Чингиз Абдуллаев - Поцелуй феи Страница 10

Телохранители стояли, немного расслабившись. Ничего вроде не предвещало беды. Хозяин должен был сесть в свой «шестисотый» «Мерседес». За ним обычно ехали два джипа с охраной. Кавказец достал телефон — очевидно, ему кто-то позвонил, отсюда не было слышно. Она продолжала плакать, глядя на стоявшую перед ней такую удобную мишень. Ребенка наконец унесли в дом.

«Я буду гореть в аду», — подумала она о себе, и что-то дрогнуло в ее душе.

— Я буду гореть в аду, — повторила она вслух, поднимая винтовку.

Охранники уже двинулись к своим машинам, впрочем, двое поджидали, когда хозяин сядет в свой «Мерседес». Тот убрал телефон, чему-то улыбнулся и шагнул к машине. И тогда она, опасаясь, что сейчас он скроется в черном чреве огромного автомобиля, быстро, как на соревнованиях, вскинула винтовку и сделала два прицельных выстрела. В сердце и в голову. Чисто машинально. Два точных смертельных выстрела. Телефон отлетел в сторону. Кавказец рухнул на землю. Охранники выхватили свои пистолеты. Дальше все происходило, словно внезапно некий небесный режиссер замедлил вращение пленки.

Из дома выскочил мальчик, сын убитого. Он с перекошенным от ужаса и плача лицом бежал к отцу. Охранники уже стреляли в ее сторону, двое бежали к дому, где она пряталась, а она, все еще не понимая, ка-ким образом сумела сделать два точных выстрела, замерла, глядя на бившегося в истерике ребенка. Кто-то перехватил мальчика, не давая ему подбежать к отцу. Ребенок вырывался изо всех сил.

Она закрыла глаза. Теперь она знала, что такое ад. Чувствуя, как останавливается дыхание, она попыталась пойти, с ужасом заметив, что ноги отказываются ей повиноваться. Телохранители убитого уже были совсем близко. Многие видели, откуда именно раздались выстрелы. Она заставила себя подняться и оторвать взгляд от лица ребенка, который по-прежнему вырывался из рук державшего его телохранителя.

Внизу загрохотали шаги вбежавших в подъезд людей. Она наконец бросила винтовку и отвела глаза от страшной картины, развернувшейся перед ее взором. И бросилась вниз. Уже в подъезде она столкнулась с телохранителями. Они толкнули ее в сторону и, не обращая на женщину никакого внимания, побежали наверх. Им и в голову не могло прийти, что точную прицельную стрельбу вела эта невысокая женщина. А она вышла из подъезда и, шатаясь, побрела к автобусной остановке.

За деньгами она не поехала, но пунктуальный Аркадий прислал ей домой новую сумку. Два дня она сидела на кухне, ни к чему не притрагиваясь. Юрий, напуганный ее поведением, и не пытался узнать, что именно произошло. Он уже понимал, что ее работа приносит им не только деньги, но и непонятное оцепенение, которое нападало на его жену внезапно и без всяких видимых причин. Еще три дня она молилась в церкви, пытаясь стереть из памяти картину страданий ребенка.

А потом рана затянулась, как, впрочем, затягиваются и более чудовищные и более болезненные раны. И еще через неделю она все-таки внесла деньги за новую квартиру. Ровно восемьдесят тысяч долларов.

Когда они с Юрой приехали смотреть новую квартиру, муж вел себя непривычно тихо, словно его не интересовали ни большие балконы, ни расположение комнат. Агент фирмы, продававшей им квартиру, почувствовал, что они хотят остаться одни. У обоих были измученные, усталые лица одиноких людей. Агент оставил им ключи и, пожелав счастливой жизни в этой квартире, вышел из дома. И только когда они наконец остались одни, Юрий впервые задал вопрос, которого она очень боялась:

— Откуда у тебя такие деньги, Катя?

Она не ответила на его вопрос. Открыла дверь на балкон, вышла. Свежий ветер ударил ей в лицо. Она стояла и смотрела на открывающуюся отсюда панораму. Потом вдруг шагнула ближе к перилам. И, словно что-то решив для себя, сильно наклонилась вниз. В последний момент он оттащил ее от перил.

— Пусти, — закричала она, пытаясь вырваться.

У него были сильные руки волейболиста. Он крепко держал ее, не позволяя высвободиться.

— Пусти, — беззвучно заплакала она, — пусти меня, Юра. Это плохие деньги, страшные, безбожные. Пусти меня, слышишь, пусти…

Он продолжал сжимать ее изо всех сил. У него хватило ума ни о чем ее не расспрашивать, ничего не говорить. Просто бережно оттащить от края балкона и втолкнуть в комнату. А потом они упали на пол и она долго плакала, лежа на нем. А он долго гладил ее волосы, словно извиняясь за все, что ей пришлось пережить.

— Если бы не та авария, — шептал все время Юрий, вспоминая ту злополучную аварию, из-за которой она ушла из большого спорта, — если бы не та авария.

Она была благодарна ему за эти слова. Он как бы брал всю вину на себя, предпочитая ни о чем больше не спрашивать. И это было самое лучшее, что он мог сделать. Так они провели в новой квартире свой первый день. Еще через несколько дней они переехали сюда окончательно.

И он больше никогда не спрашивал, откуда у нее такие деньги. А она больше никогда не вспоминала первый день, проведенный в этой квартире. Все как-то успокоилось. И так продолжалось до тех пор, пока снова не позвонил Аркадий.

На этот раз она отправилась к нему с твердым желанием закончить эти встречи. Она твердо решила объявить об этом Аркадию. Но он, спокойно выслушав все ее претензии, деловито спросил:

— Закончила?

— Я не буду больше работать, — упрямо повторила она.

— У тебя, кажется, есть сын, — задумчиво заметил Аркадий.

— При чем тут мой сын?

— И он учится в хоккейной школе. Говорят, у него большие способности… Ему ведь нужно изучать и английский язык, чтобы в будущем осваиваться за кордоном.

— При чем тут он?

— В нашем деле пенсионеров не бывает, — очень серьезно ответил Аркадий. — Либо ты нормально работаешь, без дураков и женских сантиментов. Либо ты со своей семейкой сама становишься нашим клиентом и тебя кто-нибудь «заказывает». Устраивает тебя такой вариант?

— Вы не посмеете, — нерешительно сказала она, понимая, что они-то посмеют, — вы не посмеете, — закричала она изо всех сил. — Нет! — Она кинулась на Аркадия, но тот ударом кулака отбросил ее. Она упала на ковер.

— Ты же понимаешь, что посмеем. И кончай валять дурочку. Ты убрала двух таких «зубров», что теперь на тебя пол-Москвы зуб точит. А ты тут строишь из себя целочку. Ты у нас теперь героиня, выдающаяся личность. Про тебя уже легенды по Москве ходят. Поэтому кончай истерику и выслушай спокойно то, что я тебе скажу.

Он открыл бутылку с минеральной водой, налил полный стакан и протянул его Катерине. Та залпом выпила воду.

— Завтра в Большом театре будет идти балет Стравинского «Поцелуй Феи». После исполнения дивертисмента ты должна появиться в зале, в одной из лож. Винтовка уже будет приготовлена. Нужный нам человек будет сидеть в пятом ряду. Ты его сразу узнаешь. Это очень известный политик. Вот он-то нам и нужен. Как только включат свет, ты сразу же выстрелишь, бросишь винтовку и уйдешь. В коридоре будет ждать наш человек, он тебя выведет. Ты все поняла?

— Опять? — мучительно простонала она.

— Ты должна дать сыну достойное образование, — нахмурился Аркадий. — Если все сделаешь четко — получишь сто тысяч долларов. На эти деньги можно несколько лет обучать мальчика за границей. Или тебе на него наплевать? Да ты и сама сможешь приодеться, купите себе машину, какую захотите.

— Нет, — она вздохнула, — ничего мы не хотим.

— Тогда сожжете деньги, — разозлился Аркадий. — В общем, завтра в Большом, во время балета. Кстати, тебя теперь в Москве называют Воздушная Фея, за твое умение «творить чудеса». Охрана Кавказца уверяет, что ты буквально растаяла в воздухе прямо перед их появлением.

— Они сами меня в сторону оттолкнули.

— Вот-вот, стереотип мышления. Ты у нас лучший охотник. Никому и в голову не придет, что женщина может так здорово стрелять. Да и вид у тебя совсем не спортсменки. Я думал, биатлонистки очень высокого роста и похожи на мужчин. Но ты ведь, кроме стрельбы, еще и на лыжах должна была бежать, а там, похоже, лишний вес ни к чему.

— Сто тысяч, — вздохнула она. — Неужели заплатят?

— Если все сделаешь правильно, заплатят. А потом, глядишь, тебе понравится, и ты вскоре и свою дачу выкупишь. Она ведь до сих пор стоит недостроенная. Новый хозяин в Америке сидит, боится здесь появляться.

— Хорошо. — Она тяжело вздохнула. — А какой это политик? Почему политик? Вы что, теперь решили и в эти игры сыграть?

— А мы всегда во все игры играем, — невозмутимо заметил Аркадий. — Или ты думаешь, что другие были не политики? Я знаю, как ты переживала за того Кавказца. А ты почитай, что он делал, какими делами заправлял. Думаешь, он ангелом был? Ты почитай газеты, там все пишут.

— Ничего я не думаю… Ладно, значит, балет «Поцелуй Феи»?

— Да. Ты видишь, какое символичное название. Ты там тоже будешь как Фея и тоже «поцелуешь» одного политика. Только он твоего поцелуя пережить не должен. И без глупостей, сразу же уходи. Наш человек имеет приказ не оставлять тебя в живых. Сама понимаешь, что политика — вещь грязная. Тут не до шуток.