Виталий Гладкий - Невидимая угроза Страница 22

Проснулся я от звона посуды и шума льющейся воды. Я открыл глаза и увидел спину Дейзика, который склонился над раковиной.

– Который час? – спросил я все еще во власти сна, забыв, что на руке у меня часы.

– Обед, – коротко ответил Дейзик.

– А точнее?

– Начало второго.

– А где Соня?

– Ушла…

Дейзик наконец управился с посудой и обернулся ко мне.

– Ну, ты силен поспать, – сказал он, ухмыляясь. – Мы пытались тебя разбудить, так ты едва меня ногой не пришиб. Брыкался во сне, как младенец. Поэтому на общем совете мы решили оставить тебя в покое. Есть будешь?

– Есть, кушать – это не те слова… – Я вдруг понял, что голоден, как волк. – Грызть, хавать, жрать… вот мое нынешнее состояние. Мечи скорее на стол все, что у тебя имеется.

– Благодаря твоим заботам у нас сегодня отбивные (Соня приготовила), жареная картошка, огурцы, помидоры, красная рыба и пиво. Цимес, кто понимает.

– О-о-о… – простонал я с вожделением, пуская голодные слюнки. – Век буду помнить вашу заботу…

Я мигом соскочил с дивана и, оставив на потом процесс умывания, сразу же уселся за стол, где стояла большая чугунная сковородка, накрытая крышкой. Она источала умопомрачительные запахи.

Мне хватило десяти минут, чтобы очистить и сковородку, и тарелки с салатом и красной рыбой. Запив все это двумя бутылками пива, я почувствовал себя на седьмом небе. Все-таки, еда занимает далеко не последнее место в человеческих приоритетах…

– Дейз, у меня к тебе есть еще одна просьба…

– Выкладывай, – ответил Дейзик.

– Нужно пройтись по магазинам.

– Это как раз то, что я очень люблю, – с отвращением поморщился Дейзик.

– Надо, дружище, надо. Я пока не могу выйти на свет ясный… в таком виде.

– Ну, если надо…

– Не расстраивайся. Это недалеко. Помнишь, где находится театральный магазин?

– Конечно.

– Купи там… – Я перечислил нужные мне предметы. – А потом на обратной дороге зайдешь в модный ныне магазин поношенной одежды – той, что нам присылают от своих больших щедрот американцы…

– А это еще зачем? – удивился Дейзик.

– Мне нужен старый потрепанный клифт размера на два больше, какие-нибудь несуразные штаны, ботинки и кепку.

– Не понял… – На лице Дейзика появилось глупое выражение.

Похоже, он никак не мог сообразить, что я задумал. А я решил до поры до времени не посвящать его в свои замыслы. Мало ли что может случиться. В таких ситуациях незнание – лучшая защита от неприятностей.

– Потом поймешь, – ответил я коротко.

Дейзик хотел было возразить, а может, и поспорить, но, глядя на мое закаменевшее лицо, передумал. Он лишь сказал деловым тоном:

– Вот только с кепкой, думаю, будет напряженка. Америкосы пока не додумались снабжать нас старыми головными уборами. Да и кепки у них давно вышли из моды.

– Найди, где хочешь. Купи у какого-нибудь работяги.

– Ладно, что-нибудь сообразим…

Дейзик ушел, а я принял душ, но бриться не стал – входил в образ, который замыслил. Затем, сытый и посвежевший, уселся в кресло и включил телевизор. До начала блока региональных новостей оставалось полчаса, и от нечего делать я стал смотреть какую-то развлекательную передачу центрального телевидения.

Через какое-то время я почувствовал, что тупею с невероятной быстротой. Та бредятина, что изливалась с телеэкрана, месила мозги как тестомешалка. Полуголые сексапильные девицы и "голубые" мальчики с толстыми задницами, скачущие среди ярких искусственных цветочков, казались персонажами алкогольного психоза.

Мать твою!.. Куда мы катимся!? Если это истинная свобода слова и демократия, то теперь мы точно опередили Америку.

Там за такие фигли-мигли на общественном телевидении уши обкорнают. Или (в случае частной инициативы) поставят на место сбрендившего представителя "четвертой власти" при помощи "кольта". А владельца телестудии могут посадить в тюрьму или сумасшедший дом.

А может, я старею? Может, просто не могу включиться в нынешнюю ситуацию?

Возможно. Но, черт меня побери, хоть что-то святое должно остаться у человека!? На кладбищах устраивают шабаши сатанисты, в церквях новомодных религий неофиты поют и пляшут едва не канкан, разные извращенцы и ненормальные устраивают многолюдные митинги и требуют к себе любви и уважения…

Нет, мир точно сошел с ума. Ей-ей.

Глава 11

Дейзик принес все, что я заказывал, в пятом часу. Он был злой, как черт.

– Ну, задал ты мне задачку, – сказал он, бросая на пол пакеты с барахлом.

