Игорь Собецкий - Фишки нА стол ! Страница 9

— Физического, — дал справку Муравьев, найдя наконец сведения в бумагах.

— Ага! — у начальника отлегло от сердца. — Значит, мне придется поговорить о вас с деканом.

Аверченко все же поборол робость перед майором и возобновил свои речи насчет нарушений закона и прав человека. Не слушая его, Валентинов набирал номер.

— По Конституции, вы не имели права входить в мою комнату без санкции прокурора! А нанесение телесных повреждений — это вам обернется крупными неприятностями! И я отказываюсь говорить без присутствия адвоката. Съезд народных депутатов скоро примет указ о свободе торговли, а вы обвиняете меня в спекуляции! Вы меня охранять должны от бандитов. Я завтра же пойду к знакомому депутату — и вы узнаете, как нарушать закон! Хотите устроить здесь тридцать седьмой год? Я имею право ознакомиться со всеми…

— Здравствуйте, Степан Васильевич, — повысил голос Валентинов. Он наконец соединился с деканом и врубил на аппарате громкую связь.

Аверченко осекся.

— Здравствуйте, Борис Владимирович, — голос декана сильно искажался громким динамиком телефона, но не узнать его было нельзя.

— Извините, что беспокою по мелочам.

— Ну что вы, в вашей работе мелочей нет.

Декан физфака Степан Васильевич был кадром старой закваски и помнил еще те времена, когда на заседания Ученого совета захаживал сам Лаврентий Палыч[3].

— Вот тут ваш аспирант Аверченко Антон Васильевич…

Когда разговор закончился, Аверченко был морально раздавлен, сломлен и смят. Аспирантура явно накрывалась. Выселение из общежития казалось вопросом решенным. Да и в студкоме вряд ли не станут считаться с деканским мнением там же тоже аспиранты.

Далее задержанного передали на "потрошение" Кулиничу. Для начала Сергей счел полезным помариновать его минут десять в обезьяннике. Тем временем там происходило действо под названием "борьба с наркомафией". Опер Ветров приволок парня и спичечный коробок с "травкой". Интрига заключалась в том, что задержанный был отдельно, а травка — отдельно. Парень от коробка отказывался категорически. Вежливо но настойчиво. Ветров крутился так и эдак, но всучить вещдок задержанному не мог. Явился Хусаинов, окинул картину понимающим взглядом и повернулся к сыщику:

— Понятые готовы?

Понятые были уже готовы, но, к сожалению, пришли только что и факт принадлежности коробка засвидетельствовать не могли.

— Карманы ему выверни!

— Смотрели уже…

— Выверни, говорю. Глянь, нет ли чего в складках. Товарищи понятые, обратите внимание…

Под пристальными взглядами понятых из складок карманов были извлечены несколько крошек. Задержанный, кажется, запоздало понял, что все обойдется не так легко, как казалось вначале.

— Запечатать в пакет. На экспертизу! — распорядился Хусаинов. — И вообще, изыми-ка у него всю куртку.

При последних словах зам по опер плечом вытолкнул Ветрова из комнаты и добавил ему кое-что приватно.

Ветров заскочил за угол, высыпал щепотку зелья из изъятого коробочка и тщательно растер между ладонями. После этого состроил честные глаза и под пристальными взглядами понятых содрал с "наркодельца" его куртку и запечатал в пакет. Теперь можно быть спокойным. Экспертиза опровергнет все его бредни типа "это не мое".

Вздохнув, Кулинич подцепил за рукав понуро сидевшего Аверченко и повлек его в кабинет допрашивать. Насчет Рустама и Шамиля сведения оказались правильными. Действительно, то один, то другой привозили Антону партии товара. Знал он о них немного, но вполне достаточно, чтобы можно было установить их личности. По сведениям Антона, Рустам и Шамиль были студентами Московского института инженеров землеустройства.

На другой день Кулиничу пришлось ехать в этот институт, где он полчаса препирался с зав. учебной частью, пока смог получить списки студентов. Работы хватило до вечера, поскольку искомые ребята оказались бывшими студентами, но их дела опер все же нашел. Бачиев Рустам Умарович и Басаев Шамиль Саламбекович были отчислены в прошлом году за неуспеваемость.

— А где они сейчас живут, вы не знаете? — без особой надежды поинтересовался опер у начальника курса.

— Да откуда ж? Я их с тех пор и не видел.

— А с кем из студентов они дружили?

— А хрен его знает, — простодушно ответил начкурса. — Со мной они особо не откровенничали.

— Но все-таки, видели вы их с кем-то в компании?

— Кажется, они только со своими, грузинами водились. Видел пару раз стоят и разговаривают о чем-то не по-русски. Громко так, нахально. Может, и обругали тебя, а не поймешь.

Согласно сведениям из личных дел, по национальности Бачиев и Басаев являлись чеченцами, а вовсе не грузинами, но для администрации это, видимо, были несущественные нюансы.

Чеченцев в институте оказалось немало, но сразу обращаться к землякам с вопросами Кулинич не решился, ибо знал, что круговая порука у них сильна как нигде.

Валентинов, выслушав доклад, установил местонахождение подозреваемого эвристически:

— Раз отчислен, значит в их общаге живет. Слыхал я про это чеченское гнездо у Курвского вокзала. Собирай завтра группу и отправляйся на задержание. С прокурором проблем не будет.

Проблемы возникли не с прокурором, который действительно легко завизировал постановление, а с группой. Отдавая распоряжение, начальник отделения забыл, что на завтра уже раздал задания всем сотрудникам.

В общежитие землеустроителей Кулинич смог прихватить с собой только Муравьева. Закрепленная за розыском машина, как водится, сломалась, и им пришлось тащиться на автобусе. Однако неторопливая доставка имела и свои преимущества — за две остановки до общежития опера увидели вывеску: "219 отделение милиции".

— Я сейчас забегу к местным, — предложил Муравьев, — может, они чего-нибудь знают.

Ждать ответа было некогда, и он торопливо выскочил из автобуса. В общежитие Кулинич явился один.

Против ожидания, отыскать в большом здании непрописанного человека оказалось совсем легко. Комнату Бачиева указал первый же встречный кавказец. Лишь когда Кулинич уже направился в указанном направлении, абориген с запозданием поинтересовался:

— А зачем он тебе?

— Бизнес, — туманно бросил Кулинич. Впрочем, кавказец удовлетворился этим ответом.

В комнате, как и следовало ожидать, обнаружилось человек десять уже подогретых чеченцев. Интуиция подсказывала оперу, что милицейское удостоверение здесь вряд ли сможет добавить ему популярности.

В памяти тут же всплыло давешнее задержание в одной из общаг на проспекте Вернадского. Там тоже потребовалось выдернуть из комнаты одного кавказца, причем подозреваемого даже не в убийстве, как тут, а только в развратных действиях. Кулинич тогда был вдвоем с местным участковым. Не успели они еще произнести заветное "Пройдемте, гражданин", а в коридоре уже собралось десятка полтора кавказцев, не считая сочувствующих зрителей других национальностей. С ужасом вспоминались даже не полученные синяки и не беседа в прокуратуре, а последствия статьи появившейся вскоре после этого в известной газете "Масонские новости". В заметке с громким названием "ОМОН терроризирует студентов" с мазохистским смакованием расписывалось, как милиция врывалась в комнаты, как невинных студентов выволакивали в коридор и избивали ногами и дубинками, при этом самому Кулиничу отвели роль командующего карательной акцией. Фактически же по полу валяли именно их с участковым, но знакомого журналиста у них не оказалось.

Сейчас, похоже, история была склонна повториться.

Но службу следовало исполнять. Кулинич решительно шагнул в комнату.

— Слушай, брат, ты тут чего хочешь? — уже повернулся к нему один из чеченцев.

Опер вздохнул, достал из кармана гранату и выдернул чеку.

— Вы все ложитесь на пол!

Чеченцы поспешно легли.

— А ты, брат, сейчас пойдешь со мной! — Кулинич сгреб Бачиева за воротник и вывел в коридор. Здесь он аккуратно прикрыл дверь, не забыв вложить в щель гранату. При открывании граната обязана была рвануть, и Бачиев что-то тревожно крикнул по-чеченски.

Не слушая ответа из-за двери, Кулинич зло ткнул чеченца стволом в бок и повлек его к лестнице. Оставленная им в двери зажигалка была подарком к прошлому дню рождения, отлично служила уже почти год, и он был огорчен потерей.

Когда они спустились на первый этаж, сверху послышались грозные крики, и на лестницу высыпала толпа аборигенов. Возможно, они хотели вернуть ему зажигалку, но у некоторых в руках что-то подозрительно поблескивало. Бачиев рванулся, но Кулинич изо всех сил потащил его ко входной двери. Едва опер приладился открыть дверь пинком, как она распахнулась сама, и в вестибюль ввалился здоровенный сержант в бронежилете и с автоматом в руке. За ним следовало еще человек десять — похоже, весь личный состав двести девятнадцатого отправился на прогулку. Замыкал колонну Муравьев.