Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 123

— Вы разведчик? Вот и занимайтесь разведкой. Штурмовать Грозный не вам…

Евгений Владиславович вышел из кабинета шатаясь. Он не ожидал, что встретит такую глухую стену непонимания. В Генштабе даже не вспомнили, что за их глупость придется расплачиваться солдатской кровью.

Через сутки федеральные войска начали медленно окружать Грозный. Генералы, командовавшие группировками, выслали собственную разведку, хотя приблизительно знали сложившуюся ситуацию. Добытые сведения не способствовали поднятию боевого духа. Двое генералов решительно отказались от командования войсками. Даже угроза трибунала не заставила их переменить решение. Генерал Спиридонов четко заявил Осипову при личной встрече:

— Я не отправлю солдат в мясорубку, даже если вы меня приговорите к расстрелу! Я не хочу быть повинным в смерти восемнадцати и девятнадцатилетних пацанов. Делайте со мной, что хотите, но это смертоубийство — пытаться малыми силами взять укрепленный незнакомый город! Надо подождать и тщательно подготовиться к штурму.

Осипов назвал его паникером и потребовал подать в отставку. Спиридонов решительно кивнул и прямо в кабинете главнокомандующего написал рапорт с просьбой, освободить его от занимаемой должности по состоянию здоровья. Генерал армии тут же подписал его, поставив размашистую подпись в углу.

Дудаевцы продолжали строить и укреплять оборонительные рубежи. Вокруг президентского дворца создавались сплошные узлы сопротивления. Каждое каменное строение превращалось в дот или дзот. Каждая улица представляла собой готовый оборонительный рубеж. Подготавливались позиции, откуда можно было бить прямой наводкой по танкам и бронетанковой технике.

До федеральных войск дошли сведения, что химический и нефтеперерабатывающий заводы заминированы. Боевики ничуть не скрывали своих намерений подорвать заводы, едва русские подойдут к ним. В любой момент могла возникнуть сплошная стена огня и ядовитого дыма, от которого могли пострадать не только атакующие солдаты, но и мирное население Чеченской столицы. Дудаеву было все равно.

Прошло две недели. Все это время командование федеральных сил пыталось найти Дудаева и договориться с ним о выводе боевиков из Грозного. Аслан Масхадов был парламентером с чеченской стороны. Встречи с ним происходили у генералов неоднократно, однако ответа от Дудаева вообще не получили. Даже Масхадов удивлялся молчанию президента и в открытую заявил:

— По-моему ни Дудаеву, ни Ельцину мир в Чечне не нужен.

Из чего российскому командованию стало ясно: десять тысяч хорошо вооруженных боевиков засевших в Грозном, готовы стоять насмерть лишь бы не пустить русских в свою столицу. Осипов понял свои заблуждения, прибыв на чеченскую землю. Российские войска встречали не цветами, как он рисовал в мечтах, а пулями. Удуговская пропаганда сделала свое черное дело: русских боялись, еще не видя. Но исправить хоть что-либо было уже нельзя…

Совещание было в самом разгаре. Генералы и полковники сидели за огромным столом в палатке, откинувшись на спинки походных стульев, отстегнув галстуки и расстегнув верхние пуговицы у рубашек. Всем давно стало жарко в холодной палатке. Эмоциональное напряжение достигло апогея. Телефоны буквально раскалились от поступавших звонков. Трубка прямого московского телефона постоянно находилась в руках у Осипова. Все уже неоднократно высказали свои мнения, которые сводились к одному: к штурму города не готовы и надо подождать.

Сам Осипов несколько раз пытался доказать ошибочность решения и свои собственные заблуждения, но крупный чин из Министерства не желал ничего понимать, требуя начать штурм Грозного в конце декабря. В конце разговора выдал:

— Раньше вы были не против штурма, а теперь идете на попятную. Струсили, генерал? У министра обороны в конце декабря день рождения. Сделайте ему подарок: штурмуйте город и захватите его!..

Никакие ссылки на не равное соотношение атакующих к обороняющимся, проверенное неоднократно историческим опытом, не помогли. Осипов, с покрасневшим от гнева лицом, швырнул пиликающую трубку на рычаги и упал в кресло. Минуты три длилось молчание, затем генерал армии глухо произнес:

— Они требуют начать штурм в конце декабря! Солдатской кровью собираются сделать подарок министру ко дню рождения. Даже слушать не хотят об отсрочке. Придется начинать…

От обреченности в голосе Осипова всем стало не по себе. Большинство понимало: против Москвы не попрешь. В Генштабе решения принимали легко и непринужденно. Там даже в сложившуюся на местах обстановку старались не вникать глубоко, зато приказы слали регулярно. Задавали несущественные вопросы, требовали выполнения поставленных задач, повторяли избитые фразы о сохранении личного состава, награждениях и отмахивались от нужд действующей армии, как от назойливых мух.

