Андрей Дышев - Стоять насмерть! Страница 21

Мы допили морс и вышли на улицу.

– Так на чем мы остановились? – спросил Джо.

– На том, что у нас нет времени.

– А если сегодня?

– Сегодня? – Я машинально посмотрел на часы. Без пяти два. Надо еще разыскать Анну, предупредить, чтобы утром покормила кур и до обеда посидела у меня на телефоне, пока я буду в Симферополе – может быть, поступит новая информация.

– Хорошо, – ответил я. – Но часов в пять, не раньше.

– В семь.

– Не поздно ли?

– Нормально. Как раз жара спадет.

– Хорошо. Где мы встречаемся?

– На Царском пляже.

Анне об этом восхождении лучше не говорить, подумал я, прощаясь с Джо. Она девушка впечатлительная, будет волноваться или, что еще хуже, увяжется за нами. Терпеть не могу, когда снизу наблюдают, как я ползу по стене.

Глава 14

Джо опоздал почти на полчаса, что было для меня неприятным открытием. Я считал, что люди его типа весьма пунктуальны и никогда не заставят себя ждать.

Я сидел на пустом пляже, откуда, ошалев от солнца, ушел последний отдыхающий, и смотрел, как на глазах меняются цвета солнечных бликов, скользящих по воде. Солнце зашло за горизонт, за ту воображаемую линию, в которой сливаются небо с землей или морем. Здесь, в бухте, эта линия была и ломаной, бегущей по верхней кромке гор, и ровной, натянутой между морем и небом струной. Вода потемнела, утратила дневной лазурный цвет и уже так не манила, как днем. Слева, над штольней, сквозным ранением пробившей мыс Капчик, цепочкой шла группа туристов. Несколько человек спустились по древним ступеням к воде, постояли, опираясь о сложенный из неотесанных булыжников бордюр, но в черную утробу штольни не пошли. Там хорошо в полдень, в самый солнцепек, а сейчас оттуда тянет сырым могильным холодом, во мраке, между каменных стен, под сводами, изрезанными глубокими трещинами, порхают летучие мыши, шуршат кожаными перепончатыми крыльями, обдувают ветерком на крутых виражах, едва не задевая лицо своими серыми тельцами, покрытыми короткой и холодной, как у персика, шерсткой.

– Извините, меня подвел транспорт.

Я обернулся. Джо подошел ко мне настолько тихо, что мне трудно было догадаться, каким путем он пришел сюда – по сухому водостоку или же по тропе Голицына, нависающей над морем. Он не стал снимать с себя рюкзак и тем более присаживаться рядом, предлагая мне не тратить понапрасну драгоценное время – темнело уже быстро.

– Вершина скалы на большой высоте, – сказал он, словно прочитал мои мысли о сгущающихся сумерках. – Она будет освещена солнцем еще пару часов как минимум.

Насчет пары часов он, конечно, преувеличил, но я сделал вид, что принял его предположение. Спорить с ним – значит дать ему новую пищу для философствования о моей смелости. Черт с тобой, подумал я, будем идти по стене в сумерках. Будем в полной темноте висеть вниз головой, как летучие мыши. Можешь скакать с уступа на уступ, висеть на пальцах, изгаляться как тебе будет угодно, я все равно поднимусь на вершину быстрее тебя. Я иду ва-банк, я бросаю тебе вызов.

Идти с пляжа напрямую к подножию скалы было невозможно. Метров триста или четыреста вправо – и берег как таковой исчезал, стена вертикально уходила в морскую пучину, словно гигантская мостовая опора. Нам пришлось подниматься по тропе вверх через реликтовый лес, растущий на склонах Караул-Обы, через каменные разломы, ущелья и осыпи и затем, обойдя скалу справа, снова спускаться к морю. На это ушел еще час, и мы оказались у подножия каменного исполина, верхушка которого, словно увенчанная золотым шлемом, еще доставала до солнечных лучей, в тот момент, когда от солнца осталась лишь ярко-оранжевая полоса. Поднимаясь вверх по небу, она плавно и без границ окрашивалась в более холодные малиновые, сиреневые и фиолетовые цвета и растворялась в ночном небе.

Я уже не мог разглядеть внутри рюкзака необходимые мне вещи, и его содержимое пришлось вывалить на камни. Экономя время, я надел страховочную обвязку, когда ждал Джо на пляже, и теперь мне осталось навесить на поясной ремень кольца карабинов, крючья, молоток и прикрепить к запястьям, подложив под ладони, стальные пластины, изогнутые в форме цифры 6, – так называемые «небесные пальцы», при помощи которых можно зацепиться даже за самый маленький выступ. Эти штучки мне по спецзаказу выточил один знакомый слесарь. Дважды я уже испытывал их на сложных стенах. Мне казалось, что кошки лазят по деревьям на своих когтях не столь уверенно, как я на «небесных пальцах». Джо, видя, что я уже собрался выходить на стену, стал торопиться, но в сумерках ему не так-то просто было разобраться с обвязкой, и он несколько раз путался, продевая руки и ноги не туда, куда нужно.

Я подошел к стене и поднял голову. Зрелище было фантастическим. Наклоненный в мою сторону каменный колосс, казалось, качается, валится, намереваясь раздавить, как это сделал бы с муравьем ствол многолетнего дуба, спиленного лесорубом.

Джо еще не был готов, и я не стал отвлекать его своей страховкой, вбил на уровне лица первый крюк, привязал к нему свободный конец моей веревки и, протягивая ее понемногу через зажим, полез вверх.

Пока я еще неплохо различал все детали поверхности стены и без особого труда находил выступы и трещины, на которые крепко садились «небесные пальцы», поэтому я сразу задал себе высокий темп – до полной темноты надо было бы пройти как можно больше. С того момента, как мы перестанем видеть трассу, идти придется на ощупь. Не знаю, выполнял ли подобную задачу еще какой-нибудь безумец, кроме нас?

Поверхность стены – пористая, испещренная многочисленными раковинами, словно долгое время подвергалась обстрелу из тысяч автоматов. Подошвы кроссовок к ней будто налипали, и я без напряжения становился на сантиметровый выступ. Со стороны я, наверное, напоминал ящерицу, которая, попеременно переставляя конечности, равномерно поднималась по вертикальной поверхности. На Джо я старался часто не смотреть. Он не мог или не хотел, экономя силы, идти по стене свободным лазаньем и пользовался моей веревкой, продвигаясь по ней при помощи жумара. Это такое кольцо, которое закрепляется на веревке и движется по ней, как по рельсам, только вверх. Подниматься на жумаре несколько утомительно, зато безопасно и просто и под силу любому начинающему скалолазу.

Я оторвался от Джо метров на двадцать-тридцать. В те минуты, когда я вбивал очередной крюк, он приближался ко мне, но мне удавалось снова оторваться от него, и я увеличивал разрыв всякий раз, когда он доходил до крюка, останавливался и, повиснув на одной руке, перестегивал жумар выше.

Первая треть подъема была относительно пологой – градусов семьдесят пять – восемьдесят, поэтому я прошел ее быстро. Далее скала становилась отвесной, как стена высотного дома. Тут уже скорость моя резко упала, я стал подниматься осторожнее и выверять каждое движение. По моим расчетам, веревки должно было хватить до самой вершины, если я не буду делать слишком больших зигзагов. В конце, на самом сложном – отрицательном подъеме в дело можно будет подключить веревку Джо, которую свернутой в бухту он нес за спиной.

Я таращил глаза изо всех сил, но сумерки сгущались настолько стремительно, что я уже начинал сомневаться, удастся ли нам пройти хотя бы половину маршрута до того момента, как станет совершенно темно. Впрочем, у темноты был свой маленький плюс: я не ощущал высоты, потому как не видел ни камней внизу, ни тем более наших вещей, обманутый инстинкт самосохранения не сковывал движения и волю страхом, и я поднимался намного увереннее, чем если бы перелезал через забор в чужой огород.

Тишина стояла вокруг нас. Я слышал только стук своего сердца, учащенное дыхание, да изредка снизу доносился жужжащий звук жумара и металлическое щелканье замка, когда Джо перекидывал жумар через крюк.

Я даже не заметил, как плотная мгла опустилась на скалу. В призрачном свете неполной луны поверхность моря искрилась матовыми бликами, словно смятая фольга. Черные силуэты гор простирались куда хватало глаз. Казалось, что прямо под ногами рассыпаны огоньки Нового Света и чуть дальше – Судака. Я поднял голову. Определить, сколько еще подниматься до вершины, было невозможно. Ее я не видел, а лишь гигантский черный овал, заслонивший треть звездного неба.

Мною вдруг овладело неприятное чувство, словно я потерял свое тело и вместе с ним все ощущения и сейчас, будто растворенный в темноте, медленно плыву в потоке воздуха над уменьшенным, игрушечным миром, утратившим реальность.

– Джо! – крикнул я скорее для того, чтобы услышать собственный голос. – Вы там не уснули?

– Порядок, – не сразу отозвался снизу мой соперник. – Далеко до вершины?

– А черт ее знает! Мне кажется, что мы скоро доползем до звезд.

– У вас когда-нибудь подобное было? – после паузы спросил Джо.

– Нет, Джо, с ума сходят только раз в жизни… Моей веревки, если на ощупь, осталось метров пятнадцать.