Дон Пендлтон - Южный коридор Страница 13

Болан медленно проезжал по роскошному жилому району вокруг особняка Скьяпарелли; сложные оптические и акустические приборы усиливали слабые звуки и неясные картины, а затем записывали их на пленку.

Непосредственное наблюдение не дало Болану никаких ощутимых результатов, но он не рискнул сделать второй круг и направился к ближайшему выезду на автостраду. Впрочем, Болан научился доверять своей аппаратуре и не сомневался, что электронная обработка данных откроет детали, недоступные человеческому восприятию.

Двигаясь к северу по шоссе, он выбирал оптимальный режим работы сканирующей аппаратуры, и когда впереди показались берега озера Аллатуна, записанный материал был уже готов к просмотру.

Укрытие, которое Болан выбрал для своей «боевой машины», располагалось в густых зарослях у небольшой бухты; на другом берегу стоял снятый им рыбацкий домик. По твердой привычке не пренебрегать элементарными мерами предосторожности Болан направил датчики в сторону домика и перевел акустическую систему в режим ручного сканирования, одновременно просматривая записи, сделанные вблизи дома Скьяпарелли.

Из громкоговорителей доносились смутные голоса, которые тонули в окружающем шуме — шорохе ветра, гудении насекомых и далеком гуле автомашин на шоссе. Болан поправил настройку, и далекие голоса сделались более различимыми.

Разумеется, он не собирался подслушивать своих новых друзей, но горький опыт научил его не доверять никому. Когда Болан привез девушку в домик, Рейнолдс встретил ее ожесточенным молчанием, но теперь, похоже, Ковбой из Джорджии и мисс Супергонка отлично ладили друг с другом.

— Слушай, у меня открывается третье дыхание, а может, и четвертое, — слышался глухой голос водителя. — Даже спать уже не хочется. Только вот желудок...

— Я могу приготовить сандвичи, — предложила девушка ангельским голоском. — Ага, у него тут и консервы есть.

— Нет-нет, спасибо. Давай повторим еще раз. Начни с того, как Шорти пришел туда во вторник.

— Я больше не могу, просто не могу!

Болан усмехнулся и сбил настройку; голоса снова превратились в далекие смутные шорохи. После этого он сосредоточился на мониторе. Изображение было достаточно четким; одного бандита Палач разглядел на крыше дома, другого — в кустах у дороги, еще двое расхаживали по участку. В одном из окон второго этажа ясно вырисовывалось женское лицо. Сначала Болану показалось, что это Дженни Росситер, но этого не могло быть, и он решил, что в окне стояла ее сестра, Сьюзи Скьяпарелли. В ее лице было что-то неуловимо притягательное. Болан с сожалением вздохнул и продолжил изучение записей. Вся работа заняла около десяти минут. Наконец он перевел систему сигнализации в режим охраны и отправился в домик, где его дожидались друзья.

Болан ясно осознавал, что на его пути встают все новые сложные проблемы. Фронт боевых действий значительно расширился. Он появился в этом Южном Коридоре, чтобы привести врагов в замешательство и перекрыть их торговые пути. Героиновый след, тянувшийся сюда из Мексики, вывел Палача на наркомафию с миллиардным годовым оборотом. Сам Скьяпарелли был темной лошадкой. Болану ничего не удалось выяснить о его прошлом. Скап не принадлежал к верхушке мафии, не был он и одним из молодых выскочек. Кто же он тогда был и откуда здесь взялся?

Обычные источники информации оказались практически бесполезными. Скьяпарелли фигурировал в двух-трех тайных федеральных расследованиях, но вышел сухим из воды: дело не дошло не только до обвинительного заключения, но даже до вызова в суд. Считали, что он связан с Ваннадуччи из Нового Орлеана, но это были только предположения. Репортер местной газеты опубликовал недавно серию статей о мафии, в которых имя Скьяпарелли упоминалось несколько раз с осторожными оговорками. У полиции не было на него досье, абсолютно ничего — даже протокола за нарушение правил дорожного движения. Ничто в прошлом Скьяпарелли не указывало прямо на поддержку со стороны мафии.

При этом не оставалось никаких сомнений, что Чарльз Скьяпарелли был главарем мафии в Атланте и ее окрестностях.

Ключ к отгадке лежал, вероятнее всего, в профессиональной карьере Скьяпарелли. Он закончил Колумбийский университет, затем подвизался на нью-йоркской фондовой бирже, а однажды провернул одну крупную сделку для сомнительных клиентов. Но откуда берет начало его связь с мафией? Может быть, это случилось еще до поступления в университет? Болан знал: мафия оплачивала учебу толковым ребятам с тем, чтобы впоследствии они помогали «отмывать» грязные деньги и снова выгодно пускать их в оборот.

