Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 105

Написала огромное письмо в Москву. Сообщила генералу Бредину о заблуждениях врачей и рождении ребенка, попросила не забывать ее и если потребуется, обращаться. Евгений Владиславович в ответ прислал теплое письмо, где поздравил с дочкой, посетовал, что Горчаков не видит этого и пообещал вскоре приехать. Но это вскоре растянулось надолго…

Усама бен Ладен шел в атаку впереди своих головорезов и наравне со всеми кричал:

— Алла-а-а-а!

Поблизости разорвалась граната и что-то ударило миллиардера в лицо. Он почти перестал видеть. Усама поднял смуглую руку и попытался стереть пелену с глаз, ладонь окрасилась кровью. Несколько секунд араб качался на ногах, а потом упал. Его верные подручные подхватили тело предводителя и потащили назад. Вот так он лишился глаза и вскоре вернулся в родной город, чтоб зализать раны.

Но и там продолжал через компьютер заказывать оружие для моджахедов, оплачивал многомиллионные счета и стягивал вокруг себя таких же оголтелых воинствующих исламистов, каким являлся сам. Он все делал для того, чтобы русские убрались из Афганистана. Теперь он стал фанатиком джихада, не мыслящим своей жизни вне постоянной борьбы.

Через месяц после родов Степанова узнала, что в лесничество срочно требуется лесник. Ей хотелось побыть одной, прийти в себя после Афганистана и смерти мужа. В деревне же каждый встречный интересовался ее прошлым, не понимая, что ранит. Когда она отказывалась говорить, люди искренне удивлялись и упрекали ее в гордости. Марина в тот же день, как узнала о должности, отправилась в город. Из-за грудного младенца ей хотели отказать, но женщина настояла на встрече с главным лесничим, объяснила все и тот согласился, подписав заявление. Получила необходимые инструкции и отправилась вместе с крохой работать на дальний кордон. В помощь дали пару лошадей, а к ним телегу и сани.

Родители были в шоке от ее действий. Пробовали уговорить отказаться от “глупой затеи”, дочь вновь проявила мужскую твердость. Собрав вещи для себя и ребенка на первое время, погрузила их в сани. Пристроив закутанную Юльку на груди в огромную шаль на цыганский манер, она отправилась на дальний кордон и приступила к обязанностям лесника.

Кордон считался сложным. На берегу трех озер росли строевые сосны, на которые точили зуб многие из тех, кто собирался строиться или делать прирубы к домам. Лесничество разрешения на вырубку не давало. Пока лесника не было, многие пилили деревья по-тихому. Когда Степанова приступила к обязанностям, более сотни деревьев на берегу озера Глубокое уже были вырублены. Высокие пеньки истекали смолой. На грязном перепаханном снегу и сером мхе, вывороченном колесами и гусеницами тракторов на поверхность, лежали свежие янтарные опилки. Горы сучьев, покрытых ярко-зеленой хвоей валялись повсюду.

Женщина увидела все по дороге на кордон. Широкая, разбитая колея вовсе не напоминала лесную дорогу и вела мимо рощи. Марина остановила лошадь. Слезла с саней и прошла к месту порубки. Тяжело вздохнула, глядя на варварское истребление сосняка. Окинула взглядом оставшиеся шумевшие сосны, стоявшую за ними сплошную стену елей и заснеженную гладь озера, вековые дубы на берегу, заиндевевшие свисающие ветки березы. Еще раз вздохнула. Вернулась к лошади и сев на сани, отправилась к дому на кордоне, до которого оставалось не больше километра.

Весь оставшийся день и вечер она топила печи, чтобы вернуть тепло в полностью остывший без людей дом. Разговаривала с гукавшей на кровати дочерью, расставляла и раскладывала по полкам старомодного дощатого шкафа привезенные вещи. Обметала стены веником из лапника и приводила избу в более-менее годное место для житья.

Уже на следующий день женщина поймала двух порубщиков. Они были из соседней деревни. Степанова не стала обращаться в лесничество и устраивать мужикам “суд”. Она заставила их заплатить штраф. С обоих взяла расписку, что весной они обязуются выкорчевать пеньки и посадить на место срубленных сосен сотню молодых саженцев. Мужикам ничего не оставалось делать, как согласиться. Они начали корчевать пни уже в феврале. Возились по вечерам больше двух недель. В конце апреля посадили сосны, которые Марина привезла из лесопитомника при лесничестве. Деревенские, услышав уже через день о “воспитательных мерах” перестали появляться в роще, стараясь добыть строевой лес в других местах и очень надеясь, что лесничиха не успеет всюду.

Но не тут-то было! Она успевала. Еще с десяток мужиков попали к ней “на весенние работы”. Никакие уговоры и угрозы не помогали. Степанова была непреклонна. Мужики корчевали пни, чертыхаясь и ругая лесничиху на чем свет стоит. Она усмехалась, слыша их ворчание и говорила:

— Сумели уничтожить, сумейте восстановить!

Начиная с четвертого февраля 1989 года Марина каждый день приезжала с дочкой в деревню, чтобы почитать газеты и посмотреть телевизор. Советские войска выводили из Афганистана. Показывали неоднократно мост через приграничную реку Пяндж, уже покинутые советские военные городки на афганской территории.

Степанова была молчалива и тиха. Каждый раз, как диктор называл тот или иной населенный пункт в Афгане перед ее глазами мелькали картины, чаще всего связанные с этим местом. За семь лет службы Афган перестал быть для нее чужим. Иван Николаевич в эти минуты наблюдал за ее лицом и с точностью определял, где она побывала. Украдкой записывал названия. После ее отъезда смотрел на карту и ставил новые точки. В конце месяца на каждом отмеченном в ней населенном пункте горной страны была точка. А сколько еще оставалось мест, где побывала дочь — их на карте просто не было.

Саудовские власти с трудом терпели неугомонного Усаму. Больше всего лояльно относившегося к Америке шейха Эр-Рияда досаждали публичные выступления бен Ладена, в которых он говорил о нарастающей угрозе всему мусульманскому миру со стороны таких стран, как Америка и Ирак. В конце концов шейх не выдержал и отправил национальных гвардейцев арестовать Усаму.

Тот бежал в Афганистан, из которого были выведены советские войска. Но и там не смог ужиться. Теперь моджахеды начали драться за власть друг с другом. Бен Ладен пытался примирить враждующих лидеров, чтоб не ослаблять исламское единство, но успеха не добился. Зато пакистанские спецслужбы начали предпринимать попытки устранить диссидента…

Слухи дошли до лесничества и в марте на кордон нагрянул главный лесничий. Дорогу развезло, рыхлый снег “держал” только по утрам и поздно вечером. Ковалев пешком добрался до кордона. Сосульки висели по всему периметру крыши, роняя прозрачные капли в выбитые на земле лунки. Звонкое шлепанье слышалось издалека. Яркое солнце слепило глаза, отражаясь в ледяной корке, образовавшейся на снегу. Оплавленные грани снежинок нестерпимо сверкали и резали глаза, мешая смотреть. Узкая тропка вела к крыльцу.

Женщина встретила главного лесничего в доме. Она как раз кормила дочь грудью. Сразу отвернулась, поздоровалась со спины. Мужчина разделся и сел спиной к печке, разглядывая грубо обтесанные потемневшие бревна стен. На них висело с десяток портретов худощавого мужчины с седыми висками. На трех фотографиях он был в форме полковника. На остальных в гражданском костюме. Пара фотографий была со свадьбы. Рядом с ним в белом платье стояла смеющаяся Марина.

Ковалев огляделся. В полупустом, практически лишенном мебели, доме царил порядок. Степанова уложила дочь спать в старинную липовую колыбель, найденную ею на чердаке. Предложила гостю позавтракать. От еды Ковалев отказался, но попить чайку согласился с радостью. Женщина тут же поставила угольный самовар кипятиться, а сама накрыла на стол. Поставила варенье и сушки в тарелке. Села напротив начальника, спокойно и обстоятельно поведала ему о происшествиях и спросила:

— Заплатят они штраф, а лес-то не вернешь! Деревья вырубленные сами не вырастут. Не лучше ли вместе со штрафом обязать порубщиков посадить на место срубленных сосен, новые деревья? Пользы больше. Я не смогу одна все восстановить, а деревенские и не подумают помочь. Для них ведь как — лес ничейный и сам вырастет! Сейчас от покушений на рощу многие отказались и не суются, так как знают, что будет, если я поймаю. Я отметила предназначенные к вырубке места и показывала их тем, кто приходил. Их не устраивает — “надо бы поближе к дому делянки давать”. А ближе вырубать нельзя и так лес все дальше и дальше от деревни становится. Все кустарником зарастает. Вот почему я так поступаю…

Лесничий согласился с доводами. Спросил:

— Марина Ивановна, не тяжело вам с дочкой-то? Ведь крошечная, а вы ее с собой по всему лесу таскаете. Не боитесь, что в спину выстрелят?

— Не боюсь! Юлька у меня крепкая. Большую часть времени спит. А угрозы, ну что греха таить… — Марина вздохнула, — Были угрозы и неоднократно! Один даже кинулся, да забыл видно, кто я. Пришлось напомнить. Сейчас притихли. По большому счету, в деревне нет таких, кто бы на убийство пошел.