Коллектив авторов - Осторожно, писатели! [сборник] Страница 8

— Надолго не могу, — заявила бабушка, — но на три дня денег хватит. Тем более — продуктов покупать не будем, возьмём с собой.

Вечером папа посадил нас на поезд, и, как мы ехали, я не помню, так как сразу уснул. Я никогда не видел моря, и когда увидел его, сильно обрадовался. Но бабушка заявила, что рано радоваться, надо ещё найти комнату. До обеда мы бродили по дворам, но все квартиры были заняты. Наконец какая‑то женщина сжалилась над нами и разрешила переночевать в деревянной пристройке. В неё смогли поместиться только раскладушка и деревянный топчан. Бабушка радостно объявила, что мы приехали не жить, а только переночевать две ночи, а значит, места нам вполне хватит.

Мы так устали, разыскивая квартиру, проголодались, что тут же, перекусив всухомятку, легли отдыхать.

Проснулись мы только вечером от шума прибывших с моря жильцов. Их было человек двенадцать. Жильцы умывались, ужинали, ругались… Потом они разбрелись по своим комнатам. Начинало темнеть. Так как я выспался днём, то спать мне совсем не хотелось. А бабушка стала так храпеть, что проснулись все квартиранты и начали давать всякие советы, как заглушить бабушкин храп. Кажется, до утра, кроме неё, никто так и не уснул.

А я заснул под утро и проспал до обеда. Поев, мы решили пойти на море. На пляже не пробиться, и бабушка по камням повела меня туда, где меньше людей. Она объяснила, что купаться можно только когда прилив, иначе может затянуть в море. И мы легли загорать. Бабушке можно было даже не снимать халат, чтобы загорать, потому что её купальник закрывал все тело и для загара оставались открытыми лишь ноги и руки. На моё замечание она ответила, что не в том возрасте, чтобы показывать свои прелести кому попало.

— А кому не попало ты показываешь? — спросил я и получил подзатыльник.

Ожидая прилива, я уснул. Проснулся оттого, что всё тело ныло, как будто меня искусали пчёлы. У бабушки сгорели только руки, ноги и лицо. Её прелести не пострадали. Купаться мне расхотелось, и мы пошли в нашу временную конуру. Бабушка помазала меня и себя кефиром. Не знаю, как я, а она выглядела, как жирный перезревший помидор. Ночью мы не спали, так как у меня горела спина, а бабушка всю ночь простонала, наверно, неудобно спать на деревянном настиле, да ещё и на животе.

Под утро все уснули, а когда проснулись, шёл дождь. До вечера мы наблюдали за дождём и доедали бабушкины пирожки, сало и яйца, а когда дождь прекратился, то собрали вещи и пошли на поезд.

Когда мы приехали домой, то мама с папой сначала испугались. С рук и лица у нас свисала лохмотьями кожа, и мы всё время чесались.

Так что на море мне не понравилось, и я не понимаю, почему все люди так стремятся каждое лето поехать к морю?»

Леонид Олютин, г. Соликамск

Разобрал

Славик — очень развитый ребёнок. В свои шесть лет не по годам крепок, любознателен и упрям. Все игрушки, купленные мамой, папой и бабушкой, он разбирает на второй же день после их приобретения.

Вот он сидит в спальной комнате, клещами и отвёрткой курочит новый игрушечный грузовик. Мама разговаривает по телефону. Её явно не устраивает скрежет истязаемого грузовика. Наконец терпение её покидает.

— Ступай на кухню! — кричит она. — Нашёл место! Видишь — по телефону разговариваю.

На кухне бабушка жарит пирожки. Скрежет её тоже не обрадовал. Кухонными делами она предпочитает заниматься в тишине.

— Иди в большую комнату, — говорит она. — У меня от твоего шума голова болит. Вот брошу жарить, наглотаюсь таблеток, уйду спать.

В большой комнате господствовал телевизор. Папа был весь во власти спортивной телепередачи. Хоккеисты «Спартака» теснили армейцев. Металлический скрежет никак не совмещался с тем, что происходило на экране.

— Одевайся и шагом марш во двор! — взорвался папа. — Там и разбирай машину.

Сын и не думал возражать. Он охотно оделся и ушёл, прихватив с собой дополнительный, более серьёзный инструмент. Через два часа Славик, перемазанный грязью и машинной смазкой, стоял на лестничной площадке и колотил большим универсальным гаечным ключом в дверь родительской квартиры.

Бабушка полтора часа отстирывала ненаглядного внука в ванне, применяя при этом всевозможные порошки, пасты, шампуни…

И вот Славик сидит за столом в мирной, семейной обстановке. Все очень довольны. Особенно папа — его любимый «Спартак» обыграл армейцев.

Мама договорилась по телефону с тётей Верой. Тётя Вера согласилась достать импортное манто из искусственного меха.