А этих проблем было не мало: начиная от продуктов питания для армии и кончая боеприпасами. Даже с водой образовались большие проблемы. У горцев к воде отношение особое. Вода — это жизнь. Особенно в горах, где ее не так много. Дудаевцы пренебрегли вековыми законами. Некоторые источники были отравлены. Воду для нужд армии доставляли вертолетами и машинами издалека. Для того, чтобы умыться, солдаты таяли снег на кострах. На этом же талом снегу, когда подвоз задерживался, готовили пищу.

Генералы с потемневшими лицами выходили из палатки командующего и курили рядом с урной. Неожиданно одному из них стало плохо. Полноватый генерал-майор начал сползать по брезентовой стенке. Фуражка с высокой тульей упала в грязь. Стоявший рядом адъютант в чине подполковника успел подхватить шефа под мышки и втащил назад в палатку. С разрешения генерала армии, Коновалова уложили на походную кровать главнокомандующего. Через пару минут примчался военврач в распахнутом халате. Прослушал, померил давление, всадил штук пять уколов и констатировал:

— Инфаркт! Больше отдыхать надо. В таком возрасте стрессы противопоказаны.

Сгрудившиеся у входа генералы нахмурились, они слышали каждое слово медика. Кое-кто вполголоса выматерился. На Коновалова, назначенного десять минут назад командиром группировки по направлению “Запад”, теперь можно было не рассчитывать. Хотя именно на него, боевого генерал-майора, прошедшего Афган, приходилась наибольшая надежда. Срочно требовалось подыскать замену. Осипов аж зубами заскрипел, не зная, кому предложить должность выбывшего. Подходящих кандидатур не было, а до штурма оставалось чуть больше недели.

Генералу армии ничего не оставалось делать, как отправить в подразделения группировки директиву о создании штурмовых отрядов. Он переназначил командующих группировками. После инфаркта Коновалова, группировкой “Запад” было поручено командовать генерал-майору Семененко. Тот согласился после долгих уговоров. “Востоком” руководил генерал-лейтенант Шкурин, “Севером” — генерал-майор Ставский, а “Северо-востоком” — генерал-майор Гершунов.

Упор, за отсутствием перевеса численности, решили сделать на фактор внезапности. Штурмовые отряды должны были войти в город и вместе со спецподразделениями захватить президентский дворец, здание правительства Чечни, телерадиоцентр, железнодорожный вокзал, некоторые другие важные объекты. Блокировать центральную часть города и район Катаяма. 31 декабря 1994 года начался штурм Грозного. Пять тысяч федералов против десяти тысяч дудаевцев…

В эфире царила полная неразбериха. Осипов до хрипоты орал в микрофон указания, но его практически никто не слышал. Устаревшие радиостанции работали плохо, то и дело садились батареи. Шипение, хрипение, треск и свист, доносилось из модуля. Радиосвязь оказалась почти полностью парализованной. Иногда прорывался чей-то голос и генерал буквально “хватался” за него, как за спасительную соломинку. Пытался докричаться и узнать, с кем говорит, но не успевал. Измотанные связисты слушали его мат, но не в силах были хоть что-то изменить.

Между подразделениями связи вообще не существовало. Работали по-старинке: командиры отправляли бойцов с донесениями к соседям. Солдаты бежали по указанным направлениям, стараясь не попасть под свистевшие отовсюду пули. Прячась за развалинами и уцелевшими стенами, короткими перебежками уходили все дальше и дальше. Очень часто они не добирались к месту назначения: кто-то попадал в плен, кого-то убивали, а некоторые просто заблудились в незнакомом городе.

Механики-водители танков в большинстве своем оказались неопытными. Даже завести танк оказалось проблемой. Старая техника не желала подчиняться. Некоторые танки двигались рывками, словно скачущие огромные лягушки. И понять водителей тоже было можно. Лейтенант Квасцов, командир танка, когда его выматерили за задержку, в сердцах крикнул в эфир и эта его фраза задела за живое многих офицеров, кто услышал: