Евгений Сухов - Трактир на Мясницкой Страница 19

Приехала «Скорая помощь». Врач осмотрел тело шеф-повара, констатировал смерть и заявил, что это отравление. Потом посоветовал вызывать полицию, что и было сделано.

Приехала бригада полицейских. А затем и Володя Коробов с экспертом и помощником. Коробова снова вызвал я, сообщив ему, что у нас на конкурсе новый труп.

– А вот это уже на совести чиновников, настоявших, чтобы конкурс продолжался, – в сердцах заметил Володя.

– На чем, на чем? – переспросил я язвительно. – На совести, которой у них нет и в помине?

– Да, ты прав, – согласился Володя. – С совестью у этих господ всегда была напряженка.

С этими словами наш телефонный разговор закончился, а минут через сорок Коробов уже входил в банкетный зал «Бонапарт».

Как я уже говорил, это убийство, в чем никто не сомневался, включая швейцара банкетного зала Арнаутыча (так все звали отставного гонщика Сидоркина-Арнаутова), отсвечивающего среди остальной публики своей ливрейной позолотой, выбило всех из колеи своей странностью и совершенной неожиданностью.

Участникам финала «Кулинар-2013» оно было совсем не с руки, поскольку, без сомнения, второе убийство бесповоротно закрывало конкурс. Это значило, что ресторан «Добрыня» на Театральной площади не достанется уже никому.

Устроителям конкурса такой исход грозил закрытием проекта «Кулинар года» как такового. У Коробова (и у меня) это убийство перечеркнуло все имеющиеся версии. Все были растеряны и морально сломлены.

Пока Коробов допрашивал шеф-поваров, пока эксперт осматривал труп и снова брал пробы всего жидкого, что имелось на кухне и к чему, так или иначе, имел отношение Голубев, я разговаривал с Ириной и невольно наблюдал за нею. Вот она-то была деятельна и, кажется, довольна тем, что происходит в банкетном зале «Бонапарт». Глаза ее горели от азарта. Она задавала мне вопросы, безостановочно что-то писала в своем блокнотике, потом оказывалась то возле председателя жюри Сыча, то возле шеф-поваров. Она явно делала репортаж «с места событий».

– Так что, теперь конкурс закроют? – спрашивала она меня возбужденно.

– Думаю, да, – рассудительно отвечал я.

– А кому же достанется теперь ресторан «Добрыня»? – продолжала наседать на меня моя подруга.

– Он останется у прежнего владельца, – отвечал я как само собой разумеющееся.

– А мне можно поговорить с твоим другом Коробовым? – не унималась Ирина.

– Он тебе ничего не скажет.

– Тогда ты с ним поговори. А потом ты расскажешь мне, что он тебе сказал… И спасибо тебе, что взял меня. Мы сейчас в самом центре событий, верно? – тараторила она подрагивающим голосом.

– Верно, – отвечал я, смурнея.

Чему она так рада? Ну, если и не рада, то что ее так возбуждает? Аж до лихорадочного блеска в глазах и дрожи в голосе. Что убили человека, а она присутствовала при этом? Конечно, для журналиста – это та еще находка! И большая удача. А как же тогда человек, которого уже нет в живых?

– Ничего не понимаю, – сказал мне Володя, когда мы уединились в уголке зала на диване. – Это второе убийство невыгодно ни одному из участников конкурса. Ведь нет конкурса, нет и ресторана. И ни одной путной версии…

– А может, дело вовсе не в ресторане? – озвучил я мысль, только что пришедшую мне в голову.

Володя почти злобно посмотрел на меня:

– А в чем же тогда?

– Ну, я не знаю… – промямлил я.

– Не знаешь – молчи, – сказал, как отрезал, Коробов.

Мы сидели молча минуты две.

– А может, это просто совпадение? – спросил я, первым нарушив молчание.

– Что – совпадение? – растерянно и уже вполне миролюбиво произнес Володя.

– Ну, совпадение то, что эти убийства произошли во время конкурса, – сказал я. – Не будь этого конкурса, Трофима Максимова убили бы в одном месте, а Владимира Голубева прикончили бы в другом. Но их все равно бы убили… Ты так не считаешь?

– Думаешь все-таки, что приз конкурса тут ни при чем? – с задумчивым видом проговорил Володя.

– Хрен его знает, при чем он или ни при чем. Но так получается, что дело-то совсем не в призовом ресторане. Это же стало сегодня очевидно, – сказал я, краем глаза заметив, что Ирина подошла к нашему диванчику и встала у Коробова за спиной.

– Да, пожалуй, ты прав, – произнес следователь по особо важным делам. – Но оба убийства все равно связаны как-то друг с другом.

– Я тоже так думаю, – сказал я. – Не может такого быть, чтобы два шеф-повара были отравлены один за другим без какой-либо причины.

– Вот ее нам и надо узнать, – констатировал Коробов.

– А как? – поинтересовался я.

– Мы уже выясняем, как Максимов провел свои последние два дня, – сказал Володя. – Теперь займемся еще и Голубевым.

– Что говорят свидетели?

– Ну, а что они говорят… – Коробов на мгновение задумался. – Говорят, что все было, как обычно, они готовили конкурсные блюда и общались между собой мало, потому как – некогда. – Володя смешно наморщил лоб и стал похож на школьника, отвечающего урок. – Еще Сергеева поблагодарила Голубева за то, что он помог сохранить конкурс. Остальные тоже как бы поблагодарили. На что Владимир Сергеевич промолчал…

– То есть? – не понял я. – При чем тут Голубев?

– А при том, что, как думает Сергеева, это с подачи Голубева конкурс продолжили несмотря ни на что. Ведь всем, кроме нас с тобой, было известно, что шеф-повар Голубев является братом Вадима Сергеевича Голубева, первого заместителя руководителя Администрации Президента и друга нашего дорогого и незаменимого Семена Сергеевича Босянина. От которого и поступил через главу его администрации Карову устный приказ о необходимости продолжения конкурса…

– Это доводы самой Сергеевой, или так было на самом деле? – поинтересовался я.

– А вот сейчас мы это как раз и узнаем, – медленно и печально произнес Коробов, глядя мимо меня. – Может быть…

Я посмотрел туда, куда смотрел Коробов, и увидел розовощекого, смахивающего на покойного Голубева господина, который бы походил на упитанного и счастливого в своем детстве младенца, если бы не его нахмуренное лицо и острый злой взгляд. Розовощекого сопровождали два человека в штатском и два генерала юстиции в чине генерал-полковника и генерал-лейтенанта. Поэтому три полковника, что шли следом, были уже относительно мелкой сошкой.

– Тяжелая артиллерия прибыла, – пробормотал я и невольно опустил взор: от генеральских и полковничьих звезд и прочих прибамбасов форменной одежды высшего офицерского состава Следственного комитета и его Главного следственного управления рябило в глазах. А что генералы были именно из эска – так это к гадалке не ходить.

– Кто ведет следствие? – не здороваясь, с ходу спросил розовощекий.

– Следователь по особо важным делам майор юстиции Коробов, – отчеканил Володя, глядя прямо в глаза первого заместителя руководителя Администрации Президента.

Голубев перевел взор на генерал-полковника, а тот – на генерал-лейтенанта. Последний понял, что от него требуется, и живо отреагировал:

– Майор Коробов один из лучших следователей по особо важным делам Главного следственного управления, Вадим Сергеевич.

– Я хочу, чтобы этим делом занимался самый лучший ваш следователь, – недовольно промолвил похожий на Голубева мужчина. – Понимаете меня, генерал?

Все понятно: это брат покойного шеф-повара Голубева. И первый заместитель руководителя Администрации Президента. О нем мы только что говорили с Володей, и – на тебе! – он уже тут как тут. Наверное, кто-то из устроителей конкурса позвонил ему и сообщил о трагедии. И он, конечно, примчался…

– За майором Коробовым раскрытие таких дел, как убийство известного киноактера Игоря Санина и двойное убийство в институте неврологии имени Кожевникова при Московском университете, – снова сказал генерал-лейтенант юстиции.

Я понял, что это и есть тот самый генерал-лейтенант Заяковенко, начальник Главного следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по городу Москве, о котором, в общем, весьма неплохо отзывался пару раз Володя.

– Это хорошо, – смягчился Голубев и, поведя в мою сторону подбородком, будто я был совершенно пустым местом или неким неопознанным объектом, обратился к генерал-полковнику: – А это кто?

Генерал-полковник посмотрел на меня и, сдвинув брови, перевел взгляд на генерал-лейтенанта.

Генерал Заяковенко, тоже сдвинув брови, обернулся к полковнику за его спиной. Но полковник лишь пожал плечами.

Меня всегда почему-то подмывает разговаривать с теми, кто меня сильнее и выше в звании и чине, снисходительно, насмешливо и шутовски. То есть вызывающим поведением. И хотя тут, в банкетном зале «Бонапарт», был убит родной брат важного человека из Администрации Президента, я повел себя в обычной для подобной ситуации манере, а попросту ничего не смог с собой поделать. Рад бы поменяться, да не могу. Это уже называется судьба. То есть я свел брови к переносице, внимательно и строго посмотрел на Голубева и надменно произнес: