Сергей Зверев - Морской дозор Страница 13

– Я раз-зорюсь, уважаемый! – в притворном ужасе китаец воздел руки к небу, которое в данном случае заменял потолок гостиной. – Пять процентов.

Сошлись на восьми к обоюдному удовольствию. Разлили по этому поводу, выпили, закусили. Гость пил настойку на смородиновых почках очень понемногу, оставаясь практически трезвым; хозяин глушил стаканами, хмелея все сильней.

– Но я надеюсь, уважаемый, что комиссия по приемке объектов, – Чжоу Фан Линь посмотрел в заплывшие, отекшие глаза генерала очень красноречивым взглядом, – будет лояльно настроена к бедным хуатяо!

– Л-лояльн-но? Хрен с тобой! Б-будет! – пьяно засмеялся Берсентьев. – Ишь, слова какие знаешь! Это че такое значит «лояльно», а? Эт-то не по-ррусски!

Но тут его мысль, как часто бывает у основательно поддавших людей, совершила неожиданный кульбит, и генерал, не дождавшись ответа, сменил тему застольной беседы.

– Слышь, – с любопытством уставился он на китайца, – на кой черт ты причал бывшего рыбоконсервного завода выкупил? Толку от него никакого. Людей на нем только держишь. Рыболовецкое судно приобрел. Ну на хера оно тебе, ежели ты в рыболовстве разбираешься, как… как шлюха в астрономии?

Лицо Чжоу Фан Линя приобрело едва заметное выражение досады.

– Хочу возродить промысел, заводик консервный заново отстроить, это хорошее вложение капитала, – как-то неубедительно, словно бы оправдываясь, ответил он.

Внимательный наблюдатель сразу понял бы, что разговор на эту тему китайцу неприятен. Но Берсентьев внимательным наблюдателем не был, с пьяной танковой прямолинейностью он продолжал:

– Вр-решь! Какое, на хрен, возрождение? Чего ж ты с причала-то начал, а? Вовсе даже не с цехов, как бы по уму надо, а со сраного причала? Наловит твой кораблик рыбки, – Берсентьев вновь сыто рыгнул, – куда ты ее, на хрен, девать будешь? Обратно в Байкал, пока не протухла? Финтишь ты! Ну да и пес с тобой, финти дальше. Мне эти твои дела, вообще-то, по херам. Мне своих хватает.

Явно обрадованный тем, что эта тема исчерпана, Чжоу Фан Линь поднялся из-за стола и стал прощаться с гостеприимным хозяином.

– Э-э, нет! Погоди! – остановил поток вежливых слов генерал-майор. – У меня к тебе еще дело.

– Весь внимание, уважаемый! – Чжоу Фан Линь внутренне усмехнулся, решив, что ненасытный генерал опять начнет канючить деньги.

По большому счету он не ошибся, речь, правда, пошла не о деньгах, а о халявной выпивке-закуске. Ну, это мелочи.

– В военную часть около Усть-Баргузина привезешь завтра водку, закуску, одноразовую посуду, короче, накроешь там поляну. Список у моего повара возьмешь. Чтобы, значит, встретить…

– Кого встретить? – настороженно поинтересовался китаец. – Что, неужто проверка из Министерства обороны приезжает?

– Упаси господь, накаркаешь еще, – махнул рукой генерал. – Проверок министерских нам тут только не хватало… Морячки-североморцы приезжают. Негде им остановиться, кроме как у эрэлэсников. Какое-то свое подводное оборудование будут испытывать. Тебя это не коснется. Но дастархан ты мне об-беспечь, понял?

Леночка Берсентьева, как раз возвращавшаяся с байкальского берега домой, не подслушивала специально: она просто проходила мимо окошка первого этажа, а папашин пьяный басок доносился аж до ворот фазенды.

«Хочу на испытания, – подумала девушка, – хоть людей новых посмотреть. Да и себя показать, вдруг среди североморцев этих парни интересные окажутся? Вот хорошо бы… А то совсем я закисла в этой глуши, впору хоть с папашиными солдатиками флиртовать».

Искусством убеждать папашу сделать все, что угодно, лишь бы доставить дочке удовольствие, Леночка в совершенстве овладела еще с пеленок. Вот и сейчас она не стала терять времени на то, чтобы зайти в особняк, а закричала прямо в открытое окошко:

– Папа, возьми меня на испытания! Ну пожалуйста! Я здесь со скуки утоплюсь скоро! Очень тебя прошу! – и, неплохо изучив натуру родителя, добавила: – Конечно, если ты не сможешь сделать так, чтобы мне разрешили там быть… Я же понимаю, секретность, а ты тоже не всесилен… Тогда что ж, тогда не надо.

– Кто не см-может?! Я не см-могу?! – Генерал-майор ахнул кулачищем по столу. – Поедешь, доча! Об-бязательно! Да они все у меня… Вот они у меня где! И мать возьмем, все и поедем, как думаешь, доча?

