Анатолий Гончар - Пепел победы Страница 18

— Мабутеи приехали! — отчетливо донеслось до ушей Ефимова.

Он хмыкнул и улыбнулся, злорадствуя насчет простодушия местных старожилов.

Прошкин, шагавший рядом с заместителем командира группы, дернулся что-то ответить, но вовремя сдержался, отвернулся и привычно прошипел одними губами:

— Мы еще посмотрим, кто из нас мабутей.

— Заткнись! — так же тихо потребовал Ефимов.

Уверенный в том, что его команда будет выполнена, он ускорил шаг и начал догонять ротного, ушедшего вперед. Вскоре он преодолел разделявшее их расстояние и пошел рядом.

Спецназовцы, проходившие под шлагбаумом КПП, хранили молчание, никак не реагировали на приглушенные реплики встречающих. Но, видимо, радушные хозяева оказались не удовлетворены подобной реакцией.

Один из них, тот, что худой, сделал шаг вперед и полюбопытствовал:

— Вы откуда, мабута?

— А вы кто? — вместо ответа буркнул себе под нос Зудов, отставший от группы, и добавил еще тише: — Тоже мне, крылатая пехота нашлась!

Буркнул тихо, но его услышали, хотя и не обиделись.

— Мы разведка! — гордо прозвучало в ответ.

— А-а-а, понятно, — протянул Зудов, замолчал и поспешил дальше.

— Я так и не догнал, какого рожна мы премся наверх пехом? — Ефимов повернулся лицом к тяжело дышащему ротному.

Они шли чуть впереди остальных, и можно было себе позволить позлословить по поводу начальства.

— Думаешь, я понимаю? — Кречетов окинул взглядом расстилающуюся перед ними местность. — Уклон градусов тридцать, ни ям, ни обрывов… Идиоты, блин!

— Угу, — согласился Ефимов и тут же посетовал: — А идется тяжеловато! Ноги тянут, а легкие не дышат, хотя высота небольшая. Почему так — не пойму!

— У меня то же самое, — утешил его ротный. — Наверное, акклиматизация. С недельку поживем — привыкнем.

— Само собой. — Сергей оглянулся.

Его группа, шедшая впереди остальных, держалась весьма компактно. Не считая Зудова, отставших пока не было.

— Хорошо, что идти недалеко!

Стоило только поднять взгляд, и становились видны «Уралы», выстраивавшиеся в ряд. «КамАЗы» связи проходили дальше и скрывались где-то за горкой.

Пока одни разгружали машины, другие обустраивали место будущего проживания. Им тоже было чем заняться.

Сказать, что к их приезду не готовились, было бы неправильно. Готовились. На территории лагеря стояло с пяток драных, видавших виды палаток, наверное, оставшихся в наследство аборигенам еще с царского времени, и такой же древности туалет, заполненный до краев и заселенный мухами. Правда, в отдалении имелся еще один, но туда дорогим гостям ходить запретили сразу, как и посещать баню, в которой имелся холодный душ. Вначале это нисколько не опечалило прибывших. Вот только у них приключилась беда. Итальянская баня, привезенная с собой, сломалась на второй день к вечеру. Первичный осмотр привел к неутешительному выводу: в условиях полевого выхода отремонтировать сие изделие враждебного разума не представляется возможным.

Палатка, выделенная под первую и вторую группы второй роты, выглядела жертвой катастрофы — потрескавшаяся, залатанная во многих местах, на покосившихся кольях, с оборванными подгнившими веревками.

— Дворец! — сделал вывод Ефимов, разглядывавший ее.

— Замок! — не согласился Никитенко, стоявший рядом с ним.

— Пойдем внутрь? Оценим, так сказать, убранство, — предложил прапорщик, и капитан согласно кивнул.

У двери Никитенко оказался первым.

— Гномы их, что ли, ставили? — вопросил он, глядя на невероятно низкий полог.

— Хоббиты! — поправил его Ефимов, тоже удивленно взиравший на дыру, по недоразумению называемую входом.

— Надо будет переделать, — констатировал капитан.

Прапорщик согласно кивнул и заявил:

— Надо. Как только лишнее время появится. Сейчас бы с первоочередными делами разобраться.

– Это точно! – в свою очередь, согласился капитан и, сгибаясь в три погибели, вошел в палатку.

Ефимов нырнул следом. Тут же за стеной послышался звук шагов. Тупой удар и вопль возмущения возвестили о появлении старшего сержанта Банникова.

— Гребаные хоббиты! — выругался Петрович, врезавшись лбом в жердь, проложенную над излишне низким входом.

— Входи, Петрович, входи! — поощрил его Ефимов. — Вот видишь, Василич, я оказался прав.

Никитенко в непонимании уставился на Сергея.

— Палатку хоббиты ставили! — улыбнувшись, пояснил тот, и капитан тоже заулыбался.

Хотя радоваться было нечему. Внутри хоромы, доставшиеся гостям, поражали еще большей убогостью, чем снаружи. Ткань этого жилища, некогда белая, теперь приближалась по своему окрасу к ночному мраку. Многочисленные дыры, зиявшие в ней, свидетельствовали о том, что палатку часто переносили с места на место. Все обвисло, и оттого внутреннее пространство казалось донельзя узким. Столетняя пыль покрывала остатки нар. Грязь слоями лежала на досках, расстеленных на полу, зато в закутке, наверное, предназначенном для начальства, присутствовал ковер, покрытый слоем мусора.

Одним словом, все было хреново. Как следствие, остатки светового дня прошли в бытовых хлопотах. Военные натягивали палатку, поднимали ее, выметали и выскребали грязь, достраивали нары, мыли полы. К ночи им удалось более или менее все привести в порядок. Свет провели уже в сумерках.

Наверное, на радостях по поводу благополучного прибытия большие начальники приказали провести общебатальонную вечернюю поверку. Вот только сами на нее почему-то не вышли.

Новый день наступил с традиционным криком дневального:

— Рота, подъем! Через десять минут построение на утреннюю физическую зарядку!

— Иди ты!.. — Это восклицание оказалось едва не самым ласковым пожеланием, прозвучавшим в адрес недоумка, разбудившего героев.

Разведчики матерились, подниматься не хотели, но через десять минут рота не слишком стройными рядами все-таки двинулась к месту построения. С окружающих высот ощутимо веяло прохладой.

— Люди все? — Капитан Кречетов передернул плечами и повернулся лицом к строю.

— Первая — все, — отозвался лейтенант Кострыкин.

— Вторая — люди налицо. — Капитан Никитенко лениво потянулся, зевнул. — Прохладно однако.

— Третья — все.

— Четвертая в наличии.

Из-за штабных машин показался дежурный по отряду капитан Молотов.

— Проверить наличие личного состава, доложить, — поправляя кобуру, лениво скомандовал он и, дожидаясь докладов, стал в нетерпении похлопывать ладонью по боку.

В штабной палатке его ждало неотложное, срочное и архиважное дело.

— Становись, равняйсь, смирно! Товарищ капитан, в первой роте все люди налицо, заместитель командира роты капитан Иволгин.

— Вольно! Где ротный?

— Заболел, — не моргнув глазом, соврал Иволгин.

Дежурный по отряду сделал вид, что поверил.

— Все на месте! — плюнув на официоз, доложил Кречетов.

— Все люди налицо, — сообщил командир третьей роты.

Согласно докладам, весь личный состав сейчас находился на импровизированном плацу, хотя в глубине лагеря наблюдалось одиночное брожение.

Поморщившись, Молотов скомандовал:

— К проведению утренней зарядки приступить!

Он быстрым шагом отправился к палатке дежурного. Что ж, мавр сделал свое дело. Теперь можно спокойно возвращаться к прерванному занятию.

— Командирам групп к разминке приступить! — Капитан Кречетов вновь зябко поежился.

Прохлада с легкостью начала забираться под майку. Тикали секунды.

— Закончить разминку! — приказал ротный, совершенно справедливо предположив, что трех минут на это вполне достаточно, ибо сильному разминка не нужна, а слабому она не поможет. — Сомкнись. В колонну по четыре за мной бегом марш!

Маршрут предстоявшей пробежки вел в гору. Бежали по обычным меркам медленно, тем не менее Ефимов, находившийся в ядре группы, чувствовал, как легкие начали свистеть от натуги, как постепенно наливались свинцом икроножные мышцы. Утренняя пробежка давалась с трудом. Его утешало лишь то, что почти все бегущие бойцы чувствовали себя не лучше, если не хуже.

— Вон до того столба и назад! — тяжело дыша, скомандовал Кречетов, сделал шаг в сторону и теперь продолжал бег на месте.

Сергей мог, конечно, остаться рядом с ротным и не добегать эти несчастные три десятка шагов, но решил бежать, как все. Все-таки после длительной болезни он еще не чувствовал полной уверенности в собственных силах. Бег вверх дался с трудом, зато в обратную сторону заместитель командира группы летел, словно на крыльях. Ефимов едва успевал подставлять ноги навстречу несущейся земле. Разогревшееся тело наполнялось восторгом от легкости движения.

Камень, попавший под стопу, вмиг развеял нарастающую эйфорию. Боль, хотя и не сильная, пронзила щиколотку и невольно заставила Сергея замедлить скорость.