Сергей Самаров - Операция “Зомби” Страница 21

– Какие? – отвлеченно, не интересуясь ответом, спросил Пулат, нахмурившись.

Он отчаянно, словно на перилах моста стоял, соображал – что может значить после довольно боевого начала до безобразия мирное появление такого странного посетителя и как нам вести себя с ним и с другими, которые, несомненно, где-то есть, хотя в данный момент и не находятся рядом. Похоже, даже не страхуют дедка. Я, признаюсь, озаботился тем же. Неясные ситуации всегда схожи по действию с незнакомыми грибами – могут и удовлетворение доставить, а случается, и чреваты крупными неприятностями типа ядерной реакции в желудке. Не люблю «русскую рулетку» как раз за непредсказуемость.

– А завсегда мы разные. И мы, и вы... Вот вы вдвоем тут сидели, сок попивали, о жизни жестокой думали – и были одни. А вот я пришел на соколиков полюбоваться – и все вместе мы стали другие. И вы, которые одними были, вместе со мной другими стали. Правильно я говорю? Трансмутировались это называется, по большому счету.

– Предположим, – непривычно для себя мягко согласился я, не вступая в философскую беседу по той причине, что пытался понять несоответствие медленной, даже вдумчивой и добродушной речи дедка и его взгляда – властного, умного, полного скрытой энергии, и, как мне показалось, немного не от мира сего. И никак не мог понять существо явления – актерская игра передо мной или в самом деле человек со странностями.

– Тут и предполагать нечего, сынок. Только вспомни, что вы тут перед моим приходом обсуждали, и все поймешь.

– В вашем возрасте заниматься подслушиванием, дедушка, грех, – вставил веское слово Пулат. – Пора бы уже и о душе подумать, о вечной жизни.

Дедок усмехнулся нехорошо. Усмешка искажает черты его лица не в лучшую сторону. На ухмылку она похожа.

– Вот об этом я и пришел поговорить. О душе... О том, что у каждого из нас внутри. А что касается подслушивания, то я в этом не нуждаюсь. Я и так слышу и вижу все, что хочу... Соблаговолил господь дать мне некоторые способности...

Глаза у дедка при последней фразе нехорошо стрельнули, и я понял, что он привычно врет. Хочет ясновидящим и яснослышащим прослыть. Но перед незнакомыми людьми пока еще сомневается – прокатит ли такой фокус. Потому глаза и потеряли на секунду уверенность.

– Да, я понимаю, – согласился Пулат. – Тут и подслушивать не надо... Трудно ли догадаться, о чем могут говорить два офицера спецназа, захваченные самым подлым образом неизвестным противником. О том, как этого противника уничтожить. Посовещались и постановили, что уничтожать придется. Только вот не успели по основному вопросу решения вынести. Не хватило, понимаешь, времени.

– По какому, сынок, основному вопросу? – Дедок снова почти добродушен, как «засланный» поп в церкви, привыкший в советские времена писать после исповедей прихожан отчеты в КГБ. Он не возражает по вопросу о догадливости и не настаивает больше на своих экстрасенсорных способностях.

Пулат коротко глянул на меня и грозно поднялся во весь свой небольшой рост. Не зря он так сосредоточенно думал. Я взгляд понял. Стандартная ситуация для допросов.

– Основной вопрос можно сформулировать так. Мы решили уничтожать тех, кто проявил по отношению к нам враждебность. Не мы агрессоры, прошу запомнить, мы только защищаемся таким образом. Начнем с первого. – Он сильно ткнул дедка пальцем под ребро, отчего дедок сразу сел на стол. Будь удар чуть посильнее, Пулат проткнул бы старику селезенку. – А суть вопроса в том, как заткнуть первому посетителю рот, чтобы он сильно не кричал и не привлек сюда очередные жертвы раньше, чем мы успеем узнать от него все, что необходимо.

– Пулат, – громко скрипнув кроватью, поднялся и я, выполняя свою «программу», – может, отпустим этого?.. Слишком он дряхл. Если к нему «шикацу» применить, он, конечно, все расскажет, но и сдохнет через пару минут...

Если бы кто-то спросил меня, что такое «шикацу» или «шикаца», я просто пожал бы плечами в удивлении. Заковыристое слово я на ходу придумал. То есть я так думал.

– Нет, сынки, меня «шикацей» не возьмешь. Я эти штучки давно изучил и ничего не боюсь, – убедительно сказал дед. Но глаза его опять не выражали убедительности.

– Сложность ситуации в том, – Пулат продолжал с теми же металлическими нотками в голосе, словно нас не слышал, – что, если мы соорудим кляп из этой вот рубахи... – он резким движением сорвал рубашку со старика, обнажив совсем не старческое, сильное и жилистое тело, – то он и нам ничего сказать не сможет. А мы очень любопытны.