– Конечно, возьмем, – радостно чирикнула довольная своей легкой победой Леночка.

Глава 10

Какое это удовольствие – после восьмичасового перелета вновь оказаться на твердой земле, размять затекшие в тесноте транспортного «Ил-76» мышцы!

Павлов улыбнулся, с наслаждением потянувшись всем телом, обернулся к своим спутникам.

Их, не считая взвода бравых морских пехотинцев, которые сейчас помогали аэродромной обслуге вытащить из брюха транспортника заботливо упакованную в брезент «Нерпу», было двое. Командир взвода этих крепких ребят – Миша Никифоров и представитель завода-изготовителя «подводного самолета», совсем молодой еще инженер, с которым они познакомились перед самым вылетом из Мурманска. «Нерпу» как раз загружали в грузовой люк «Ила», и один из ее создателей очень волновался: как бы не повредили случайно его детище. К мини-субмарине он относился как к живому существу.

– Котельников Тимофей, – представился инженер Полундре и стоящему рядом Никифорову. – Можно коротко: Тим.

И затем, протягивая для пожатия руку, добавил высоким, ломающимся, совсем юношеским дискантом:

– Васильевич… Но давайте, наверное, на «ты», если вы не возражаете, а?

Оба спецназовца слегка насмешливо переглянулись, а затем представились Тиму Васильевичу. Знакомство состоялось. Чуть заметные искорки смеха, мелькнувшие в глазах Сергея и Михаила, объяснялись просто: уж очень забавно выглядел обладатель редкостного кошачьего имени-отчества.

Он был очень молод, видимо, совсем недавно с институтской скамьи. Долговязый, слегка сутулый, худой, в очках, за которыми посверкивали сильно увеличенные ими светло-карие живые глаза. При взгляде на Котельникова приходило в голову, что слово «телосложение» к нему неприменимо, как в свое время ко Льву Давидовичу Ландау: к молодому инженеру хотелось применить термин «теловычитание», он, казалось, весь состоял из ломаных линий и углов. Угловатые острые локти, такие же коленки, даже шея выглядела какой-то угловатой. Не фигура, а чертеж из учебника геометрии. Длинный выступающий нос, такой же заостренный подбородок, словно над лицом Тима потрудился резчик по дереву. Да и вообще он очень напоминал внешне великого академика Ландау в молодости.

Словом, Котельников будто бы сошел с кино-экрана, из тех еще, советского времени, фильмов про интеллигентов не от мира сего, творящих высокую науку. Такой типаж в жизни вроде бы не должен встречаться в чистом виде – как-то даже фальшиво получается, – но вот поди ж ты! Да еще очки для полноты картины… Смущен он к тому же был отчаянно, даже вспотел от смущения, а лицо его покрылось ярким, прямо-таки девичьим румянцем.

Улыбка у Тимофея Котельникова была замечательная: широкая, открытая, сразу располагавшая к нему. Разве вот только даже в этой улыбке чувствовалась некоторая робость, оттенок неуверенности в себе, словно бы вина, что вот он такой нескладный, неуклюжий… Особенно по контрасту с Сергеем и Михаилом, те словно с плаката про преимущества здорового образа жизни сошли. Деликатность и застенчивость нового знакомого североморцев превышала все мыслимые пределы, сразу становилось понятно, что комплексов у этого молодого мужчины через край.

«Есть люди, – подумал Полундра, пожимая узкую, но сильную ладонь Тимофея, – их немало, которые даже явное везение, всякое счастливое обстоятельство, всякое деликатное, вежливое, доброжелательное отношение к себе воспринимают лишь как удачное избавление от всевозможных неприятностей. Это еще с детства идет. Для таких всякий громко и уверенно разговаривающий человек – уже начальник, а если кто способен наорать, а то и изматерить, тот может сравниться с самим господом богом. У таких людей даже приветливость окрашена легкой тенью пришибленности, отчего производит впечатление несколько болезненное. Ну да ничего, от комплексов мы с Никифоровым этого ученого задохлика быстро вылечим. С ним бы общефизической подготовкой позаниматься… Да пару простеньких приемчиков из моего арсенала рукопашки разучить, тут он мигом себя крутым мужиком почувствует, куда только все комплексы подеваются. Займемся на досуге. Да откормить его малость натуральной сибирской едой, а то ведь в чем душа держится. Самое главное – чтобы этот парень хорошим специалистом оказался, инженером классным, как тот, с которым я в Баренцевом море поработать успел. Тот постарше был, видать, один из главных разработчиков "Нерпы", их научный генерал. Жаль, что его радикулит скрутил, я с ним неплохо сработался. А может, это только отговорка, про радикулит, просто решили они молодую поросль обкатывать. Тоже, кстати, правильно. Но к субмаринке нашей Тимофей, сразу видать, относится трепетно, – ишь, смотрит на нее, как влюбленный на предмет своей страсти. Это хорошо. Люблю я людей, увлеченных своей работой, а Котельников, похоже, из таких».