– Неужто театральный магазин закрыли? – спросил я с тревогой.

За последний год местные мафиозо скупили почти все нормальные магазины в центре (нормальные – значит, дешевые и нужные горожанам) и, отделав их мрамором, фаянсовой плиткой и фальшивой позолотой, открыли множество дорогих бутиков, супермаркетов и шопов.

В них продавалась одежда от малоизвестных модельеров, но по умопомрачительным ценам, швейцарские часы, изготовленные в Гонконге, драгоценности сомнительного качества и происхождения, и разнообразные сексуальные принадлежности – от фаллоимитаторов до надувных женщин, которые умели говорить "Спасибо, милый!" на английском и японском языках.

– Нет, с ним все в порядке, – неохотно буркнул Дейзик, принимая горизонтальное положение на своем многострадальном диване.

– Тогда почему у тебя такой кислый вид?

– Кепка, – коротко ответил Дейзик.

– Не мог найти нужный размер?

– Иво, не прикидывайся идиотом! Кто сейчас носит кепки? Я ведь говорил, что они давно вышли из моды. И не только у янки, но и у нас.

– Да Бог с ней, с этой кепкой. Найду чем голову прикрыть.

– Не напрягайся. Я отыскал тебе кепку.

– Где?

– Ты лучше спроси, как.

– Уже спросил.

– Я ее украл.

– Украл?

– А что здесь удивительного? Я человек исполнительный. Не мог же я обмануть твои ожидания.

– Это я знаю. Меня интересует только одно: у кого ты украл кепку?

– У бомжа.

– Что-о!?

– Не делай такие страшные глаза. Этот сукин сын не хотел ее продавать. Ни за какие деньги. Уперся, как осел, и все тут. Говорит, память о прошлой жизни. Что мне оставалось?

– Ну, насчет денег, мне кажется, ты загнул. Все дело в сумме, которую он запросил за свой "раритет". Верно?

– В общем… ты почти угадал.

– Почти?

– Слушай, Иво, не мог же я заплатить за его рванину, как за цилиндр от кутюр!? А так я сэкономил и купил упаковку баночного пива.

– То есть, ты сорвал с его головы кепку и был таков, – высказал я догадку.

– А чего же он… гад неумытый… мозги мне компостировал!

– Да-а, Дейз… Оказывается, тебе присущи криминальные наклонности. Вот уж не ожидал… Кстати, ты не украл, ты ограбил человека. А за грабеж, дружище, полагается очень крутая статья.

– Да ну тебя! – обиделся Дейзик.

– Шучу. Спасибо, Дейз. Операцию ты провел на "отлично". А что касается бомжа… Я постараюсь его найти – с твоей помощью – и отблагодарить. Негоже обижать несчастного. Думаю, он нам простит.

– Надеюсь… – буркнул Дейзик. – Но уж очень противный тип…

Я не стал развивать эту тему дальше. Мы попили пива, купленного на сэкономленные деньги, поболтали о том, о сем, и Дейзик ушел домой, оставив мне комплект запасных ключей.

А я снова включил программу новостей. В прошлый раз об убийстве певицы Илоны Лисс было сказано как бы вскользь и очень туманно. Похоже, "независимые" телевизионщики пока не получили добро от городских властей на раскрутку очередной сенсации.

На этот раз телевизионный эфир словно взбесился. Съемки места происшествия, двора и окрестностей, официальные заявление милицейских начальников, больших любителей покрасоваться перед телекамерами, интервью с соседями, которые раньше терпеть не могли заносчивую певицу, а теперь лили крокодильи слезы, оплакивая невинно убиенную голубку, образец кротости и порядочности…

Короче говоря, на голубом экране царил стандартный в таких случаях шабаш. Я даже не исключал, что один из этих "скорбящих" и есть заказчик убийства. Где самое темное место? Вот именно – под фонарем.

И все же, несмотря на сплошное словоблудие, буквально хлещущее с экрана мутными волнами, я все-таки выловил для себя кое-что полезное.

Менты нашли свидетельницу, тетку лет пятидесяти восьми с румянцем на всю щеку, одну из тех, кого называют базарными бабами. Она трещала, как пулемет – без остановки.

Тетка описала мой внешний вид довольно точно; по крайней мере, в той части, которая касалась фигуры.

Лицо она запомнила хуже, но я не без оснований опасался, что когда с ее помощью начнут составлять фоторобот, эта ветряная мельница с языком как помело может вспомнить и более существенные детали моей физиономии.

Интересно, где ее нечистый припрятал, когда я поднимался по лестнице? Наверное, подсматривала в дверной глазок.

Это же надо – торчать под дверью собственной квартиры до четырех часов ночи, наблюдая за лестничной площадкой, чтобы потом взахлеб рассказывать кумушкам на скамейке о тайнах личной жизни несчастной певички из кабаре. Таких "любознательных" я душил бы собственными руками.