Владимир Гриньков - Человек с двойным дном Страница 20

Корнышев все это время сидел на табурете. Он ничего не видел, но все слышал, и понимал, что происходит что-то нехорошее, но вмешиваться не посмел. Потому что ничего не мог поделать. Маску снять и шугануть этих гостей? Конец всему. Провал. Разоблачение. И на него потом – все шишки.

– Еще бабки в доме есть? – спросил Колян у Клавы.

– Нет, – соврала она, цепенея под испытующим взглядом собеседника.

– Возьми, что может пригодиться, – велел Колян Бузе.

Буза пошел по комнате, забирая все, что представлялось ему ценным: допотопный кассетный магнитофон, почерневший от копоти железный чайник, электроплитку со спиралью и даже начатую бутылку водки. Клава молча следила за происходящим, не смея вмешаться. Колян склонился к ней, приобнял за плечо и, глядя своим прежним наглым взглядом, предложил:

– Айда с нами! Выпьем. Посидим.

Теперь его нисколько не смущало присутствие Корнышева. Клава бросила на Святослава полный страдания взгляд. Колян перехватил этот взгляд и будто теперь вспомнил о слепом.

– А ему я ливер отобью, – сказал Колян. – Если будет прыгать.

Корнышев не жилец, поняла Клава. Колян из этой комнаты забрал все, что представлялось ему ценным. Оставалась одна Клава. Коляну мешал Корнышев. Так это не препятствие.

– Вечерком зайду, – пообещал Колян.

Не жилец бедняга Корнышев.

Святослав так и сидел неподвижно, даже когда незваные гости уже ушли. Не человек, а овощ, как представлялось Клаве.

– Кто-о-о бы-ы-ыл? – прошелестел Корнышев.

Клава даже не потрудилась ему ответить.

Ее мозг, как компьютер, просчитывал варианты.

– Твои когда приедут? – спросила она.

– Кто-о-о?

– Тот, кто тебя должен охранять.

– Ско-о-оро.

– Но не сегодня?

– Не-е-ет.

– Плохо! – сказала Клава.

Она сильно нервничала и кусала губы. Корнышев этого не видел, но по интонации догадывался.

– Слава! Они очень опасные! Эти двое, которые здесь были. Настоящие отморозки. Они могут убить.

– Ми-и-илицию позва-а-ать? – предложил Корнышев.

– Какая милиция?! – с досадой сказала Клава. – Здесь нет телефона. До ближайшего городка – четыре часа на машине. А машин тут тоже нет. На следующей неделе приедет автолавка. Да что толку…

Через неделю – это целая вечность. Через неделю Корнышева уже не будет в живых.

Колян не будет ждать неделю. Он придет сегодня.

Колян жил, обособившись от остальных обитателей забытого богом и людьми поселка. Он занимал большую комнату в одном из заброшенных бараков, где, кроме него, проживал еще и Буза, но тот обустроился на первом этаже, а Колян – непосредственно над ним, на втором. Здесь был своеобразный княжеский двор, а два других обитаемых барака – это вроде как посад при княжьем дворе, и «посадские» люди благоразумно не приближались к «княжьему двору» без лишний нужды.

Поздним вечером, когда в сумерках любой предмет или человек уже лишь угадывается, а очертаний не разглядишь, сколько ни всматривайся, мрачный Колян сидел в окне своей комнаты, свесив ноги наружу, и задумчиво курил. Тихо было в поселке, ни голоса, ни стука, и потому Колян смог расслышать что-то подозрительное в той стороне, где, попетляв по лесу, вбегала в поселок дорога, Колян насторожился и загасил окурок. Он не ошибся. Звуки были. Как будто дребезжание какое. Чужеродный звук. Колян давно подобного не слышал, поэтому и не сообразил сразу, что же такое это может быть.

Тут от темного, кажущегося одним сплошным пятном, леса отделилось крохотное пятнышко и приближалось, погромыхивая… Велосипедист. А велосипедов во всем поселке давно уже не было. Заинтригованный Колян бросился через комнату и коридор на первый этаж.

Буза спал. Колян разбудил его пинком.

– А?! – всполошился Буза.

Сел на кровати, таращась в обступающую его темноту.

– Глянь! – коротко бросил Колян и подтолкнул Бузу к окну.

Было видно, как в сумерках по разбитой дороге приближался велосипедист.

– Ух ты! – пробормотал Буза. – Кто такой?

Любой чужак тут вызывал настороженность. Потому что нормальный человек в такую глушь не сунется. А уж если сунулся – так есть на то причина, и будет она непременно злая, как давно сформулировал для себя Колян.

– Поди, тормозни его, – велел Колян.

Привычно сунул руку за голенище сапога, чтобы проверить, там ли нож.

Буза стремительно выкатился на улицу, где как раз подъезжал к бараку велосипедист. Колян встал у открытого окна так, чтобы с улицы не было видно.

Велосипедист подъехал к стоящему посреди дороги Бузе и остановился. Спешился и сказал доброжелательно:

– Здравствуй, брат.

Вместо ответа Буза демонстративно сплюнул себе под ноги. Или под ноги стоящему перед ним велосипедисту – тут как хочешь понимай. Но велосипедист нисколько не обиделся и спросил с прежней доброжелательностью:

– Это я куда попал? Что за город тут у вас такой, если не секрет?

– Закуритьдай! – сказал Буза требовательно.

– Не курю, брат.

– Такденегдай, – сказал Буза своему недогадливому собеседнику. – Самкуплюкнамавтолавкаприезжает.

– Денег дам, – согласился незнакомец.

Полез в карман, вытянул горсть измятых бумажек, одну из них отдал Бузе, остальные спрятал. Исчезнувшие в кармане незнакомца деньги Буза проводил нехорошим взглядом уличного грабителя.

Велосипедист стоял спиной к Коляну, и тот увидел, как он, удерживая велосипед левой рукой, правой стал поправлять свои потрепанные джинсы; рука скользнула по поясу за спину, приподняла замызганную ветровку, обнажая рукоять заткнутого за пояс пистолета, и на глазах обмершего Коляна велосипедист сдвинул флажок предохранителя, изготовив пистолет к стрельбе.

– Так что за город? – спросил велосипедист.

– Поселок Красный.

– Ага! – сказал велосипедист и у него был такой голос, будто он обрадовался услышанному.

Колян метнулся к кровати, под которой, как он знал, Буза хранил свое ружье, схватил двустволку, взвел курки.

– Мне сюда и надо! – слышался голос незнакомца. – Я думал, тут никого не осталось. А живут люди! Да?

– Тычеговообще?

– Я расскажу, – пообещал велосипедист. – Только давай в дом зайдем. Я на этом драндулете второй день пилю. Устал, как собака.

Буза замешкался с ответом, потому что не знал, можно ли вести незнакомца в дом и как к этому отнесется Колян, но велосипедист и не стал дожидаться его реакции – прислонил велосипед к дощатой стене барака и шагнул в проем двери. Буза запоздало поспешил за ним следом, вбежал в дом, в самую темноту, будто в прорубь черную нырнул. В этой темноте незнакомец растворился, и обеспокоенный Буза произнес своей привычной скороговоркой:

– Тыгде?!

– Я здесь, – отозвался из темноты незнакомец, оказавшийся у Бузы за спиной. – Показывай дорогу, брат.

Бузе стало как-то не по себе. Струхнул он малость. Торопливо пошел вперед – туда, где должен быть Колян. С Коляном спокойнее; тот знает, что сказать и как поступить.

Во всем бараке не было света. Буза безошибочно шел наугад и слышал шаги за своей спиной. Неприятно. Но почему-то он не решался сказать об этом незнакомцу.

Вошли в комнату, и при последних отблесках сгоревшего за окном дня Буза и гость увидели сидевшего за столом Коляна. Только силуэт, будто манекен был, а не живой человек. Буза от порога выпалил:

– Колянтутчеловекприехалискалпоселоккрасный…

– Слюнями не брызгай! – веско произнес Колян, и Буза тотчас умолк.

– Добрый вечер! – сказал незнакомец прежним своим доброжелательным тоном, сразу же признав в сидящем за столом человеке особу более важную, чем Буза.

Коляна доброжелательный тон гостя не мог обмануть. Изображает мужика, а у самого за поясом – волына. Лажавый он. Свистит.

– Что-то я лица не вижу твоего, – сказал Колян, обращаясь к гостю. – Ну-ка свети, Буза! Зажигалкой!

Буза и сам уже понял, что Колян неспроста не зажег свет в комнате, хотя мог бы. Клацнул металл зажигалки, вспыхнуло пламя. И Колян увидел, наконец, лицо гостя. Не старый и не молодой, про возраст так сразу и не скажешь ничего, потому что плосколиц и глаза у него узкие, а у этой народности пойди пойми про годы…

– Ты не местный, – сказал из темноты Колян. – Да вроде и не русский. Кто по жизни будешь?

– Якут, – ответил гость. – Можешь так меня называть.

Клава еще предприняла отчаянную попытку спасти положение. Бумажник Корнышева был пуст. Убедившись в этом, она бесцеремонно запустила руку в тайник. Корнышев прятал деньги за косяком двери. Потянешь за доску – там щель. Потом доску пнешь ногой, доска на место встала – тайник заперт. Клава подсмотрела случайно незадолго до их с Корнышевым отъезда из поселка. Теперь она даже разрешения спрашивать не собиралась. Во-первых, вряд ли сам Корнышев сейчас помнил про этот тайник. Во-вторых, ради него Клава и старалась.

Денег оказалось не слишком много, но их хватило на осуществление задуманного.