За последние годы в мире нью-йоркской мафии произошло много изменений, которые сопровождались скандалами и разборками между семейными кланами и внутри них. Где-то там, среди беспокойного брожения в преступной империи, возник из небытия нынешний хозяин Атланты.

Впрочем, Болан подозревал, что подлинным хозяином был не Скап, а стоявший за ним нью-йоркский капо, скажем, Маринелло или кто-то еще более могущественный — явный обман по отношению к другим старикам и посягательство на чужую территорию. Это предположение было вполне правдоподобным: подобные истории случались в прошлом много раз. Самое удивительное заключалось в том, что во всех этих случаях остальные боссы мафии прекрасно знали о мошенничестве, но, по молчаливому соглашению, добровольно позволяли себя дурачить. В мире мафии было много странного. Эти люди обожали интриговать и водить друг друга за нос, не уставая твердить о священном долге, чести и нерушимом братстве. Время от времени один из них заходил в своих интригах слишком далеко, и тогда его либо мягко одергивали, либо навсегда выводили из игры. Поэтому Болан ожидал, что за Скьяпарелли тянется серьезный след.

Дэвид Эклфилд безошибочно определил мотивы, по которым Болан вел свою беспощадную изнурительную войну. Это была не просто азартная борьба с отъявленными головорезами. Всю свою душу Палач отдал этой войне, в которой решалось: кто же будет править миром, люди или варвары. Для Болана это не было вопросом политики или даже морали, не испытывал он и слепой ненависти. Болан был уверен, что эта война — самая важная из всех, которые когда-либо вел человек, а следовательно, в ней невозможны компромиссы или перемирия. Поэтому Болану непозволительно было пренебрегать какими бы то ни было оружием и методами, если это могло привести мир к победе людей над варварами.

Это была необычная война. Но и Мак Болан не был обычным человеком.

Пока Болан снимал куртку и освобождался от снаряжения, девушка разглядывала его настороженным и недоверчивым взглядом.

— Гровер рассказал мне кое-что о тебе... — сказала она шепотом.

Болан ухмыльнулся:

— Надеюсь, он не слишком заливал.

— Ты же знаешь, я люблю историю. Уже довольно давно я слежу за твоими подвигами. — Ковбой смущенно улыбнулся и пожал плечами. — Она спрашивала о тебе, вот я и рассказал.

— Что вам удалось выяснить о бедняге Шорти?

Девушка и водитель опустили глаза, потом Рейнолдс неловко усмехнулся.

— Начнем с самого главного. Пункт первый, они не были любовниками. Пункт второй, она сделала все, чтобы отвадить Шорти от Скьяпарелли. Пункт третий, тот, кто утверждает, что видел ее совершенно голой за рулем Супергонки, — наглый лжец. Она не настолько глупа, не настолько порочна и не страдает от недостатка внимания. Пункт четвертый, я нисколько не сомневаюсь в пунктах первом, втором и третьем.

Болан заговорил так, будто присутствовал при разговоре Рейнолдса с Дженнифер Росситер:

— Что ж, иногда репутация возникает из несбыточных надежд и тщетных ожиданий. А ты действительно уверен в пункте третьем?

— Да, черт возьми, — рассмеялся Рейнолдс.

— Прекратите говорить обо мне так, словно меня здесь нет, — запротестовала девушка и бросила выразительный взгляд на ковбоя: — Не нужно меня защищать, я и сама могу за себя постоять.

— Я только исправил свою ошибку, — беззаботно возразил Рейнолдс и спросил у Болана: — Что творится в городе?

— Много чего, — буркнул Болан. Он подошел к Дженни, неожиданно схватил ее и крепко прижал к себе. Потом он отпустил девушку и пошел в ванную.

Ошеломленная Дженнифер опустилась на стул, держась рукой за голову, а Рейнолдс подошел к двери в ванную и заговорил, перекрывая шум воды:

— Знаешь, я снова чувствую себя полицейским, даже мыслить стал по-другому. В общем, я много думал о Шорти... Это не значит, что мое отношение к нему переменилось — все равно, я потерял брата. Но похоже, что он впутался в дерьмовую историю.

— Хорошо, что ты сам понял, — отозвался Болан. — Я подозревал это с самого начала.

— Мне следовало догадаться раньше, — спокойно признал Рейнолдс. — Ты это здорово придумал — заставить меня покопаться в памяти. Я уже смотрел на поведение Шорти другими глазами, когда Дженни убедила меня, что он пытался разузнать у нее про Скьяпарелли.