Сергей Зверев - Морской дозор Страница 16

Никифоров махнул рукой на слышащего уже только себя, вроде токующего глухаря, Тимофея и продолжал вполголоса делиться с Полундрой воспоминаниями детства – отрочества – юности:

– Вот видишь берег прямо под нами, где мы сейчас сидим? Здесь отец меня плавать учил. Я помню, хоть совсем мальком был, даже в школу не пошел еще! И сразу на глубине. Чтоб не трусил. До чего вода холодная была, бр-рр!

Котельникова же начало растаскивать по полной программе. Тим впал в то хорошо известное всякому крепко выпившему русскому человеку состояние души, когда вся окружающая действительность эту нетрезвую душу уязвляет своей вопиющей несправедливостью. Когда все вокруг – злые обидчики, особенно непосредственное начальство, жена и правительство родного государства. Женой Тимофей по молодости лет вкупе со скромностью характера не обзавелся, непосредственное заводское начальство искренне уважал, зато уж правительству досталось по первое число:

– Изобр-ретаем, честь российской военной мысли поддерживаем, а денег на заводе не платят, – раскачиваясь, как старый еврей на молитве, и почему-то речитативом вещал захмелевший инженер. – Сво-ло-чи там в министерстве сидят, саботажники гнусные! Повыше – тоже сволочи. Только еще сволочнее. Это разве правительство народное, я в-вас спрашиваю?! Сами жрут в три горла, а мне командировочные такие дали, что перед др-рузьями стыдно. – Он горько всхлипнул. – У последнего нашего лаборанта в заднице мозгов больше, чем у всего Кабинета министров в головах! Пусть-ка они попробуют «Нерпочку» придумать! А ввот…

После чего изобиженный интеллигент загнул такой блестящий пассаж на русском народном, что Михаил с Сергеем посмотрели на него с явным уважением. Тем более что оба спецназовца изложенную слегка заплетающимся языком точку зрения по сути очень даже разделяли.

Налив Тиму, которому было уже все равно, буквально две капли на донышко, выпили еще по одной. За родные края Миши Никифорова, за его, а также всех присутствующих, золотое детство.

Предоставив Котельникову и дальше безответно осыпать властные структуры России потоками отборной брани, Полундра с Никифоровым продолжали тихо, вполголоса разговаривать друг с другом.

– Вон островок виднеется, на северо-западе, – Михаил указал рукой направление, – скалистый такой. Знаешь, Полундра, сколько вокруг него рыбы водилось? Прорва! Мы там с отцом всю дорогу рыбачили. Да не только мы, там промысловый лов вели. Дальше по берегу, от островка наискось, стоял рыбоконсервный заводик. Небольшой совсем, но зато продукцию выпускал… Уникальную! Небось только в Кремле те консервы хавали. Потом порушили заводик, вроде как нерентабельным стал. А я так думаю, что просто разворовали все, что можно. Надо будет нам порыбачить тут с тобой. Рыба-то, похоже, осталась: во-он около островка лайба рыболовецкая колтыхается.

Павлов лениво повел взглядом в сторону исторического островка, но тут что-то вдруг заинтересовало его, привлекло внимание. На палубе суденышка, явно рыболовецкого, он заметил нечто очень знакомое.

– Постой-ка…

Сергей пружинисто поднялся на ноги, подошел к машине. Из бардачка он достал свой талисман, с которым старался не расставаться: мощный морской бинокль. Вернувшись к догорающему костру, Полундра приложил к глазам окуляры, подкрутил колесико резкости.

Да! Он не ошибся, на палубе лайбы готовили к спуску водолаза. Как раз заканчивали зашплинтовывать шлем среднего водолазного скафандра, крепили в штуцерах шланги. Бинокль позволял видеть всю эту прекрасно знакомую подводнику экстра-класса Павлову процедуру в деталях. Сколько раз он так же помогал облачаться в водолазный скафандр своим парням! Сколько раз помогали ему…

Полундра удивленно хмыкнул, передал бинокль Михаилу:

– Посмотри, чем там на лайбе народец занимается. Это что, новый способ рыболовства? Народец, кстати, непонятный – не русские, но и на бурят не похожи.

– Действительно странно, – протянул Никифоров, который, будучи морским пехотинцем, также прекрасно разбирался в технике водолазных работ. – Суденышко стопроцентно рыболовное, но чтоб водолазы рыбу в сети загоняли… Я про такое не слышал! Может, ищут что на дне? Булькнула за борт хреновина какая ценная, вот они, значит…

Но тут же сам себе возразил:

– Нет, ерунда. Это какая ж ценность должна быть у хреновины, чтобы стоимость водолазных работ окупить? Тем более хуатяо никогда особым богатством не отличались, справно живут, но наручных часов по десять штук зеленых себе позволить не могут. Нечему у них булькать.

– Как ты сказал? – переспросил Полундра. – Хуатяо?

– А-а, ты же не местный, – кивнул Михаил. – Это как раз узкоглазый народец на палубе. Китайцы. Хуатяо – это они сами себя так называют. Они тут мирно рядом с русскими и бурятами еще с середины девятнадцатого века живут, целые китайские деревни. Со времен опиумных войн. Тогда, спасаясь от англичан, до хрена китайских беженцев в Бурятию драпанули. Особенно из провинций Гаундцзы, из Цзянсу опять же. Земель-то свободных в Прибайкалье было сколько хошь. Вот они и осели. Народ как народ. Огородники. Капусту, салат выращивают, лук, никого не трогают. Строительством потихоньку занимаются, но вот чтобы рыболовством – это что-то новое. Совсем не их профиль, всегда никудышные рыболовы были. Да, – закончил Никифоров, возвращая Сергею бинокль, – странно все это.

Полундра пожал плечами, решив, что до китайских рыбаков в водолазных скафандрах им, вообще говоря, никакого дела нет. Каждый сходит с ума по-своему!

– Давай-ка, приятель, сворачивать посиделки, – обратился он к Михаилу. – Скоро совсем стемнеет, а нам еще назад в Горяченск полтора часа пилить. Тем более поддатым, да по проселку.

– И то верно, – легко согласился тот. – А что поддатым, так не бери в голову, для нас с тобой это не доза, а шакалов в гибэдэдэшной форме на местных лесных дорогах не водится.

– Да я не про нас, – досадливо ответил Павлов, кивком указав на скорчившегося у костерка, совершенно выпавшего из реальности инженера. – Видишь, звезда отечественной оружейной мысли в каком состоянии?

Звезду тошнило. В перерывах между спазмами из уст звезды вырывались малопонятные слова: «хорда крыла… миделевое сечение… момент тангажа…», после чего, правда, последовало вполне понятное «Ох, сейчас пом-м-ру!».

– Чего это он такое бормочет? – с некоторой опаской спросил Никифоров. – Глюки, что ли, у парня?

– Нет, все в порядке, – усмехнулся Полундра, разбиравшийся в конструкции «Нерпы» не намного хуже Котельникова. – Это он свою любимицу вспоминает, никак нахвалиться не может. Кстати, с полным основанием. Видишь ли, Миша, сначала теоретический расчет, а потом я на испытаниях в Баренцевом показали, что сочетание гидродинамических моментов у «Нерпы» не просто удачное, а сверхудачное. Когда она под водой летает, на нее в трех перпендикулярных плоскостях действуют три силы: момент крена, момент рыскания и момент тангажа. Так вот: ее конструкторы умудрились так свое детище сбалансировать, что она всегда идет строго по продольной оси, это ни от скорости не зависит, ни от ускорения! Сама конструкция субмаринки эту тройку возмущающих моментов друг под друга идеально подстраивает, во как!

– Ишь, молодцы какие, – Никифоров с неподдельным уважением поглядел на несчастного Тимофея. – А с виду совсем салажонок. Ладно, гасим костерок, допиваем с тобой чего там от «Ангарки» осталось и поехали.

Впрямь, пора было покидать гостеприимную полянку. Озеро и отражающееся в нем небо потемнели, птичий пересвист стих, упал ветер. Глубокая, торжественная тишина, лишь подчеркиваемая слабым потрескиваньем угольков, воцарилась над байкальским берегом. Звезды сияли еще не в полную силу, но низко над горизонтом уже взошла ржаво-красная точка Марса. Поздний вечер плавно перетекал в раннюю ночь.

Словно соперничая в яркости со звездами, за мыском дальней сопки загорелась россыпь огоньков.

– Что там? – поинтересовался Полундра, указывая на них Михаилу. – Поселок какой?

– Если бы! – с неожиданной злостью в голосе сквозь зубы процедил тот. – Генеральские дачи. Эти деятели в полосатых штанах еще во времена Союза нерушимого здесь осели. Знаю я эту публику, боевых, вроде Сорокина нашего, – ни одного, все штабные крысы. Интенданты-маркитанты, маму их вперехлест через клюз! Брюхи поотъедали, солдатиков тиранят, но… все стратеги, как один! Большие люди! Все прихвачено, за все заплачено. Вот такие клопы, Серега, они-то как раз гробят нашу армию. Я их издавна терпеть ненавижу. Могу поспорить, кому-то из них обеспечение наших испытаний поручено. Вместе с надлежащим контролем. Хоть ни уха ни рыла он в наших делах не сечет. Так что не сегодня-завтра свалится нам на голову… типичный, как в школе выражались, представитель.

Через несколько минут, подхватив под мышки вдребезину пьяного Тимофея, друзья двинулись к «уазику».