Виктор Белько - Просто поход Страница 8

Он тихо сказал Меркурьеву:

— Знаю я эту «Калевалу»! Даже фильм был — помнишь? Герой Ильмариненн, кузнец, типа Гефеста, и Вяйнемайен, крутой воин, почти бог — были у финнов в войну такие броненосцы. Один очень удачно на наши мины наехал в сорок первом году и утонул вместе со своим комфлота, а второй до конца войны так никуда и не выходил. И наши катерники, и летчики, и подводники — все его грохнуть мечтали — Героя даже обещали дать счастливчику! Да, еще ведьма Лоухи там злые чудеса творила — есть такая малюсенькая станция где-то рядом. — это как-то запомнилось. Но вот вспомнить такие детали с брусничкой..? Даже если бить меня будут — и то, ни за что! — сознался Кирилл.

— Утилитарная какая-то у тебя память! — покачал головой старпом. — Ну, два старых «утюга». Ну, занюханная станция, подумаешь! А это — поэзия из глубины веков! Вот про гайки и винты еще не знали, даже водку делать не умели — а стихи слагали, а стихи слушали! Да как! И, ведь, на трезвую голову, что еще более удивительно! — сам честно удивился Меркурьев.

Тут из недр машинного отделения вытащили на ют здоровенный кусок рельса, который турбинисты где-то стянули во время прошлогодней стоянки «в заводе» на ремонте. Тогда не знали — зачем, а вот гляди ты — пригодился! — удивился Крутовский. Как было давно известно, если в кусок железа тыкать раскаленным электродом сварочного аппарата, то создаются широкополосные радиочастотные помехи, которые «глушат» чувствительную аппаратуру и мешают кропотливой работе средств электронной разведки. Вот этим и занимались бойцы из БЧ-5, гордые важностью задания. Да и на свежем воздухе, опять же…

«Интересно, сколько рельсов извели уже на обеих «Машек»? Километров пять будет?» — прикинул офицер. Были, конечно, особые спецтехнологии, и грамотные действия и применения разной новой аппаратуры по соответствующим «наставлениям» и директивам, но старый верный способ, как и старый конь, борозды не портит! Вот и продолжали «наводить рельсовые помехи». А уж как он «пашет» — так это только на «Машке» скажут, если спросить!

«Машка» обнаружилась так же неожиданно, как и исчезла. Она двигалась к кромке полигона. Сигнальщики разглядели там малиновое пятно. Командир в визире ясно увидел ярко раскрашенную флуоресцентной краской «голову» практической торпеды, на которой изредка вспыхивала сигнальная галогенная лампочка.

Торпеду эту явно упустили из виду подводники, она зарулила куда-то не туда. «Марьятта», под шумок, решила ее прихватить себе — ценный и желанный приз для морского разведчика. Она рассчитывала именно вот на такое «везенье» и, наверное, ей бы удалось, но…

— А тут минер со своей убийственной логикой не вовремя оказался вахтенным офицером — весело заключил командир.

«Бесшабашный» понесся к торпеде, отсекая от нее «разведчик». Тихов настойчиво вызывал по радио торпедолов, который крутился где-то рядом, разыскивая пропажу. Было ясно, что к малиновому пятну корабль все же успеет первым. Пытаться захватить желанный трофей на виду у российского корабля — это уж верх нахальства, и «Марьятта», как ни в чем ни бывало, отвернула и пошла к северу, к видневшемуся на горизонте артиллерийскому щиту.

— Вот тебе, сучка, хрен, не суйся за чужой костью! — прорычал вслед «Марьятте» Караев. Его домашний пес Марс, здоровенный ротвейлер, был добрейшим и милейшим кобелем, способным насмерть умильно зализать незнакомца, но вот если дело касалось прикопанных им костей… куда девалась доброта и воспитание! Даже хозяину лучше бы и не пытаться отобрать их! Реплика командира была явно к месту и со знанием дела!

— Наверное, и там что-то намечается — надо в план БП глянуть! — сказал начальник штаба, кивая в сторону «разведчика».

— Третья часть марлезонского балета! Опять — всё с начала! — зло сплюнул с крыла мостика командир. — Вахтенный офицер, найдите, где хрен носит этот торпедолов! Волдырь на конец его командиру! Чтобы болел и дремать в море не давал! Похоже, что он за эту ночь спал больше, чем я за всю последнюю неделю — в сумме! — высказался Караев с искренним чувством зависти. — Пока ему «изделие» не сдадим, за Машкой не пойдем. А эта «мадам» может тут чудес еще наворотить!

— Хорошо, что обошлось! — удовлетворенно сказал Тихов, — а был случай, как один МРК чуть на абордаж с баграми да лопатами не пошел на «Машку», еще ту, первую! Она тогда вообще заарканила торпеду и тащила к себе, как загарпуненного кита! И командир решился! Объявил тревогу и готовность к абордажу! Кому бы досталось за такой подвиг — это, конечно, вопрос! — усмехнулся Константин Александрович. — Норвежцы сообразили, что дело пахнет керосином. В смысле — скандалом, и сбросили удавку. Так вот и обошлось! А мы сегодня вовремя успели! Молодец твой минер, просчитал! — сдержанно похвалил начальник штаба.

Часть 6

В море всегда есть место… чему-нибудь

Он может удивить весь мир!

Не видит если командир…

Выйдя на правое крыло мостика, вахтенный офицер Владимир Журков одернул зазевавшегося, глубоко «ушедшего в себя» сигнальщика. Махнув в сторону полигона, на котором угадывались угольно-черные, горбатые силуэты сразу двух подводных лодок, он спросил спокойным, будничным тоном:

— А скажи мне, дорогой товарищ, что это там так красиво проблескивает желтым светом?

На этот простой вопрос он рассчитывал получить такой же простой и однозначный ответ, и вернуть внимание сигнальщика к обстановке. Но не тут-то было!

О чем думал этот сигнальщик, было неизвестно, но выдал он ответ, ставший бессмертным:

— Это снегоуборочная машина, товарищ капитан-лейтенант![38]

На ходовом разом наступила гробовая тишина. На целую добрую минуту! Никто сразу не нашелся, что и сказать. Потом Журков присел на корточки, и слезы были готовы выступить из его смеющихся глаз. Караев от неожиданности откусил фильтр у незажженной сигареты, которую держал в зубах. Жильцов, ясно слышавший гениальный ответ, звучно икнул. А потом все дружно захохотали. Тихов, внимательно наблюдавший в индикатор кругового обзора, самое интересное пропустил, и ему еще долго никто не мог объяснить суть происходящего, в которую он честно пытался вникнуть.

Но, в результате, встряхнулись все! Сигнальщик пошел красными пятнами от смущения, и даже самому себе не мог объяснить, как ему удалось ляпнуть такое! Это же надо! Видно, в думах своих он был очень далеко и от вахты, и от самого моря!

«Да-а-а! Бессмертие во флотском фольклоре нашему «Бесшабашному» уже гарантировано!» — подумал Крутовский.

Гидроакустики засекли далекое пение касаток, пустили звук в трансляцию. Было в этом что-то завораживающее… и вскоре два больших красивых зверя грациозно поплыли у борта, то взлетая над волнами, то с шумом уходя в глубину. Вода, смыкаясь за ними, отливала изумрудным цветом. В их движениях играла дикая, природная сила и нельзя было не залюбоваться этой игрой!

Сурков вытащил на ходовой сигнальные гранаты, взрывающиеся на определенной глубине, но командир запретил даже думать о том, чтобы «пугануть» касаток!

— Крутовский, вашему пироману что, заняться нечем? Чем ему касатки-то бедные помешали? — поинтересовался Тихов.

— Я на всякий дежурный случай, товарищ капитан 1 ранга! А вдруг кто за борт сыграет, или барказ спустить придется? Пугнуть же надо! Они получат по ушам гидродинамический удар, и киты сразу удерут! — оправдывался Сурков.

— Вот ты смотри, чтобы тебе по ушам не дали, если потеряешь свою гранату-то! — усмехнулся командир.

— Кстати, ты и своему человеку, упавшему за борт, этим взрывом все внутренности до конца отобьешь! И конец — тоже! Чтобы уж наверняка, и с гарантией! Это уж точно! — заверил развоевавшегося старлея начальник штаба. «Не настрелялись, не наигрались в войну-то! Значит, еще все впереди! Хуже, когда ему все станет по-фигу. Вот тогда…» — подумал он.

— Между прочим, касатки — это не киты, а самые большие дельфины на планете. Они на человека никогда не нападают! — авторитетно заявил доктор, зачем-то вызванный на ходовой к командиру.

— Доктор, на минуточку, позвольте! А вот эти самые касатки сами-то знают?

— Что — знают?

— А вот то, что они не нападают на человека? А то вдруг нам высаживаться на барказе, буй какой или чего еще подбирать? — спросил у врача капитан 2 ранга Жильцов.

— Ну-у-у, — протянул начмед Венценов, со скрытым сомнением. — Из любопытства, может, в барказ бы они потыкались. Могли бы нечаянно перевернуть его, конечно… но вот напасть… не знаю!

— Ага! Значит только из любопытства? Вот теперь я буду спокоен! — подхватил ехидный Журков. — А любопытство — у них сугубо научное или гастрономическое, тоже? Орать что-то вроде: «Я не вкусный!» надо? — прицепился он к доктору.