Второстепенный (СИ) - Потапов Андрей Страница 12

Негабаритный груз представлял из себя две крытые брезентом стальные конструкции. Наши со старпомом попытки сфотографировать их вылились в смазанные фотографии, которые впору было передать редакции Рен-ТВ, с жадностью накинвушейся бы на громкий сюжет о призраке Шаолиньского монаха, разгуливающем по морскому берегу в поисках затонувшего корабля, так и не доставившего возлюбленную по назначению.

В сопровождении бригады прорабов мы чувствовали себя неуютно, будто естественное желание удостовериться, что дорогой товар не поврежден, выглядело чем-то смешным. Улыбающиеся обладатели сползающих на лоб касок рассматривали чертежи, громко обсуждая почти гениальный план крепления загадочных конструкций.

– У нас все просчитано, – заверил самый широкий из дипломированной делегации. – Вы будете довольны.

– Да? – с сомнением уточнил Максим, на что китаец улыбнулся еще шире.

Опустив груз в недра гудящего эхом трюма, работники проникли внутрь. На удобной подстилке из контейнеров высилась куча крепежных оранжевых лент, дощечек всевозможных размеров и закручивающихся скоб. Началась высокоорганизованная инженерная операция под чутким присмотром широких прорабов и невыспавшихся нас с Максимом.

– Самое главное – проверить скобы, – поучал меня старпом. – В плане указана общая масса 55 тонн. Делим на 12 крепежей, и получаем, что каждый должен выдерживать около пяти тысяч кило. А теперь смотрим на гравировку.

Максим присел на колени. Согнулся в три с половиной погибели. Просунул руку с фотоаппаратом ближе к скобе. Щелкнул. Поднялся. Поправил очки на раскрасневшемся от досады лице.

– Написано 1,2.

– Да ладно, – изумился я. – И что делать?

– Говорить, – устало ответил старпом.

Определив самого главного из рабочих по характерному начальственному ничегонеделанию, Максим обратился к нему самым вкрадчивым голосом, на который был способен:

– Мистер, у нас проблема.

Китаец осмотрел старпома с ног до головы, пощелкал мыслительными суставами и, придя к выводу, что можно, ответил:

– А?

– Вы неправильные скобы поставили, – продолжил Максим, пустившись в подробные объяснения математических изысканий, перемежающиеся с демонстрацией фотографии, доподлинно указывающей на серьезные проблемы с делением у великой азиатской цивилизации. Повторив несколько раз одно и то же, Максим выдохнул в ожидании ответа.

И был тот ответ предельно ясным:

– Нет!

Тяжело смотреть на человека, все усилия которого разбиваются о бронированный чан с испорченным пловом вместо мозгов. Глаза Максима приняли обреченное выражение, а из ушей уже был готов повалить дым, но он себя сдержал:

– Как нет? Вот калькулятор, вот я делю 55 на 12 и получаю 4,58. Скобы нужны по пятерочке, а не то, что вы нам подсунули. Андерстенд, май френд?

Узкие щелочки для глаз еще больше сузились, выдавая крайнюю сосредоточенность слушателя, в недрах трахеи связки колебаниями родили звуки голоса, оформившиеся в новое:

– Нет!

Следующие три попытки объяснить китайцу суть проблемы выдолбили небольшое отверстие в плотине непонимания, и на иссушенную летним восточным солнцем землю пролилась первая струя здравого смысла. Китайцы засуетились, полезли в местный аналог Google и принялись искать характеристики скобы по серийному номеру. Только увидев заветное число 1,2 на дисплее, рабочие поверили в реальность своего прокола и принялись снимать крепежи. Целый час ушел на доставку правильной модели заветного устройства с болтом, и наконец, груз получил, чего заслуживал: внимание.

– Да, конечно, – заверил меня вахтенный механик на вопрос, заведется ли машина для отхода из порта.

– Никуда мы не поедем, – сказал капитан. – Что там напридумывали инженеры, не знаю, но движка нет, нас потащат пять буксиров.

– Офф-хайр, – заметил второй помощник.

– Все верно, потеря фрахта, – подтвердил капитан.

Жизнь становилась все интересней и интересней.

