Энди Макнаб - До наступления темноты Страница 10

– А они какого возраста?

– Относительно старших не знаю, а вот младший его сын только что поступил в университет. Выбрал хорошую специализацию – охрана окружающей среды, это сейчас в моде. Думаю, остальные дети работают в компании Чарли.

Похоже, у Аарона были свои соображения об этом китайце.

– Странно, но люди вроде него тратят всю свою жизнь, рискуя, мошенничая, грабя, чтобы получить то, что им нужно. А потом, разбогатев, пытаются сохранить все, что сами же и разрушали, хотя внутренне нисколько не меняются. Совершенно как викинги, вам не кажется, Ник?

– Он что же, политикан?

– Нет, да ему это и не нужно – большинство политиков и так у него в кармане. Его предки поселились здесь, когда в девятьсот четвертом началось строительство канала, и стали продавать рабочим опиум, чтобы тем жилось веселее. Он так или иначе имеет долю во всем, от строительства до «импорта-экспорта», – Аарон жестом подчеркнул кавычки. – Ну, знаете, сохранение семейной традиции – кокаин, героин, поставки оружия КРА или любому, у кого есть деньги. Чарли один из немногих, кто рад уходу американцев. Без них ему стало значительно легче работать. Здесь много говорили о том, как он распял в Колумбии шестнадцать человек. Чарли заключил с ними сделку на поставки кокаина, а они попытались его кинуть. Ну так он и прибил их всех гвоздями к стене на центральной площади города.

Справа показался забор из стальной сетки.

– А вот здесь находится, – Аарон снова поправился, – находился Форт-Клейтон.

Тут тоже царило запустение.

– Ник, вы не будете против, если мы остановимся и выпьем кока-колы? Меня что-то жажда замучила.

– Далеко еще до дома Чарли?

– От места, где продают кока-колу, километров десять.

Мы проехали еще с полкилометра по шоссе, потом свернули на дорогу поуже. Далеко впереди я различил возвышающиеся надстройки контейнеровоза, причудливо рисовавшиеся на фоне неба.

– Вот туда мы и направляемся, к шлюзам Мирафлорес, – сказал Аарон. – Теперь это единственное место в округе, где можно выпить. Каждый, кто проезжает здесь, заворачивает туда. Это что-то вроде водопоя в пустыне.

Когда мы одолели ведущий к шлюзам подъем, перед нами открылась картина, заставившая меня погадать – уж не Клинтон ли прикатил сюда с визитом. Все вокруг было забито машинами и людьми. Несколько ярко раскрашенных автобусов доставили совершенно американский на вид духовой оркестр и марширующих девушек с жезлами. Мужчины в красных кителях, белых брюках и шляпах с перьями дули в тромбоны, а девушки – в красных трико и белых сапожках до колен – крутили перед собой хромированные палочки с лентами.

– Эхе-хе, – вздохнул Аарон. – А я-то думал, он только в субботу придет.

– Кто?

– «Окасо». Что означает «закат». Круизный лайнер, один из самых больших в мире. Две с лишним тысячи пассажиров. Ходит здесь уже много лет, из Сан-Диего в Карибское море.

Пока мы искали, где поставить машину, он вглядывался в закрепленные на сетчатой изгороди плакаты.

– Ну да, конечно, в субботу, рейс четырехсотый и последний. Большое событие. Телевидение, политики. А это, надо думать, генеральная репетиция.

Прямо за изгородью я наконец разглядел огромные бетонные шлюзы. В первый из них заходило пятипалубное судно длиной метров двести. Оно шло на собственных двигателях, но направлялось шестью короткими, толстыми локомотивчиками, которые ползли по рельсам – три с каждой стороны.

Аарон, нашедший наконец место для парковки, рассказывал с интонациями заправского гида:

– Через канал проходит четыре процента всей мировой торговли и четырнадцать процентов торговли США. Попасть из Панамского залива в Карибское море можно всего за восемь-десять часов. Не будь канала, судам пришлось бы тратить на этот путь минимум две недели.

Покивав с достаточно, как мне представлялось, благоговейным выражением, я наконец увидел, где мы получим нашу кока-колу. Посреди автостоянки врос в землю грузовик с прицепом-кафе. Вокруг под разноцветными зонтами были расставлены белые пластмассовые столики и стулья. Мы вылезли из машины. Жара была адская.

Аарон направился к одному из окон прицепа, чтобы занять место в очереди, состоявшей из туристов и людей в красных кителях.

Я укрылся под одним из зонтов и наблюдал, как судно медленно заходит в шлюз. На лужайке воздвигали обращенную лицом к шлюзу смотровую трибуну – в дополнение к стоявшей слева от нее постоянной. Суббота и впрямь обещала выдаться шумной.

Судно уже почти вошло в шлюз. На лужайку неторопливо выплыл духовой оркестр, и туристы, наблюдавшие за судном с постоянной трибуны, защелкали «никонами». Кое-кто из девушек, выстраиваясь в колонну, успевал еще и практиковаться со своими палочками, примеривать профессиональные улыбки, повиливать бедрами и поводить плечами.

Казалось, единственным, кто не обращал на них внимания, был стоявший неподалеку от меня белый мужчина в цветастой гавайской рубашке. Прислонясь к большому темно-синему джипу «джи-эм-си», он курил, глядя на судно, и обмахивал подолом рубашки живот. На животе у него был след от ожога величиной с пиццу.

Если не считать лобового, все прочие стекла автомобиля были затемнены специальной пленкой. Клеили ее явно вручную, на одном из задних окон пленка была отодрана, так что получился прозрачный треугольник.

Неожиданно мужчина, словно бы вспомнив, что забыл запереть дверь своего дома, запрыгнул в машину и уехал.

Аарон вернулся с четырьмя банками сока «минит мейд».

– Колы нет – всю выпили.

Мы сидели в тени, глядя, как медленно смыкаются ворота шлюза и его заполняет вода – сто миллионов тонн, по словам Аарона. Судно поднималось, а строители трибуны отложили инструменты и рассаживались, чтобы понаблюдать за репетицией девушек.

Но вот послышались звуки труб, барабанов, свистулек, оркестр заиграл быструю самбу, и девушки замаршировали. Десять минут спустя, когда уровни воды выравнялись, открылись передние ворота шлюза, и весь процесс начался заново. Жезлы взлетали в воздух, оркестр вышагивал взад-вперед по лужайке.

К кафе подъехал черный «лексус» с золотистого оттенка зеркальными стеклами. Стекла опустились, открыв нашим взглядам двух светлоглазых молодцов в рубашках с галстуками. Мужчина, сидевший впереди, мускулистый, загорелый, лет двадцати с небольшим, вылез из машины и, не обращая внимания на очередь, направился прямиком к окну прицепа. С поясного ремня его, мерцая, свисал маленький хромированный мобильник «нокиа», на правом бедре красовалась кобура. У меня все это никаких особых мыслей не вызвало, – в конце концов, мы же в Центральной Америке. Я просто откинул голову назад, вливая в себя последние капли сока.

Когда двадцатилетний вернулся с напитками к «лексусу», из машины послышался молодой, явно американский голос:

– Привет!

Аарон обернулся, лицо его расплылось в улыбке. Он помахал рукой:

– Привет, Майкл. Как вы? Как отдохнули?

Я тоже обернулся. Улыбавшееся лицо я узнал мгновенно. Вот это уж ни к чему, решительно ни к чему. Я уставился в землю, вслушиваясь и делая вид, что совершенно спокоен.

Юноша протянул Аарону руку, но глаза его не отрывались от девушек.

– Простите, из машины выйти не могу – отец велел все время оставаться с Робертом и Россом. Вот, услышал, что тут сегодня творится, и решил заехать, полюбоваться на девушек.

Двое телохранителей не отвлекались ни на девушек, ни на забористую латиноамериканскую музыку. Они прихлебывали из банок, и лица их, скрытые темными очками, оставались совершенно бесстрастными.

Майкл возбужденно тараторил, и что-то из сказанного им заставило Аарона удивленно поднять брови.

– В Англии?

– Да, только вчера вернулись. Там была бомба. Убиты несколько террористов. Мы с отцом были совсем рядом, в здании Парламента.

Пока Майкл открывал свою банку, Аарон удивленно повернулся ко мне:

– Вы об этом слышали, Ник? – Он кивком головы указал на меня мишени. – Ник – он из Англии.

Черт, черт, Аарон, нет!

Майкл взглянул на меня и улыбнулся, показав превосходные белые зубы. Телохранители тоже повернулись, чтобы окинуть меня внимательными взглядами. Худо дело.

Я улыбался, разглядывая свою мишень. У него были короткие, блестящие черные волосы, расчесанные на косой пробор, глаза и нос казались почти европейскими. Гладкая, чистая кожа была темнее, чем у большинства китайцев.

Аарон, сообразив, что он наделал, залепетал:

– Ник попросил подбросить его сюда из города, хотел посмотреть на шлюзы – ну, знаете, и на этих пташек полюбоваться…

Майкл, похоже ничуть не встревоженный, кивнул. Я отвернулся и стал смотреть на судно.

Поболтав минуту-другую об университетских делах, Майкл кивнул телохранителям, протянул руку Аарону и еще раз напоследок взглянул на девушек.