Гарольд Койл - Крещение огнем Страница 21

Все - от командира роты до последнего рядового — обо­шлись с ней учтиво и почтительно, как того и требовали ее звание и положение. Разговор со взводным сержантом оказался коротким, деловым, со множеством "да, мэм" и "нет, мэм". Од­нако из этого разговора она так и не смогла понять, как сержант первого класса Леон Ривера настроен по отношению к ней. Его манера держаться и разговаривать оказалась корректной и дело­вой. Ни в тоне сержанта, ни в выражении его лица, ни даже во взгляде не было ничего такого, что выдавало бы истинные чув­ства. Лейтенант Козак заметила только одно: Ривера, как и все в роте, глядел на нее во все глаза, и обращение "мэм" давалось ему с трудом. Не раз сержант, привыкший жить в мире, населен­ном исключительно мужчинами, сбивался и отвечал ей "сэр".

Но больше всего раздражали лейтенанта взгляды. Как она ни старалась, ей не удалось слиться с мужским окружением. Нэнси Козак была женщиной. И хотя она не назвала бы это прокляти­ем, все же принадлежность к женскому полу обещала усложнить ей жизнь в борьбе за то, чтобы стать настоящим боевым коман­диром. Эта мысль и тысячи других роились у нее в голове, когда она бежала вместе со своим взводом, и ее каштановые волосы плавно покачивались из стороны в сторону.

Глава 6

Быстрота — залог успеха в подходе, а еще больше — в бою.

Фридрих Великий

Стоя на взлетно-посадочной полосе, пилот Рафаэль Бласио наблюдал, как молодой пехотный лейтенант руководит посад­кой своих людей в вертолет "Белл-212". При этом он то нервно затягивался сигаретой, зажатой в левой руке, то отхлебывал гло­ток холодною кофе из бумажного стаканчика, который держал в правой. Остальные члены сю экипажа — второй пилот и стар­ший механик — суетились у вертолета, спеша за пять минут хоть как-то проверить машину перед полетом и одновременно помогая пехотинцам пристегнуться. Бласио и так пребывал в состоянии крайнею раздражения, и кофеин вряд был ли ему полезен. И, тем не менее, только кофеин мог помочь держаться на ногах.

Накануне, в четыре часа утра, командир разбудил em и пере­дал приказ немедленно явиться дня выполнения задания. На аэро­дроме в Тампико ему и ею экипажу сообщили, что после поку­шения на президента республики власть захватили военные, и в стране введено чрезвычайное положение. Для Бласио и его эки­пажа это означало, что им предстоит весь день перебрасывать верные новому режиму войска взад и вперед вдоль западного побережья Мексики. В восемь часов вечера, после возвращения в Тампико, они получили подробные сведения о перевороте. Но Рафаэль слишком устал, чтобы проявить хоть какой-то интерес к этому событию. Он мечтал поесть и лечь в постель. Но явив­шись на командный пункт к диспетчеру, Бласио получил запеча­танный конверт с грифом "Секретно". В конверте оказался ли­сток бумаги с приказом, который предписывал ему вылететь на аэродром Нуэво-Долорес, причем прибыть туда Бласио должен не позднее десяти часов вечера. Приказ подписал некий полков­ник Альфредо Гуахардо, который именовал себя министром обо­роны. Пилот вернул приказ руководителю полетов и потребовал подтверждения.

В предчувствии долгого ожидания пилот решил отправиться на поиски еды, но его намерения пресек комендант аэродрома. Выскочив из своего кабинета в сопровождении руководителя полетов, он буквально набросился на Бласио, размахивая прика­зом у самого его носа.

—    Кем вы себя, черт побери, возомнили, лейтенант? — рявк­нул комендант. — У вас что, не все дома? Или вы, просто-на­просто, — предатель?

Внезапность и сила натиска застали Бласио врасплох. Он молча смотрел на коменданта, стараясь сформулировать объяснение. Но не успел он и рта раскрыть, как тот заорал еще громче:

—      Почему вы пытаетесь увильнуть от выполнения задания? Вы не видите, что приказ подписан самим полковником Гуахардо?

Как боксер, пропустивший серию сокрушительных ударов, Рафаэль дрогнул и отступил. Потом, овладев собой, вытянулся по стойке смирно:

—      Сэр, я вовсе не хотел уклониться от задания. Я только хотел объяснить, сэр!

Его уловка сработала: комендант смягчился, и это дало лейте­нанту еще несколько секунд, чтобы обдумать ответ. Постарав­шись как можно убедительнее обрисовать ситуацию, лейтенант дал отчет о деятельности экипажа за истекший день и в заклю­чение подчеркнул, что экипажу необходимы еда и отдых, а вер­толету срочно требуется полный технический осмотр. Несколь­ко минут комендант аэродрома молча слушал, а затем поднял руку, приказывая Бласио остановиться.

—       Сегодня у всех был очень тяжелый день. И завтрашний наверняка будет не легче. Поживем — увидим. А вам, лейтенант, я могу сказать одно: для вас день еще не закончился. Немедлен­но заправляйтесь и как можно скорее вылетайте в Нуэво-Доло- рес. Есть еще вопросы?

По тону коменданта Бласио понял, что его объяснения не возымели действия, и что разумнее всего — поскорее и без даль­нейших возражений убраться восвояси.

Злой и усталый, Бласио козырнул, повернулся и вышел.

Когда Рафаэль прилетел в Нуэво-Долорес, Там его уже ожи­дал молодой пехотный лейтенант. Пока команда обслуживания готовилась отбуксировать вертолет в ангар, лейтенант проводил Бласио туда же. В здании, одновременно служившем казармой для взвода лейтенанта, Рафаэль познакомился с майором Касо, пилотом второго вертолета "Белл-212" и старшим сержантом пехотного взвода. Касо, отрекомендовавшийся заместителем полковнику Гуахардо, прибыл сюда, чтобы проинструктировать пилотов и пехотинцев о предстоящем налете на объект под на­званием Чинампас.

При обычных обстоятельствах Бласио слушал бы вниматель­но. Но, как заявил начальник аэродрома Тампико, сейчас — необычное время. Лейтенант был так измотан — сказывалось и нервное напряжение от безостановочных перелетов, и то, что за целый день ему так и не удалось перекусить, — что во время инструктажа только голодное урчание в желудке не давало ему уснуть. К тому же, содержание инструктажа его не особенно заботило. Он сразу сделал вывод: за исключением того, что им предстояло приземление на ограниченном пространстве и, воз­можно, небольшая перестрелка, это - всего лишь очередная пе­реброска войск. От него потребуется одно: вылететь в 6.21, взять курс на запад, по направлению к Сьюдад-Виктории, и лететь со скоростью 115 узлов в течение тридцати девяти минут, после чего совершить посадку в саду, примыкающем к убежищу како­го-то главаря наркомафии, высадить солдат и лететь дальше, в пункт сбора, который расположен в трех километрах к юго- западу, где он, вместе с другими пилотами, должен ждать даль­нейших указаний. На остальное содержание инструктажа он почти не обратил внимания. И хотя фамилия Аламан показалась ему смутно знакомой, еда и сон в этот момент значили для пего куда больше.

Когда инструктаж закончился, майор Касо вылетел в Мон­террей, а Рафаэль вернулся к своему вертолету, который уже стоял в ангаре под охраной двух пехотинцев. И второй пилот, и механик спали внутри, прямо на полу. На секунду лейтенант задумался — стоит ли будить их, чтобы сообщить о предстоя­щем полете, и решил, что не стоит. Было уже поздно, далеко за полночь, и ужина не предвиделось. У них будет уйма времени утром, когда в шесть часов утра их разбудят пехотинцы. Он вытащил из сумки одеяло, бросил на пол и улегся. Несмотря на то, что под ним был бетонный пол, Рафаэль мгновенно прова­лился в сон. И только настойчивая рука пехотного лейтенанта вывела его из забытья в 6.10 — за одиннадцать минут до назна­ченного вылета.

Дивное утро не принесло сеньору Аламану никакой радости. Он спускался по массивной лестнице медленно, будто на плечах его лежала тяжкая ноша. Пройдя несколько ступенек, он оста­навливался и оглядывался по сторонам. При этом он не обращал внимания на телохранителя, который сидел рядом с дверью, у подножия лестницы, а телохранитель не обращал внимания на него. Наемника — здоровенного белокурого американца — мало заботили передвижения босса или его приближенных. Пусть себе ходят — это их дело. Как и у любого наемника, у него не было ни политических убеждений, ни мнимой верности принципам или государствам. Он оставался верен только контракту, кото­рый вменял ему в обязанность охранять Аламана и его домочад­цев. До тех пор, пока Аламан выполняет свою часть контракта, то есть своевременно платит деньги, американский наемник бу­дет выполнять свою. И то, что босс не'обращает на него внима­ния, вполне устраивало американца.