– Перестань. – Я продолжал гуманистическую линию и лениво встал между товарищем и стариком, которому отступать было уже некуда, разве что под стол забраться. – Перестань! – добавил уже жестко.

Наши тела почти соприкасались, и мне не видно было рук Пулата. Зато мы оба уже слышали топот ног по коридору. В сторону нашей двери, надо думать, праздничная первомайская демонстрация торопилась, словно здесь водкой всех бесплатно обеспечивают. А на трибуне рукой помахивает за моей спиной, надо полагать, наш интересный дедок. Впрочем, ему и осталось единственное, что помахивать рукой, потому что дыхание у старичка, должно быть, совсем перехватило. Из-за короткой дистанции я не видел рук Пулата, но чувствовал, что они двигаются интенсивно. Три удара он успел нанести до того, как дверь распахнулась и толпа ввалилась в комнату. Их было человек двадцать, никак не меньше. Я и не предполагал, что, не забираясь один на другого, столько может в тесной комнатушке поместиться.

Я сделал только шаг в сторону, Виталий сразу же развернул старичка и выставил его вместо щита. Сразу несколько традиционных обрезов смотрело на нас.

Но спать почему-то не хотелось.

– Стоп, ребята! – поднял я руку и выступил за живой щит прямо под стволы. – Стрелять не рекомендую!

4

Андрей торопливо вышел вслед за генералом, на ходу что-то дожевывая. Не захотел оставлять Легкоступова надолго одного. Подумал, должно быть, что кругом степь – недолго и потеряться. И при этом посмотрел почему-то очень неодобрительно на двух очкариков, которые еще стояли под навесом. Те сразу сообразили, что они здесь лишние, и заторопились по своим делам к разным корпусам. Даже друг с другом не попрощались.

– Какие у нас планы? – поинтересовался Геннадий Рудольфович. – Вы обещали мне что-то после обеда...

– Да, сегодня вы должны пройти собеседование.

– По какому вопросу?

– По всем... Руководству требуется убедиться...

В кармане Андрея заверещала трубка сотового телефона, не дав ему закончить фразу. В том, что это был сотовый телефон, а не спутниковый, Легкоступов убедился, когда Андрей достал саму трубку. Значит, сотовая связь здесь все-таки есть. И ему стоит попробовать позвонить в Москву. Для начала – звонок жене. Квартирный телефон и телефон на даче Мочилов обещал поставить на контроль, и если прослушивание ведется, то это определят и передадут жене, которая, в свою очередь, произнесет условную фразу мужу. Только вот вопрос – какими техническими средствами обладают местные электронщики? Они могут прослушать разговор с «сотовика» и через радиосвязь. Тогда никакой контроль со стороны не поможет. Но чтобы работать через радиосвязь, следует предварительно зарегистрировать несколько разговоров. И его личный разговор не будет нонсенсом, засоряющим эфир, поскольку здесь же разговаривают другие.

– Да... Да... Еще не легче... Как это случилось? Ничего не предпринимайте. Ни в коем случае...

Андрей убрал трубку, и по его рассеянному взгляду генерал понял, что сопровождающему сейчас не до него. Очевидно, Геннадий Рудольфович неправильно вычислил положение Андрея в иерархической лестнице местной власти. Если ему докладывают о каком-то «ЧП», а, судя по коротким рубленым фразам, что-то такое и произошло, значит, молодой человек не просто сопровождающий, соглядатай, но и власть имеет. Вообще-то это можно было понять и по тому, как только что два очкарика под его взглядом поспешили уйти подальше. Следовательно, к Андрею стоит присмотреться и только потом делать выводы.

– Что-то произошло?

– Что? – переспросил Андрей. – А... Да, небольшие неприятности, готовые обернуться крупными. Впрочем, тайны в этом нет. Ваши друзья – Пулатов с Ангеловым – захватили в заложники профессора, который собирался с ними работать.

Значит, оба спецназовца уже здесь, как и предупреждал Мочилов. Колесо вертится, события чередуются, спецназовцы веселятся. Следует активнее вступать в работу самому, чтобы при необходимости оказать на события влияние.

– Они серьезные люди. Пусть ваш профессор будет рад, что остался в живых. Пока остался. Если они пообещают прикончить его при невыполнении каких-то условий, они прикончат. Будьте уверены и действуйте адекватно.

Во взгляде Андрея проскользнуло любопытство вперемежку с беспокойством.

– Не побоятся? Чаще всего террористы только запугивают, а в действительности на кардинальные действия не способны.