Ольга Виноградова - Непристойное предложение Страница 68

– Фэй, хватит зудеть. Голова уже от тебя болит. Что бы там ни творилось, мы этого не узнаем, пока не вернемся. Давай действовать по намеченному плану, а там видно будет. – Папарацци снял со лба охапку асфоделей, прополоскал в воде и вернул на лоб.

– Вот и я о том же! – продолжала злобствовать я. Огонь праведного гнева в душе так просто не погасить. Все мое существо жаждало возмездия и справедливости. – Где Харон шляется? Сколько можно ждать? – Я подобрала камень на берегу и с размаха зашвырнула его в воду.

Спустя минуту из-за поворота реки выплыла современная яхта. На палубе громыхала музыка, под которую танцевали три речные нимфы, а у штурвала в капитанской кепке набекрень стоял мой друг детства собственной персоной и попыхивал трубкой. Яхта пришвартовалась к деревянному пирсу, парень спустил трап и махнул мне рукой.

– Это что? – спросил Райвелин, выпучив глаза.

– Яхту никогда не видел? – бросила я через плечо, поднимаясь по трапу на палубу.

– А он разве не должен на утлой лодке перевозить души, орудуя багром? – Журналист осторожно шагал следом, словно боялся, что судно развалится от его прикосновений.

– Лин, на дворе цивилизация плодоносит. С какого перепуга здесь технических новшеств чураться должны? Души давно автоматический паром перевозит. За переправой Харон средний следит, а младшенький, балбес, все ерундой страдает…

– Часа умиротворения тебе, Фэй, – прогудел детинушка и сжал меня в медвежьих объятиях.

– Отпусти, задушишь же! – прохрипела я, отбрыкиваясь от дружеских поцелуев. – Отстань, волчара речной, от тебя табаком за километр несет.

– Погодите, но легенды говорят…

– На то они и легенды, – подмигнул Райвелину Харон. – Если все будут знать о местных возможностях, мы с потоком желающих не справимся, а нам здесь лишние рты не нужны. Загадят все, и прощай красота неописуемая! Отели построят, пляжи откроют, и… до свидания покой и тишина.

– Ты последний, кто будет сожалеть об этом, – беззлобно проворчала я. Все-таки трудно сердиться на старого друга, с которым мы вместе Нумедийского льва за хвост таскали и Стимфалийских птиц сачком ловили, и ежей Аиду на трон подкладывали.

– Ты в гости или по делу? – поинтересовался Харон, отдав распоряжение нимфам приготовить лимонад. В подземном царстве царило вечное лето, и температура приближалась к тридцати градусам тепла.

– По делу. Отвези меня к пустыне, а дальше я сама доберусь, – махнула я рукой в сторону севера.

– Стоп машина. Задний ход… Ты никак на Олимп собралась? – Друг прищурил глаза и сложил на груди руки. Внимательно осмотрел меня и выпалил: – Фэй, ты с дуба рухнула? Ты зачем умерла? Если Персефона узнает, она меня в бассейне с крокодилами плавать заставит… Она же… Нет, я тебя могу только по одному адресу отвезти, а дальше между собой как хотите разбирайтесь!

– Перестань орать, будто дитя малое, мамкой не кормленное, и на секунду раскинь мозгами, – поморщилась я.

За несколько лет отсутствия мой друг значительно изменился: куда делась его бесшабашная храбрость? Видимо, пала мучительной смертью в боях с сытой спокойной жизнью.

– Если ты меня к Персефоне отвезешь, то она точно обо всем узнает, а так я быстренько туда-обратно смотаюсь, и все будет в порядке…

– Ну не знаю… – все еще сомневаясь, протянул Харон. – Чувствую, неспроста ты это путешествие затеяла… Давай, подруга, рассказывай, что у тебя случилось? Буду хоть знать, за что огреб неприятностей по первое число.

– Да рассказывать особо нечего, – встрял освоившийся с обстоятельствами Райвелин. – Из-за нее император Света с королем Тьмы сцепились… Наверху такое светопреставление творится…

– Заткнись! – перебила я папарацци. Посмотрела на ошеломленное лицо приятеля и понуро опустила руки. – В общем и целом он прав, но я совершенно не виновата.

Журналист хмыкнул, Харон почесал затылок и нахмурил брови.

– Уговорила, но если что… Я буду утверждать, что меня силой заставили, связали и…

– И штурвал в зубы сунули! – закончила я за друга.

– Вот-вот, именно так все и было. Они подтвердят. – Нимфы согласно кивнули.

Я страдальчески закатила глаза и присела на скамью у бортика яхты. Разговор с Хароном вымотал меня до предела, а ведь это только начало длительной и очень не простой дороги. Нервы не в порядке, попутчик на хвосте висит, опасность за каждым углом с тесаком в руке поджидает, а я женщина – существо слабое, хрупкое, к войне не предрасположенное. Поплакать, что ли? Может быть, на душе легче станет…

В то время когда я анализировала свои эмоции, Райвелин с восторгом наблюдал за красотами Аидова царства. Мы проплыли мимо заросшей асфоделями равнины, и вскоре пейзаж на берегу изменился – появился широкий каньон. За бортом яхты вздымались величественные горы, покрытые вековыми соснами. Кое-где прямо из отвесных скал стекала вода, пробив себе извилистую дорогу в горной породе. Весело пели птицы невиданной красы и неизвестного вида, в кристально чистой воде блестящие зубастые рыбки охотились друг на друга. Идиллия… Один маленький факт мешал наслаждаться ею – собственная недавняя смерть.

Примерно через два часа хода Харон высадил нас на песчаном берегу. Буквально в двух шагах, за узким перевалом, начиналась пустыня. Нам предстояло пересечь ее и желательно не наткнуться на блуждающие Пески Уныния. Дедушка туда особо любознательных ссылает, дабы они несколько поумерили свой исследовательский пыл. Пара месяцев в Песках – и существу прямая дорога через Лету на перерождение, а мне туда не надо. Пока я расти буду и окружающий мир познавать, два интригана наверху убить друг друга успеют. А мне лично им обоим головы отчекрыжить хочется за все хорошее.

Первые признаки пакости, в которую мы вляпались, я ощутила довольно скоро. На плечи навалилась неимоверная усталость, ноги начали подкашиваться, в душе воцарилось плаксиво-страдальческое настроение. Я почувствовала себя несчастной, одинокой и никому не нужной. Плетущийся рядом папарацци портил однообразный пейзаж своим унылым лицом.

– Иди один. Брось меня здесь. Не хочу быть тебе обузой. – Я упала на колени носом в песок. Остальные части тела укладываться в правильной последовательности не желали, поэтому журналист удостоился чести лицезреть мою вздернутую вверх попу.

– Нет. Это я обуза. Это меня надо здесь бросить. И закопать. – Райвелин лег рядом и принялся усердно закапываться.

– Ты – герой, а я слабое никчемное существо. Я даже закопаться не могу. – Мое тело наконец-то грохнулось на бок. В таком положении разговаривать гораздо удобнее – песок в рот меньше набивается.

– Не наговаривай на себя. Я был свидетелем героических поступков с твоей стороны. Ты всех спасала, и не один раз. Даже меня спасла, когда в первый день знакомства мы из окна вываливались. Хотя я тебя не просил… Дала бы ты мне тогда умереть спокойно, я бы сейчас не мучился. Так что вставай и быстро нас спасай… – Парень закопался уже наполовину и сейчас сгребал песок под голову, чтобы удобнее было лежать.

– Кто из нас двоих мужчина?! – возмутилась я. Спасать его… Вот еще глупости! – Ноги в руки, и побежал за подмогой!

– Слышишь, ты, курица-гриль, сейчас пинка дам, и быстренько полетишь за водичкой и зонтиком от солнца. Я – мужчина, и мне виднее, кто и куда бежать должен! – разозлился папарацци.

– Сам ты… Индюк ощипанный! – Я встала, сгребла песок и швырнула его в лицо журналисту.

Он ответил мне тем же. Завязалась нешуточная борьба, в пылу которой он порвал мою одежду и оставил синяки на плечах, а я расцарапала ему наглую физиономию и основательно пожевала ухо. Он, пыхтя словно паровоз, сумел повалить меня на песок, прижал всем телом и начал подбираться к шее, когда меня осенило:

– Неужто отпустило?!

Парень прислушался к своим ощущениям, слез с меня и выпалил:

– Бежим от греха подальше… – И бросился по направлению к зеленеющей полоске леса на горизонте.

Я подскочила, догнала вредного папарацци, на ходу отвесила пинка и обозвала никчемным бумагомарателем и графоманом. Тот понял идею и не поскупился на обзывательства. Я была и кривокрылая фея, и летающая неприятность массового поражения, и клумба на кривых подпорках, и цветочек тупенький. Жаль, моя фантазия ограничилась микрофоном на ножках.

Возле леса я перешла на серьезный тон и предупредила Райвелина о следующем испытании. В Лесу Забвения самое главное повторять громко и вслух свое имя, иначе полностью забудешь свою жизнь. В отличие от купания в Лете, эффект обратим, едва пересечешь границу Леса, но ее достичь надо прежде чем в поросший мхом пень с глазами превратишься и в твоей голове дятлы дупло продолбят. Не снижая скорости, мы рванули напрямую через бурелом, ежесекундно во всю мощь легких выкрикивая:

– Фейерия…

– Райвелин…

На ходу перескочили через медведя, лениво жующего землянику. Распугали семейство зайцев – они ломанулись в обратном направлении и едва не затоптали напуганного до икоты медведя. Удачно вписались в стадо оленей. Вожак аж затормозил и на задние ноги присел, когда мы его обогнали. Пробежались по спинам волков, подкарауливающих упомянутых оленей. Снесли бурелом, освободились от налипшей на лицо паутины с разгневанными пауками и их обрадованным отсрочкой обедом. Подняли в небо стаю ворон, за что были несправедливо обкарканы и награждены бомбардировкой… не совсем приятной консистенции…