Вся Президентская Рать - Владимир Моисеевич Гурвич Страница 22

Он все же пьян, понял я, иначе вряд ли бы пустился в такие откровения. Но тем они и ценней, так как приоткрывают дверь в его подлинные намерения. Этот человек совсем не глуп, по-своему он даже очень умен. Хотя мне такой ум претит. Но он из тех, кто умеет заставлять других работать на себя, да еще под видом того, что они работают на какую-то великую идею. Да, сейчас им манипулируют, но такое положение его явно не устраивает, и он готовится к реваншу, мостит к нему дорогу. И, судя по всему, мне отводится в этом марше, не самая последняя роль. Другое дело, что будет после того, если он дойдет до цели? Но сейчас скорей всего даже он не знает, как поступит в момент своего триумфа. Хотя история однозначно свидетельствует: все диктаторы, — а он метит именно в них — рано или поздно освобождаются он своих попутчиков. Зачем они им нужны, после того, как выполнили свою миссию. Они слишком много знают, они на многое претендуют, а потому неудобны.

Перегудов не спускал с меня горящих глаз, ожидая ответа. Хотя он был пьян, но при этом отдавал себе отчет в том, какой важный вопрос сейчас на кону.

— Я не политик, а всего лишь скромный политтехнолог, — произнес я, — а люди нашей профессии не заглядывают в будущее, не строят планы. Они знают, что их услуги будут востребованы при любом режиме. Любой политик одержим одной идей — прийти к власти, А это невозможно без использования технологий. Мы живем в эпоху глобальной манипуляции общественным сознанием, в эпоху, когда победителями становятся только те, кто лучше других понимают психологию масс и используют ее ради достижения собственных целей. Другого пути к успеху нет.

Перегудов откровенно сморщился, ему явно не понравился мой ответ.

— Не надо читать мне лекции, консультант, про психологию масс я сам могу рассказать тебе очень много интересного. Я сам в каком-то смысле эта масса. Для тебя должно быть важно другое — оказаться на стороне победителя. Не советую тебе бросать ему вызов. А я вижу, что у тебя иногда руки чешутся это сделать. А зачем? Уйми свою гордыню. И вот увидишь, как тебе станет легче. Такие, как ты, живут иллюзиями, что они что-то значат, что у них есть свои принципы, которыми они не пожертвуют. Это греет их душу. А настоящий принцип, которым надо всегда руководствоваться, только один: из всех передряг выходить победителем. Это универсальный принцип, его можно применять во всех случаях жизни. После того, как однажды я это уяснил, мне сразу же стало легче, я понял, как надо действовать. Именно поэтому я и буду победителем. А вот ты нет.

Явно довольный собой, Перегудов вальяжно откинулся на спинку кресла и рассмеялся. Так как стоящая на столе бутылка коньяка опустела, он жестом руки позвал стюардессу и показал на пустой сосуд. Та все сразу поняла и через пару мгновений принесла новый, но уже наполненный.

— Ну, как, консультант, я тебя убедил? — спросил он, привычно разливая коньяк по рюмкам.

Я отрицательно покачал головой. Меня не покидало ощущение, что я подошел к той черте, за которую дальше отступать было уже опасно.

— Наше сотрудничество может лишь протекать в рамках заключенного договора, — сказал я, тщательно подбирая слова. — И только в этих пределах я готов поделиться своей свободой.

Перегудов посмотрел на меня взглядом, как смотрят взрослые на неразумного младенца.

— Так не бывает. — Он одновременно усмехнулся и вылил в себя коньяк. — Свободу либо сохраняет целиком, либо отдают полностью. Я давно понял, что в этом вопросе промежуточных вариантов не существуют. — Он снова приблизил ко мне свое лицо. — Запомни, я тебя купил с потрохами.

Я на секунду закрыл глаза. Мне стало очень тревожно. Ко мне пришла удивившая меня мысль о том, что я не знаю, так это или не так. И не исключено, что Перегудов прав. Совершенно не ясно, что будет происходить дальше, и как буду я себя вести? Я утратил способность к прогнозированию событий.

Перегудов встал и подошел к иллюминатору.

— Кажется, мы начинаем снижение.

И в этот миг из репродуктора раздался мелодичный голос стюардессы, извещавший нас, что самолет приступил к снижению.

— Вот видишь, я как всегда прав, консультант. Держись за меня, и ты получишь даже больше, чем мечтаешь и чем заслуживаешь. Тех, кто мне предан, я не продаю. И знаешь, вот еще что, зови меня, пожалуйста, генералом. Мне так нравится.

Перегудов снова сел рядом со мной и потянулся к бутылке.

— Давай выпьем с тобой за успех, — предложил он. — Начинаются горяченькие денечки. А сначала готовься к торжественной встречи, — ухмыльнулся Перегудов.

Глава 12

Предвидение Перегудова оправдалось с лихвой. В аэропорту нам была приготовлена действительно торжественная, если даже не помпезная встреча сторонников блока. Но едва мы сошли с трапа, как к нам подскочил какой-то человек со встревоженным лицом.

Он направился прямо к Перегудову и что прошептал ему в ухо. Я увидел, что и у него сразу же изменилось выражение лица. Он остановился и жестом призвал нас всех сделать то же самое.

— Торжественная встреча отменяется, час назад в городе был совершен террористический акт. Погибло три человека и около десяти ранено. В том числе несколько серьезно.

Перегудов замолчал, мы же все подавленно стояли рядом с ним. Это было плохое предзнаменование.

Я подошел к Перегудову, считая необходимым обменяться мнениями о том, что нам делать дальше. Но он даже не посмотрел в мою сторону, он был целиком поглощен собственными мыслями.

Внезапно он своим хорошо уже мне известным панибратским жестом хлопнул по плечу человека, принесшего плохую весть.

— Вот что, Василий Львович, делай, что можешь и не можешь, но обеспечь мне в ближайшие часы выступление по ящику. Любые деньги. Ты понял меня? Любые.

Василий Львович, до той секунды, пребывающий в полной, словно манекен, неподвижности, встрепенулся и кивнул головой.

— Я постараюсь.

— Вся программа сохраняется в полном объеме, — продолжал Перегудов. — Ничего не отменяется. Только следует усилить меры безопасности. Но не для меня, а для тех, кто придет на встречу со мной. Смотри, не перепутай.

Только после этих слов он соизволил заметить мое присутствие.

— Познакомься, — сказал он мне, — это руководитель местного отделения нашего блока, Василий Львович Баранников. Очень дельный человек. Правда же, Василий Львович? — Тот угодливо улыбнулся. —