Глава 10

– Что прикажете говорить родителям? – последовал строгий вопрос, как только лязгнула дверь камеры. – Есть идеи?

Взрослая на вид девушка в цветочном платье стояла посреди заплесневелого помещения, уперев руки в бока. Ее непроницаемое лицо всегда пугало близнецов: только по этому выражению они понимали, что натворили дел. В этот раз Латис была еще непроницаемее обычного, а значит, стоило ждать настоящей бури.

– Он первый начал! – заносчиво выпалил Бадис, скрывая мандраж за излишней бравадой.

– А он дразнился вчера! – парировал совершенно такой же Гадис.

– Какая разница, кто первый? – их сестра говорила нарочито громко, зная, какой эффект это оказывает на шалопаев. – Вы бы лучше думали, за какие шиши нам выбраться отсюда.

Латис хорошо удавалось маскировать свое бешенство, хотя стоило это больших усилий.

Проказники-близнецы почти с самого рождения доставляли ей сплошные неприятности: то подерутся до синяков (а родители тут же состроят недовольные физиономии и говорят: «Как ты недоглядела?»), то порежут новое платье, то Гадис напортачит с магией и превратит очередного ухажера в ручную мартышку.

О, сколько молодых перспективных пейтеромцев пали жертвами волшебника-недоучки! Теперь к Латис боится подойти даже самый искусный чародей, принявший Гадиса в ряды гильдии, чтобы завоевать сердце юной продавщицы. До сих пор девушка иногда плачет в подушку по ночам, вспоминая, как могущественный волшебник, председатель Ложи Мудрецов и заместитель Повелителя Стихий, отказал ей в самой вежливой форме, ссылаясь на то, что даже слабая магия, будучи бесконтрольной, представляет для него угрозу. Ножки его тряслись, а губки дрожали, и сердце юной Латис кровью обливалось от желания приголубить чародея, но так бы она предала саму себя.

Сейчас же проказы пубертатных близнецов достигли пика: они угодили в тюрьму. Как их сестра оставалось внешне выдержанной, не знал никто, даже она сама.

– Далась тебе эта балалайка, – продолжала девушка отчитывать Гадиса. – Ну чем она мешала, скажи?

– Вообще-то, кифара, – вставил свои пять копеек Бадис.

– Погоди, до тебя я еще доберусь, – ответила Латис. – Тоже мне, бойцовый петух нашелся.

– А чего он по ночам играет? Я спать хочу, а не слушать его бренчание, – справедливо заметил Гадис.

– Попросил бы его по-человечески, – парировала сестра. – Ты же не звереныш, разговаривать поди умеешь.

– А я просил, – возмутился Гадис, – а он ни в какую.

– За то, что Бадис натворил, он еще получит, но ты должен быть умнее, – ответила Латис. – Тебя разве не учили, как предотвращать конфликт в зародыше?

– По бутербродной модели? – поморщился Гадис. – Это же бред какой-то.

– Ничего не бред, – надулась Латис. – Это азы в любой гильдии.

Теоретический курс хороших манер рассматривал несколько способов избежания конфликтной ситуации. Самым популярным считался названный, по мнению воспитанников соседствующих учреждений, каким-то гастрономически зависимым проходимцем.

Требовалось всего-то высказать свое недовольство в трех частях так, чтобы не задеть оппонента, накормив его, фигурально выражаясь, вкусной стряпней.

Первый этап – похвала. Как бы мерзко ни было это говорить, нужно преодолеть себя и выдавить хиленький комплимент в адрес обидчика. Так сказать, нижний оборот хлебушка.

Следом идет начинка: предельно тактичные соображения, в чем ненавистный вам человек неправ. Здесь можно было бы оторваться, но правила хорошего тона запрещали скатываться к обвинительным речам.

И третий этап – очередная лесть. Верхний оборот хлебушка, позволявший, в теории, проглотить гвозди посередине.

Латис свято верила в эту модель, но, почему-то, при всей своей непроницаемости и вкрадчивости, не могла воспитать братьев.

– Ну хорошо, – сдался Гадис и обратился к близнецу: – Ты очень красиво играешь, но вчера ты меня так сильно подставил, что я был вынужден применить санкции к твоему прекрасному инструменту.