Александр Тамоников - Путь ярости Страница 22

Собрались местные жители, возмущались, кричали. Плакали родственники погибших. Милиция пыталась выяснить, что произошло. «Показания» разнились. Одни кричали, что стреляли из минометов, другие, что из «Градов», третьему почудилась еще и пулеметная очередь. Кто-то был уверен, что стреляли с севера – украинские силовики, другим взбрело в голову, что снаряды прилетели с юга – ополченцы развлекались. Сапер же, обнаруживший осколок снаряда, заявил уверенно: стреляли самоходные артиллерийские установки. У ополчения в радиусе 15 верст такой техники нет. Картина постепенно прояснялась – люди приходили в себя, объяснения делались внятными. Хотя что тут объяснять? Вздрогнула земля, развалилась церковь, еще пара домишек… Кто-то видел незнакомца в поле – тот улепетывал в сторону дороги. Первая же мысль: корректировщик? И что тут корректировать? Просто напакостить, чтобы население не расслаблялось? Тела пытались упаковать для отправки в морг. Люди возмутились: сами похороним! И своих, и чужих! Медики пожимали плечами: дело хозяйское. Составлялся список погибших, в него вошли десять человек – от мала до велика. Пятеро в церкви, включая дьячка и батюшку, семья из четырех человек, девяностолетний старец Тарас Анисимович. Кто-то напомнил, что он ветеран Великой Отечественной, ездил в Москву на Парад Победы. Другой вспомнил, что у Тараса Анисимовича внук занимает крупный пост в руководстве ополчением. Надо сообщить человеку об утрате. Тела временно перевозили в местную санчасть, где имелись холодильники. Милиция завершала составление протокола.

– Вы так пишете, словно нахулиганил кто-то! – выкрикивали недовольные.

– Да впервые, что ли? – разорялся другой. – Никто и выяснять не будет, кто по нам лупит, спишут на войну! А нам тут жить дальше! Эх, граждане, вот и получается, что наша жизнь копейка, ломаной гривны не стоит!

– А что прикажете делать? – обиженно горланил молодой офицер в защитном. – Отправлять петицию хохлам на передовую? Мол, так и так, разберитесь, накажите виновных, почему они стреляют по мирному селу?

Ополченцы цепью прошлись по возвышенности, потом по обратной стороне. Потом разделились, часть пошла по домам, другие стали осматривать поле. Обнаружилось место с характерной вмятостью и десятком окурков – гнездо корректировщика. Отыскать следы не удалось – за дорогой все терялось, в пыли остался лишь слабый след велосипедного протектора. Упустили время!

Все службы, как могли, выполнили свою работу. Тлеющие развалины потухли сами. На руинах церквушки несколько старушек отбивали поклоны. Женщины плакали, причитали – в какую сторону сегодня смотрел Господь? За что он их подверг такому наказанию? Уехала милиция, машины «Скорой помощи». Сматывали удочки спасатели: поступил сигнал о поджоге универмага в Ждановке, туда стягивались все силы. Отделение ополченцев еще раз осмотрело местность, для очистки совести обшарило давно не функционирующую водонапорную башню. Несколько человек заглянули на заброшенную ферму, поворошили ржавыми вилами задубевшие груды сена.

– Всем к машине! – приказал командир. – Нечего тут куковать. Все и так ясно.

Машина с вооруженными людьми, вздымая пыль, запрыгала по колдобинам. В деревне стихийно продолжалось сборище, какая-то женщина ревела горлицей. Люди трясли председателя местного сельсовета: кто несет ответственность, что делать? Как теперь жить? Рыть бомбоубежища? Мужчина растерянно отбивался – мол, отстаньте, он уже дозвонился до штаба в Аметисте (звонил в Проклов, но отфутболили в Аметист), скоро прибудут важные люди, им найдется, что сказать. Люди расходились…

Имелся еще один наблюдатель снаружи обросшего бурьяном амбара. Он почти сливался с мусором и сорняками под крыльцом. Выбрался из-под гниющих опор, закутанный в пятнистую мешковину, подал условный звуковой сигнал. Зашевелился пол в углу амбара, сдвинулась крышка, увенчанная глиноземом с редкими пучками травы, стали выбираться страшноватые создания со снайперскими винтовками в руках. Лохмотья сливались с антуражем, лица были измазаны сажей.

– Все в порядке, Вадим? – голосом Хардинга спросил один из леших.

– Все отлично, господа, – уверил Паскевич. – Эти идиоты не замечают, что у них под носом. Гости разъехались. Крикун сообщил, что Шубину уже доложили о случившемся. Он намерен немедленно сюда выехать. Действуйте, господа, не буду вам мешать. Если не возражаете, буду в леске поблизости от машины.

– Отлично, Вадим. Действия вас и ваших людей достойны похвалы. Джерри – ползешь в кусты под холмом, Томас – к водонапорной башне. Я буду рядом с фермой, здесь тоже выгодная позиция. Полное внимание, себя не выдать, работать только по команде. В случае задержки ждать. Пошли, коллеги…

Ох уж эти досадные недоразумения! Они едва не выдали себя! О том, что рядом с фермой проходит тропа, отходящая от дороги и взбирающаяся на холм, Хардинг знал. Но до сей минуты он не видел на ней ни одной живой души. Тропа почти не выделялась, петляла по полю. Вадим не успел далеко уйти, негромко свистнул. Сигнал опасности! Не успели разлететься – черт бы побрал эти случайности! Девушка ехала по полю на велосипеде – торопилась, развевалось платьишко, трепетали волосы цвета спелой соломы. Видимо, съехала с дороги, решила срезать через поле, чтобы быстрее добраться до деревни. Она вывернула из-за фермы, в этот момент Паскевич ее и обнаружил. Она увидела, как он замер в растерянности, увидела остальных в странных одеяниях. Глаза расширились от удивления и страха. Она невольно затормозила, когда Паскевич заступил дорогу, оперлась ногой о землю. Она была совсем юная, почти девчонка, еще не выросла из школьного возраста.

«Хорошенькая, – машинально отметил Паскевич. – Подрастет – парни табунами будут бегать».

Он невольно обернулся. Слава богу, деревню не видно, угол фермы заслонял. Приблизились остальные.

– Ой, – сказала девушка, сглотнула.

– Тихо, милая. – Паскевич приложил палец к губам. – Ополчение Донбасса, проводится силовая операция против вражеских диверсантов. Ты кто такая? Куда путь держишь?

– О, боже мой… – Девушка испустила облегченный вздох. – А я так испугалась… Я Катя Щербакова, из Котовки, это в десяти верстах отсюда… У меня тетушка живет в Вордовке… Соседи позвонили, сказали, чтобы я приехала, мол, что-то случилось… Мы слышали, как снаряды рвались. Глухо, но слышали… Тетя Галя трубку не берет, волнуюсь очень. Мама тоже волнуется, она не смогла поехать, болеет…

– Ну, что ты, девочка, все в порядке, жива твоя тетушка, – ласковым голосом успокоил Паскевич.

– Правда? – Девчушка расслабилась. – Подождите, – она нахмурилась, – а откуда вы знаете?

– Нет среди погибших женщины по имени Галина. – Паскевич улыбнулся, скосил глаза на Хардинга, возникшего у девушки за спиной. Та заметила движение глаз, но повернуться не успела. Он обхватил ее горло предплечьем, сдавил. Катя задергалась, посинела, глаза стали вываливаться из орбит. Хардинг что-то заурчал. Вроде отпустил – и вдруг резко повернул ей голову. Паскевич почувствовал ком желчи в горле. Не к месту вспомнился анекдот: «Если жена вдруг захрапела, поверните ей голову. До щелчка». Хрустнули шейные позвонки. Голова девушки безвольно упала на грудь. Подскочил Янг с какой-то плотоядной ухмылкой, подхватил велосипед. Хардинг поволок покойницу к амбару. Шикнул на застывшего Фуллертона – помоги. Вдвоем сгрузили жертву в яму, где еще недавно сами прятались. Янг принес велосипед, бросил сверху. Вернули крышку на место, побежали обратно. Досадный инцидент – не то слово! Но вроде обошлось. Больше никого в округе. Хардинг шикнул на коллег: – Чего уставились? Был приказ – выполнять! Выходим на позиции!

Какое же море подготовительной работы надо сделать, чтобы потом все закончить одним выстрелом! Трое стали расползаться, четвертый побежал, пригнувшись, к дороге…

Глава 6

Капитану Турченко эта история сразу показалась подозрительной. Он не мог понять, в чем подвох, но чувствовал, что он есть. Майор Шубин был бледен, цедил ругательства. Несколько минут назад ему сообщили, что в Вордовке погиб его родной дед. Гром и молния! Тысяча чертей! Этот достойный человек прожил образцовую жизнь, героически воевал в Великую Отечественную, полный кавалер ордена Славы, неужели он заслужил такую зверскую участь?! Комбат метал молнии и даже не обращал внимания, что мечется по гостиничному номеру босиком (хотя и при форме), а сквозь приоткрытую дверь спальни выглядывает кусок кровати и симпатичная женская пяточка. Никита торчал перед ним навытяжку. В таком гневе он комбата еще не видел.

– Выезжаем через десять минут, Никита, – отрезал Шубин. – Будешь сопровождать. Одна машина, два человека охраны. Шумни Максиму Агранову, чтобы подготовился.

– Минутку, Вячеслав Георгиевич, – опомнился Турченко. – Вы забыли, о чем был разговор с Пороховым? А если это ловушка?