однако через полчаса нарисовались закадычными друзьями. Сели на бабкомовскую лавочку и, поглядывая в сторону гаража, заорали в обнимку: «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» А потом: «Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!» Перед концертом без заявок мужики приняли для храбрости на грудь по стакану озверину — сундуковской самогоняки. На коленях у Ракитина лежало оружие пролетариата и крестьянства — топор, Сундук воинственно дирижировал хоккейной клюшкой внука. Мол, нас только тронь!

Никто их не трогал, но на следующее утро мужики тополь убрали.

А куда из подводной лодки денешься?

ОТКУДА РУКИ РАСТУТ

Жизнь к плетню прижала — полгода квартплату не плачу. Раз, думаю, вы мне зарплату — фиг, я вам квартплату — два. Не снимать же последнюю рубаху. Хотя и лето на дворе.

В связи с последним, брат к себе в гости отдохнуть зовет.

Пошарил я в кармане, где вошь на аркане, собрал последние крохи на билет, поехал.

У брата как раз машина сломалась. Пойдем, говорит, поможешь.

Выпили в гараже по сто пятьдесят для разгона, начали ремонт. Я механик жуткой квалификации: круглое откатить, квадратное подтащить. Брат сунул гаечный ключ, чтоб я гайку держал. Сам полез с другой стороны откручивать. Крутил-крутил, потом вылезает. «У тебя, — говорит, — что — руки даны заднее место чесать? Я какую гайку просил держать?»

— Что за шум, а все живые? — зашел сосед.

— Да вот, — брат на меня кивает, — инженер, а в трех болтах растерялся.

— Сейчас, — обрадовался сосед, — я его проверю на инженерство.

И достает из кармана бумажки с примерами на интегральное исчисление. Испугал козу морковкой. Я жену и двух сыновей выучил. Пять лет параллельно с КБ в техникуме математикой подрабатывал.

Прямо на воротах гаража распластал примеры. С последней точкой милицейский «УАЗик» мимо прокатил. А потом вдруг попятился к интегралам.

— Кто, — выскакивает капитан, — такой умный?

— Он, он! — затыкал в меня пальцем сосед.

— Садись в машину, — приказал капитан.

У меня руки ниже колен опустились. Дожили, думаю, за математику сажать начали.

Наручники на меня не надели, но в вытрезвитель был доставлен, где и выяснилось, что я уважаемый, несмотря на содержание алкоголя в желудке, гражданин. Когда брат прибежал выручать, я его поставил на место: «Может, — говорю, — руки и даны мне ниже спины чесать, но растут они из головы».

Сын капитана не захотел бороться с пьянством по стопам родителя. Решил поступать в местный филиал краевого политеха на экономиста. Но насчет экзамена по математике живчиков в голове не хватает, мандражирует в коленках. Капитан устроил мне в кабинете допрос на несколько задач из пособия для поступающих.

— Годится, — оценил, глядя в ответы задачника, — пойдет!

И пообещал 800 тысяч, если помогу сыну на экзамене. Или пятнадцать суток, если против оказания помощи.

— Мне пятнадцать суток, — говорю, — не по карману, а 800 тысяч очень кстати, как раз хватит за полгода квартплату заплатить, чтоб из хаты не выперли.

— Не говори гоп, — брат лезет подпортить энтузиазм, — пока не перепрыгнул ров.

До рва, и вправду, надо еще добраться. Городок сопливенький, но во время экзаменов посторонним в институт вход воспрещен. В любую щелку охранниками воспрещен. Вариант один — заделаться абитурой. А я уже страшно сколько лет этим зверем не был. Помните анекдот? Дворник наехал на коменданта студенческой общаги: «Твои скубенты опять клумбу испоганили!» «Какие студенты? Они давно на каникулах. Это поди абитура!» «Могет быть, и абитура, да следы-то на клумбе человечьи!»

Жена через жэдэпроводника переслала мой аттестат зрелости, подал я документы.

На экзамене самым старым оказался. Кругом молодняк, и я, пень замшелый, как пугало на цветущем огороде. Ладно, думаю, мне с ними лекции не писать, а деньги не пахнут. В это время преподаватель заходит.

У меня руки ниже колен опустились. Двадцать лет Рыжего не видел и еще бы столько. Голова у него совсем пожароопасная стала. Смотреть жарко. Пора седеть, он все пылает. Чувствую, мои 800 тысяч тоже горят. На втором курсе я из-за Рыжего без стипендии остался. Как бы теперь из-за него газ с электричеством не перекрыли на подступах к квартире.

Рыжий на меня ноль реакции, ни бровью, ни глазом не повел. Раздал карточки с вариантами, сел. Слава Богу, думаю, не узнал.

Мы с Бориской, капитанским сынком, за одним столом расположились, но Рыжий стрижет глазами по всем углам, не дает взять Борискин вариант.

Только я потянулся, он вскакивает и понесся в нашу сторону. У меня руки ниже колен опустились. В институте ему экзамен был не в тему, если никого не выгонит. Выйдет, бывало, за порог, протопает громко по коридору — ушел, — а через пять секунд рыжий глаз в щелке двери появляется и давай бесшумно пронзать аудиторию — кто там пользуется подручным материалом?

Я на втором курсе шпаргалку из спецкармана вытягиваю, вдруг дверь с треском распахивается, Рыжий, как наскипидаренный, влетает.

— Не двигаться! — кричит, вырвал шпаргалку и «до свидания».

Получается, и через двадцать лет не угомонился.

— Для вас экзамен окончен! — засек моего соседа через проход с фотографией формул.

Тем временем я Борискин вариант схватил. Решаю. Соседка за спиной, лахудра этакая, как ткнет под ребро авторучкой.

— Скажи формулу объема цилиндра.

Сказал, чтоб спину не продырявила.

Через пять минут снова ребра перфорирует:

— Реши пример.

— Разговорчики! — крикнул Рыжий в нашу сторону. — Что за коллективное творчество?

У меня опять руки ниже колен опустились. Я-то знаю, Рыжий больше одного раза не предупреждает. Спалит, думаю, лахудра мою квартплату.

— Реши пример, — опять она вяжется, — пузырь поставлю.

Есть же такие нахалки. Из них потом жены сволочные получаются.

Рыжий опять взвился на стуле:

— Что у вас на коленях? — полетел по нашему проходу.

Не успели мои руки опуститься, Рыжий за два стола от меня над девахой навис: «Встаньте!» — командует.

Сейчас, думаю, опять шапито, как в институте, посмотрим?

…На четвертом курсе Рыжему померещилось — Наташка Шишкова с ног списывает. Она метр восемьдесят два ростом, из них — метр восемьдесят на ноги приходится. Рыжему привиделось, Наташка на ту часть своих эталонных ног, что в подъюбочном пространстве, нанесла нужную информацию, и, приподнимая край юбки, потихоньку считывает ее. У Рыжего от охотничьей радости, что засек, мозги заклинило. Соображать перестал. Подлетел к Наташке.