Выход в свет. Внешние связи (СИ) - Хол Блэки Страница 5

Раздался дружный смех. Мэл, застыдившийся, что его увидели общающимся с бесцветной особой, кивнул в сторону, призывая отойти к зеркалу и не позорить в открытую.

— Техничка заставила убирать твои недоедки. Чего ухмыляешься? При возврате долга мы об этом не договаривались, так что я вправе разорвать соглашение, — сказала сварливо.

Мелёшин напрягся.

— Забылся, с кем не бывает? Взамен отнесу твой поднос, и будем квиты.

Забылся он! Наверняка придумал пакость, но в чем она состояла, я не сумела разгадать навскидку.

— Хорошо. Взамен отнесешь мой поднос к мойке! — пригрозила запальчиво.

Мэл пожал плечами:

— Без проблем. Завтра и уладим.

— Как завтра? — растерялась я. — Завтра не получится.

— А когда получится? — поинтересовался вкрадчиво Мелёшин.

Я почесала нос.

— Ну-у… На следующей неделе!

— Поторопись, Папена, а то у меня мозг маленький, и для памяти места не хватает, так что могу забыть, — сказал Мэл и повернулся, чтобы влиться в серьезную мужскую среду.

Я хотела сказать колкость вдогонку и уже открыла рот, но слова увязли в горле. Это заработали миндалины в височных долях, мгновенно нагоняя на меня ураган отрицательных эмоций: испуг от собственной смелости, отпустившей с привязи язык, ужас и растерянность при воспоминании об устроенном свинарнике в оранжереях, а еще… тянущую горечь от предстоящих веселых каникул Мелёшина в компании его блондинки.

Прокравшись к архиву, я протиснулась в дверь бочком, стараясь, чтобы пакет не шуршал. Архивариус не заметил моего появления, увлеченный тихим разговором с худеньким светловолосым пареньком.

Теперь быстренько затолкаем пакет между ближайших кадок с пышно облиственными пальмами. Что ж, омертвелая моя надежда, проверим, насколько благоприятен местный климат для здоровья растений.

— Добрый день, — сказала преувеличенно громко и двинулась навстречу начальнику. Он неожиданно резво вскочил, словно его поймали с поличным.

— Вам пора, — обратился строго к пареньку. — Первокурсникам не разрешается посещать архив.

Юноша согласно кивнул и направился к выходу. По пути он остановился рядом со мной и протянул ладонь для рукопожатия:

— Привет! Я Ирадий, но для тебя Радик.

Парнишка был очень худ и тонок телом, как соломинка, имел большую голову на тонкой шейке с коротким ершиком светлых волос и одинаковый со мной рост. Ирадий улыбнулся лучезарно и светло, и я не смогла не ответить улыбкой.

— Эва, — представилась и пожала прохладные пальцы.

Что ни говори, а потрясающее начало года: с утра — море знакомств.

— Вибрирует, — сказал юноша, сделав таинственное лицо. У меня зародилось подозрение, что он не от мира сего.

— Что вибрирует?

— Твое имя. Э-ва, — пояснил он как само собой разумеющееся.

— А-а, — кивнула я с понимающим видом.

— Ирадий, вам пора! — окрикнул парнишку архивариус, но закашлялся, надорвав связки, и поэтому направился выдворять пацана вручную.

— Пока, — попрощался Ирадий с теплой улыбкой и ушел.

— Не обращайте на него внимания, — начал оправдываться Швабель Иоганнович. — Мальчишка учится первый год и ошалел от счастья.

— Ничего страшного, — заверила я. — Очень милый мальчик.

Начальник опять усадил меня за бесконечное переписывание бесконечных карточек. Сам же, время от времени мелькая вглубь архива и обратно, бросал на меня косые взгляды, а потом не выдержал:

— Если первокурсник говорил дерзко или неуместно, предупредите меня.

— Ну, что вы, — отвлеклась я от очередной карточки и почесала пером за ухом. — Ирадий вежливый и приветливый студент.

Архивариус посмотрел с недоверием, словно был твердо уверен в переменчивости моего мнения.

— Если вам показалось, что у мальчишки отсутствует воспитание и нет манер, скажите, — затянул прежнюю песню.

Дался ему головастый пацан. Я почти забыла о парнишке, так ведь без конца напоминают.

На чем мы остановились? Ага, на строчке: "…не включенных в реестр производителей вис-измененных предметов".

Выведя каллиграфическим почерком фразу, я порадовалась, что все-таки есть толк в переписывании бесконечного количества карточек, и перечитала то, что написалось по-новому:

"Сборник кадастров. Обновляемый, пополняемый. Периодичность выхода один раз в год.

Редакция: Первый департамент.

Гриф секретности: "с", секретно.

Содержание: перечень лиц, не включенных в реестр производителей вис-измененных предметов".

Красиво получилось — отступы слева и справа одинаковые, интервал между строчками выдержан, красная строка тоже идеальная.

А потом сообразила, медленно и со скрипом.

Я смогу прочитать о лицах, ваяющих контрабандные раритеты, здесь, в архиве. Стоит лишь добраться до тонкой перегородки, отыскать стеллаж с литерой 122-Л и архивное пополняемое дело ПД-ПР.

Но для этого нужно избавиться от архивариуса.

1.3

Однако от начальника оказалось не так-то просто избавиться. Во время работы он не отлучался из помещения и покидал зону видимости лишь для того, чтобы выдать какой-нибудь архивный сборник невесть откуда набежавшим студентам.

Поскольку свободных мест катастрофически не хватало, архивариус перебазировал меня за служебный стол у перегородки. Я вытягивала шею в сторону коридорчика, образованного стройными рядами стеллажей, и вглядывалась в манящую глубину. Где-то там, в ожидании читателей, прозябало архивное пополняемое дело ПД-ПР.

Мое рабочее время истекло, но я не торопилась. Между делом попросила у Штусса подшивку научно-популярного журнала "Висорика в быту" за последнее десятилетие, чтобы сделать выборку к исследовательской работе по предмету Лютеция Яворовича, и периодически косила одним глазом в сторону отгороженной части архива. В результате набралось достаточно информации, ни на шаг не приблизившей меня к стеллажу с литерой 122-Л.

По дороге на дополнительное занятие по теории символистики я раздумывала над тем, что, собственно, ожидала увидеть в желанном и недоступном для меня деле ПД-ПР. Конечно же, там не будет имен, адресов и рекомендаций, как быстрее и удобнее найти того или иного мастера. Тупик, всюду тупик.

Занятие прошло в расстроенных чувствах. Я слушала вполуха и отвечала на вопросы, но вроде бы неплохо, потому что Альрик не хмурился и не смотрел строго. Когда с основными конфигурациями символов и рун было покончено, учеба продолжилась в общежитии.

Чайник засвистел, когда в пищеблоке появился Капа в домашних спортивных штанах и футболке. Живем за стенкой, а видимся раз в сто лет, — подумалось грустно.

— Привет. С прошедшим, — поздравила я парня.

— Привет. С наступившим, — ответил он и поставил свой чайник кипятиться.

Капа изменился. Сейчас он выглядел старше своего возраста, с вертикальной морщинкой, залегшей между бровей, и серьезным взглядом.

— Не видела тебя на празднике. Было весело.

— Я к отцу ездил, а по дороге завернул к Симону.

Почувствовав укол зависти, я отвернулась к окну. Хорошо, что парень вовремя понял ценность родственных связей, хотя пришел к осознанию через болезнь отца и тяжелые ожоги брата.

— Как Сима?

— Ругается, что из-за меня завалит сессию.

— Ругается — это хорошо. Значит, идет на поправку.

Капа вытащил из холодильника кусок засохшего батона, понюхал его и принялся пилить ножом.

— Хочешь чаю с сахаром? — предложила я. — У меня осталось полплитки.

— Похоже, мы питаемся одним и тем же, — сказал Капа и пояснил: — Теперь все деньги у нас идут на лечение Симона, а я сижу на социальной стипендии. Могло быть и хуже, поэтому не жалуюсь.

Я похлопала парня по руке:

— Выкарабкаемся. Будем живы — не помрем.

— Ага. Дашь списать расписание экзаменов?

Я принесла Капе тетрадку и заварила себе чаю, между делом заняв стол в швабровке конспектами и тетрадями. В сумке обнаружились завалявшаяся ахтулярия и брошюра, взятая у Стопятнадцатого. Сочный плод употребился внутрь, а бесполезная книжка полетела обратно. Завтра верну её хозяину.