Бабушке, как никогда, удались пирожки с капустой.

— Ну как — разобрал свою машину? — добродушно спросил отец сына.

Сын ответил:

— Лазоблал! И свою лазоблал, и твою лазоблал.

Отец часто‑часто заморгал глазами, потом подскочил как ошпаренный, подлетел к окну.

Папина «Лада», которая с утра под окном стояла, наполовину была разобрана.

Как потом выяснилось, Славик отцовскую автомашину разбирал не один. Ему с большой охотой помогал какой‑то дядя. Что за дядя? А кто его знает! Много ходит их тут.

Сын мой Вовка в третьем классе учится. Пристал ко мне в начале учебного года — отдай да отдай японскую шариковую ручку с вмонтированными в неё миниатюрными электронными часами.

— Чего? — возмутился я. — Ещё чего! Да я в твои годы ржавым пером писал, привязанным белыми нитками к карандашу.

Вовка в рёв.

— У нас в классе давно уже все японскими ручками пишут, а я один, как дурак, отечественной. Не пойду в школу!

На рёв из кухни прибежала жена.

— Чего ребёнка мучаешь?

— Шариковую ручку мою захотел!

— Отдай — зачем она тебе? Всё равно ничего не пишешь.

— Не дам! Да что это такое?!! Что ни потребует — вынь да положи. Нисколько не жалеет вещи — всё рвёт да ломает. А ты только тем и занимаешься — ему уступаешь.

— Пожалел! Сама куплю! И не одну — три.

И купит. На автобусе в Японию съездит, но купит. Пришлось отдать.

В конце второй учебной четверти скандал разразился ещё грандиознее.

— В школу не пойду покуда «дипломат» не купите!

— Чего‑чего?!! — опешил я.

— «Дипломат» — кожаный, с металлическими краями и никелированным замочком. А то у всех в классе «дипломаты», а у меня, как у дурака, портфель!

— Полюбуйтесь на дипломата! — съязвил я. — Да я в твои годы учебники в сумке из мешковины таскал.

Вовка в рёв. Из кухни прибежала жена.

— Опять ребёнка доводишь? Что ему надо?

— Дипломата захотел. Завтра премьер‑министра потребует. А может быть, сразу президента.

Вовка ещё пуще ревёт.

— Не «дипломата», а «дипломат» — чемоданчик такой — с ручкой, с замочком. Все в классе…

— Не ной, — пресекла его жена. — Нашёл у кого просить! Сама куплю!

И купит. Весь дипломатический корпус на голову поставит, но добудет.

А вчера за обедом Вовка начал рассказывать о том, как один ученик из их класса приехал в школу на отцовской «Тойоте». И я понял — пора продавать свою «Ладу», где гарантия, что завтра половина Вовкиного класса не приедет в школу на отцовских автомобилях.

Светлана Семёнова, г. Рига, Латвия

Весёлая фамилия

У нас в классе любят давать клички по фамилиям. И не только когда фамилия смешная. Кузнецова, например, называют «Кузей», а Коровина — «Му‑му». Кузнецов ещё ничего — терпит, а Коровин — в слёзы. Особенно в первом классе.

Оле Чёрной доставалось потому, что она совсем не чёрная, а беловолосая. Ну не подходит ей её фамилия! А вот Артуру Рыжкову фамилия, наоборот, очень подходит. Но попробуй назови его «Рыжим» — сразу схлопочешь. Наши и не называют.

Легче всего Иванову, Петрову и Сергееву. Никакая кличка к ним не пристаёт. Но Витька Сергеев всё равно недоволен. И всё оттого, что в нашем классе есть Таня Сергеева. Кто бы ни пришёл, обязательно спросит:

— Вы брат и сестра?

— Нет! — в один голос кричат Витька и Танька. — Мы — чужие!

И из‑за этого терпеть друг друга не могут.

Классный руководитель, Анна Борисовна, пыталась с кличками бороться. «Кличка, — говорит, — только у животных, а вы — люди».

И стала рассказывать, что фамилии носили ещё наши предки, и среди них могли быть прославленные люди… И привела в пример знаменитого художника Коровина.

Наш Коровин сразу плакать перестал, заважничал, в кружок рисования записался.

А мне с фамилией повезло. Когда я в первый класс собрался, мой папа сказал:

— Фамилия у нас весёлая. Всех насмешишь.

И он стал рассказывать нам с мамой разные истории из свой жизни. Мы так смеялись! У нас у всех троих фамилия — Поцелуйка. Мама — Лида Поцелуйка, папа — Саша Поцелуйка и я — Антон Поцелуйка.

Правда, в классе не сразу разобрались, что фамилия у меня весёлая. Даже наоборот. Как‑то Анна Борисовна вызывала дежурных убирать класс: «Фалеева, Поцелуйка, Сергеева…» Анька Фалеева как взовьётся: